Дом поющих стен

Дом поющих стен
Кристиан Роберт Винд

Mystic роман
«Добро пожаловать в Дом поющих стен! Но помните: здесь вы можете погибнуть в любой момент».

Едва переступив порог дедушкиного дома, Джек тут же с головой окунается в вереницу зловещих приключений. Какие мрачные секреты хранит странный особняк за своими дверьми? Джек решает во что бы то ни стало выяснить это. Вот только готов ли он столкнуться лицом к лицу с ужасными тайнами, которыми напичкан старый дом?..

Кристиан Роберт Винд

Дом поющих стен

Пролог

– Мне нужно отдохнуть от всего этого, Джек, – со вздохом протянула его мать одним хмурым осенним днем.

В общем-то, именно с этого все и началось.

Женщина стояла у узкого кухонного окна, задумчиво глядя сквозь мокрое стекло, а в ее голосе сквозили усталость и раздражение. Джеку всегда казалось, что именно из этих двух вещей и состоят все взрослые люди. Из усталости и раздражения.

– Я уеду ненадолго, – заявила она неожиданно. – А ты пока поживешь у дедушки Оливера.

Услыхав это, Джек едва не поперхнулся кукурузными хлопьями.

Его мать почти никогда не упоминала о дедушке Оливере. Он вообще не мог припомнить, когда они говорили о нем в последний раз. Он и видел-то дедушку лишь однажды в своей жизни, когда тот был проездом в городе и заглянул к Джеку в детскую всего на пару минут. Сказал, что собирается на выставку чайных чашек, затем сунул мальчику в руки нечто, отдаленно напоминающее чучело белки, и испарился без следа.

Мать Джека считала дедушку Оливера слишком странным, а поэтому откровенно его недолюбливала. Она вообще с крайней неприязнью относилась к любым странностям, а больше всего на свете не выносила странных людей.

Наверное, потому что его отец тоже был немного странным. Так что, как несложно догадаться, и он, в конечном итоге, навсегда исчез из их жизни. Хотя, если бы вы спросили Джека о том, какой была его жизнь до развода родителей, то вряд ли бы получили внятный ответ. Своего отца мальчик тоже почти не помнил. Частые переезды – забавная вещь, которая начисто стирает детские воспоминания, перемешивая их жалкие обрывки в какую-то несуразицу.

Последние два года Джек жил вместе с матерью в одном из кирпичных домов на окраине старой Англии. В одном из тех, где в комнатах всегда царит загадочный полумрак, поэтому приходится зажигать свет с самого утра, а под потолком упорно разрастаются сизые пятна плесени, хоть как ни старайся оттереть их железным скребком и содовым раствором.

По ночам в крошечных коридорах здесь завывал сквозняк, а в дождливые осенние дни – такие, как сегодня, с прохудившейся крыши на пол с громким «ХЛЮП» падали холодные капли. А еще при каждом шаге старые дубовые половицы тихо, но долго и как-то безысходно-протяжно стонали под ногами мальчика, как будто ветхий дом был недоволен тем, что кто-то нарушает его пыльный покой.

«ХЛЮП», «ХЛЮП», «ХЛЮП» и нестерпимо долгие скрипы старых досок – вот как звучал осенней порой новый дом Джека. Тоска смертная, что и говорить…

– Я дам тебе с собой немного денег, – продолжала женщина. – Чтобы в случае чего ты мог купить билет на поезд и вернуться домой. Я оставлю ключ под ковриком у входной двери.

Джек лишь молча кивнул, не переставая поражаться всему происходящему.

Следующие несколько дней он был всецело поглощен предстоящим отъездом. Стащив с чердака древний мятый чемодан, мальчик сперва долго размышлял над тем, что именно ему стоит взять с собой в дорогу. А затем сгреб в охапку все вещи из своего шкафа и попытался затолкать их разом в потертый саквояж. Влезла примерно треть. Вот так с собой у Джека оказались четыре пары осенних курток и ни одних запасных носков.

В четверг, ровно в три часа дня, он сел в заметно проржавевший пузатый автобус, почему-то остро пахнущий медицинским спиртом и чем-то еще, неуловимо-неприятным, и отправился на вокзал.

– Джек, я буду звонить тебе каждый день, – пообещала ему мать, целуя на прощание в лоб и протягивая забитый до отказа чемодан.

А спустя несколько часов Джек уже прислушивался к стуку колес и бездумно таращился в окно поезда, за которым неотвратимо угасал очередной дождливый день.

Так закончилась его прежняя, нормальная жизнь.

Почти что первая глава

Странности начались с того самого момента, как Джек едва приблизился к кособокому каменному дому, в котором жил дедушка Оливер.

Должен сказать, трехэтажный особняк выглядел внушительно, даже несмотря на то, что слегка кривил в правую сторону. Большой и древний, с высокими округлыми окнами, обрамленными резными козырьками, он казался старомодным и чопорным стариком на фоне однотипных кирпичных коттеджей, красневших где-то в самом конце аллеи.

Мальчик сделал несколько шагов и замер перед ажурными воротами, которые разделяли высокую железную изгородь на две равные части. Каждый прут ограды венчал шип, наточенный до зеркального блеска будто кинжал. Серые капли холодного дождя срывались вниз, на мгновение замирая на самом острие, а затем рассыпались во все стороны миллиардом блестящих брызг.

Набравшись храбрости, Джек осторожно дотронулся до витиеватой ручки, украшавшей металлические ворота. И не без труда потянул ее на себя. Затем медленно побрел по насыпной дорожке, петлявшей между зарослей колючего кустарника. И снова остановился.

Теперь дом дедушки Оливера нависал над ним словно древний исполин – мрачный, угрюмый и немного косой. Большое дерево, растущее справа от каменного крыльца, топорщило в мглистое небо свои голые ветви, и от этого особняк казался еще более зловещим.

Возможно, уныния этому месту добавляла, помимо всего прочего, еще и весьма отвратительная погода: из-за грозовых туч и бесконечного осеннего ливня все вокруг пропиталось влагой, став темнее. С другой стороны, чего еще следовало ожидать, если прибываешь черт знает куда, да еще и ненастной ночью?

«Добро пожаловать в Дом поющих стен!», – прочел Джек вслух.

Дырявая металлическая табличка с серебристой надписью была криво-косо приколочена ржавыми гвоздями прямо к стволу засохшего дуба. А ниже кто-то дописал буквами помельче: «Но помните: здесь вы можете погибнуть в любой момент».

Символы слабо мерцали в свете уличной лампы, привлекая тем самым жирных черных жуков, облепивших как весь прямоугольник таблички, так и фронтальную стену старого строения. Они лениво ползали по мокрым камням, изредка недовольно приподнимая свои большущие крылья. Никогда прежде Джек не видел таких странных насекомых. Они походили на кабошоны из оникса, которыми было украшено любимое ожерелье его матери. Вот только кабошоны мерно раскачивались на серебряных нитях вперед-назад, а толстые жуки почему-то предпочитали передвигаться исключительно боком, как морские крабы.

Немного замявшись от охватившей его нерешительности, Джек замер на коврике у массивной парадной двери, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг.

А происходило много чего: по темной черепичной крыше кособокого дома громко стучал дождь; где-то вдалеке приглушенно ухала голодная сова; откуда-то из-за лысых желтых кустов с колючками жалобно мяукал не менее голодный кот; из распахнутого окна на втором этаже доносился звон посуды, каким-то невероятным образом продиравшийся сквозь грохот ливневых потоков.

– Чего это ты топчешься здесь? – неожиданно проскрипел позади чей-то голос, отчего Джек резко дернулся, а затем машинально обернулся.

Прямо перед ним стояла невысокая тощая старуха – такая смуглая и сморщенная, что он невольно подумал про изюм. На ее неприветливом лице сверкал черным жемчугом сощуренный глаз. Второй был закрыт пестрым лоскутом ткани.

Под крючковатым носом старухи Джек не без удивления обнаружил усы. На их кончиках блестели большие дождевые капли.

– Матильда, – донесся из дома недовольный голос дедушки Оливера. – Ну где ты там ходишь? Матильда!

– Я тут, мистер О, – услужливо проскрежетала в ответ старуха, не сводя с лица Джека своего злобного глаза. – Внизу у вашего порога отирается какой-то мальчонка!

– Мальчонка? – повторил голос из каменного дома после секундной паузы. – Как он выглядит?

– Как попрошайка, мистер О, – тут же выкрикнула Матильда.

– Простите, – возмущенно начал мальчик. – Но я вовсе не… Не…

От охватившего его недовольства Джек раскраснелся и принялся пыхтеть словно вскипевший чайник. Подобное обращение показалось ему крайне оскорбительным.

– Матильда, чего он хочет?

Одноглазая старуха задумчиво нахмурила густые брови, бегло осмотрела мальчика и громко ответила:

– Он извиняется и утверждает, что он вовсе не, мистер О.

– Что? – в голосе дедушки Оливера возникло замешательство. – Матильда, что все это значит?