Зимний сад

Там, где мой народ, к несчастью. был
Анна Ахматова. О чем бы ни была новая книга Кристин Ханны, в ней всегда найдется место трем вещам. Первое: большая женская дружба между героинями с диаметрально противоположной системой ценностей. Второе: непростые материнско-дочерние отношения. И третье: исторический контекст высокой степени драматизма — война, революция, террор или экстремально-тяжелые природные условия. Любовь к Аляске можно добавить четвертым пунктом — не везде, но часто.В «Зимнем саду» есть все. Мередит и Нина сестры, но жизнь, которую старшая посвятила семье и руководству садовым питомником, младшая отдала карьере фоторепортера в горячих точках. Преуспели обе, каждая в своей области, только обеим чего-то не хватает, и даже не нужно обращаться к психоаналитику, чтобы понять, что проблема родом из детства. Материнская холодность, словно привезенная ею из заснеженной России, замораживала и отталкивала дочерей, заставляла чувствовать себя ненужными. Мать раз и навсегда очертила для себя круг обязанностей, в котором забота о физическом благополучии девочек стоит отдельно от материнской нежности. Она видела мир в оттенках серого, такой ахроматизм, и постоянно в немыслимых количествах пекла хлеб.Смерть отца вновь сводит дочерей под родительским кровом. Умирая, он просит сестер дослушать до конца страшную русскую сказку, которую рассказывала им в детстве мама, да так и не окончила. Большой террор тридцатых годов и блокада Ленинграда могут показаться дилетантским взглядом на историю России, но скрупулезное восстановление реалий не входит в задачу книги — у нас тут сказка, не забыли? Жестокая сказка с хорошим (насколько возможно) концом и с Аляской, которая залечит душевные раны. Дополнительным бонусом — строчки Анны Ахматовой в качестве эпиграфов.

Иногда остаётся одно только имя. Две сестры, холодная, отчуждённая мать, одна сказка. Сказка, способная объединить расколотую семью.
Она начинается в далёком Ленинграде, а заканчивается… Она не заканчивается.Мне было интереснее слушать про советское прошлое Ани Уитсон, нежели про вялое настоящее, в котором и так всё ясно. Слишком затяжное и скучное начало я смогла осилить лишь в аудиоверсии романа, а так бы или бросила, или перелистывала, не читая. Слушала, кстати, в прекрасном исполнении Натальи Казначеевой и Марины Орловой.Мучительный выбор героини, который ей пришлось сделать, последовавшая за ним жизнь, если это можно так назвать, грёзы о той, другой жизни, которая не случилась. Слёзовыжимающийспойлерфинальный твист автора, которого не ждёшь, потому что ну вот же, чёрным по белому написано, как всё было – ан нет, не так, свернутьи от этого героине ещё больнее, несмотря на обретённую и внезапную радость. Да и нужно ли это было?Как тяжело было расти девочкам, видя, что мать способная на тёплые чувства – но только не к ним. Даже странно, что выросли они в итоге в довольно успешных женщин. Ну и недоумение дочерей по поводу тяжёлой судьбы матери – что, у них правда не было никаких идей? Зная, откуда она, в какое примерно время жила.

У меня много вопросов к этой книге, но я очень рада, что есть авторы, которых интересует наша история и которые пишут на эту тему для западного потребителя.
Да, не всё так уж правдиво.
Особенно напрягло, что женщина, рожденная после революции и жившая в советской республике, в своей сказке (или не сказке?!) употребляет обращения "мадам", "госпожа", "принц" и подобные. Даже к своей начальнице Вера обращается именно так.
Ещё меня покоробило то, что именно страна и правительство виновато, что эвакуированных детей расстреливали фашистские самолеты. Якобы, эти эшелоны специально туда посылали?! Что за бред!
И когда Вера выдернула своих ребятишек из этого поезда и вернулась с ними в Ленинград — это однозначно верное решение???
Ну, не знаю. Дальше была блокада и что случилось, то случилось.
Как было правильно и лучше, никому не ведомо. Судьба.
Ну а фраза о том, что в блокадном Ленинграде колбаса в продажу поступала редко... Как говорится, без комментариев.
Но я не буду ругать эту книгу.
Хорошо, что хоть кто-то может быть поймёт простую истину — "Хотят ли русские войны?"
Я хочу, чтобы нас услышали и поняли. Чтобы переболели так, как мы.
А все эти медведи, "красные уголки" и водка — не так уж и важны. Не правда ли?