Признание в любви моей собаке

Признание в любви моей собаке
Кристин Ламурё

Автобиографичный роман в форме дневниковых записей. Он о смерти, любви и жизни. У героини романа тяжело умирает муж от рака, и вскоре следом и уходит и любимая собака от того же страшного диагноза. Здесь вы не найдете инструкции как пережить потерю и горе. У каждого свой способ, не может быть правильного или неправильного. Но через чтение этой книги можно лучше почувствовать свою трагедию или близких людей. Этот роман очень французский, словно окутывает меланхолией и грустью. Он пропитан благодарностью к прекрасному другу, который помог пережить самый черный этап в жизни, но сам не справился с этим. Эта ода любви поддержит вас в трудные времена в вашей жизни и укажет путь к свету!

Кристин Ламурё

Признание в любви моей собаке

Памяти Ироко

Пролог

Брюссель, ноябрь 2005 года

Как всегда утром, Ироко прыгнул к нам на кровать и навалился на нас всем своим весом. Гладя его, Вернер, мой муж и его хозяин, вдруг замер от острой боли в печени.

Уже два месяца его врач лечил его от метеоризма. У него нет времени, чтобы сделать рентген или пройти полное обследование. Слишком много работы.

Через два месяца Вернер узнает, что у него рак с метастазами в печени, размером с органы.

Через десять месяцев он умрет.

Париж, май 2010 года

– Прыгай, прыгай!

Но вот уже несколько месяцев, как Ироко больше не прыгает к нам на кровать.

– Иди, иди сюда!

Но он не идет. Он ложится на пол и глубоко вздыхает.

Через два месяца я узнаю, что у него рак поджелудочной железы.

А через две недели после этого я положу конец страданиям Ироко.

Одиннадцать лет жизни

Я была замужем пятнадцать лет. Пятнадцать лет под одной крышей, в той же комнате, в той же постели.

Сколько времени на самом деле я провела вместе со своим мужем? Мало. Если считать часы, то от силы несколько месяцев.

Ироко прожил одиннадцать лет. Я разделила с ним одиннадцать лет его жизни. И столько же с моими детьми.

За эти одиннадцать лет я была с Ироко и днем и ночью. После его смерти я ощущаю пустоту всем телом. Мне все время не хватает Ироко.

Ироко помог нам мужественно пережить смерть Вернера, утрату отца.

С Ироко и моими сыновьями, Пауло и Клаудио, мы образовывали четырехугольник. Теперь мы образуем треугольник. Эта фигура мне кажется менее устойчивой.

Я любила своего мужа и свою собаку. Я пережила смерть мужа, но не могу прийти в себя после смерти моей собаки.

Я дорожила любовью собаки. Абсолютная, верная, непреходящая любовь. Глубокая и безмятежная любовь.

Я бесконечно, беззаветно, самозабвенно любила Ироко, не рискуя быть разочарованной, без эго, без притворства.

Любовь к мужчине пугает меня.

Любовь к людям, даже к детям очень хрупкая. Любовь к Ироко была крепкой, нерушимой, верной, организующей.

Ироко научил нас наслаждаться настоящим моментом. Ироко был моей опорой, моим фундаментом, моим краеугольным камнем.

Я с головой окунулась в эту любовь и теперь мне мучительно грустно. Мое сердце источает потоки слез.

– На, Ироко, слижи эти крохи слов, как горячие тосты с маслом и медом, которые мы делили с тобой каждое утро.

Как сообщить Вам о смерти

Париж, 16 июня 2010 года

Сегодня среда. Я звоню Клаудио, он в гостях у своего друга.

– Я заеду за тобой через пять минут.

– Мама, Ироко проснулся?

– Нет, дорогой. Он… Он умер.

Клаудио, мой младший сын, садится в машину рядом со мной, я глажу его руку. Мы едем по авеню Моцарта.

Клаудио спрашивает о Пауло, как Пауло всегда спрашивает о Клаудио.

Потому что смерть отца научила их состраданию, ему лучше всех известно о почти синкретичной привязанности Пауло к его собаке.

Его первая мысль о брате:

– Ты сказала об этом Пауло?

– Нет еще…

Впервые, в первый раз за свою юную жизнь он – старший.

Я останавливаюсь перед нашим домом.

– Пойди, сходи за гитарой и скажи Пауло, чтобы он пришел.

Я нехотя звоню Пауло:

– Иди, иди скорее, я жду тебя в машине, на улице.