Антиваксер

– Хорошо, – еще раз отметил доктор. – А как вас зовут, помните?

Пациент стал молча двигать губами, словно пробовал на вкус имена. Какая-то мысль крутилась в его голове, но он не мог ее поймать. Острое, пронзительное воспоминание вонзилось в его мозг женским голосом: “Август!”

– Август? – неуверенно прошептал он.

Врач сложил ладони, словно в молитве, и прижал их к лицу. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза и облегченно выдохнул, опуская руки:

– Да! Отлично! Вы – большой молодец! Продолжайте вспоминать.

– Все, – пожал плечами Август. – Вы сами-то кто такой?

– Ваш лечащий врач последние десять лет. Меня зовут Оскар Даниэльевич Руссо.

Август широко распахнул глаза. Настолько широко, что ему показалось, что они вот-вот выкатятся из орбит и запрыгают по полу, как теннисные шарики. Десять лет?

– Почему я здесь? Как давно?

– Сколько вам лет, как считаете?

Август посмотрел на свои руки:

– Лет тридцать? Сорок?

– Тридцать шесть, – кивнул доктор Руссо. – Замечательно. А какой сейчас год, можете предположить?

Мужчина наморщил лоб, снова пошевелил губами:

– Две тысячи девяносто какой-то?

– Не совсем, – мягко поправил доктор. – Сейчас две тысячи сто двадцать третий год.

– Стоп. Не может быть! – запротестовал Август. – Нет, не может. Я вам не верю! Не знаю, почему, но не верю!

– Я рад, что вы стали мыслить критически, – широко улыбнулся Руссо. – Продолжайте!

– Да нечего продолжать, – раздраженно развел руками Август. – Просто в голове не укладывается, что сейчас – двадцать второй век. Звучит нереально!

– Не расстраивайтесь, коллега, я вам все объясню.

– Коллега? – переспросил Август.

– Именно! – подтвердил доктор. – Жаль, что нам не довелось поработать вместе. Когда вы совершали блестящие открытия, я был еще школьником. Сейчас мне нет и сорока, но тоже кое-чего достиг… Давайте вернемся к вам. Теперь просто расслабьтесь и постарайтесь принять эту информацию. Она может вас огорчить, напугать или запутать. Но я вам обещаю, что окажу всю возможную помощь. Договорились?

– Допустим, – кивнул Август.

– Вас зовут Август Мартович Фостер, ваш год рождения – две тысячи пятьдесят седьмой. Тем не менее, сейчас вам тридцать шесть лет, но на календаре две тысячи сто двадцать третий год…

Август жадно внимал каждому слову доктора. Правда открывалась для него резкими ударами. По словам Руссо выходило, что Август был успешным врачом, который к тридцати шести годам успел совершить несколько значимых открытий в медицине, удостоился всевозможных почестей, а потом впал в кому аж на тридцать лет. И вот сегодня, неожиданно порадовал весь персонал, включая своего лечащего врача, тем, что открыл глаза и матом поприветствовал новое утро.

Ничего этого Август не помнил. Ни того, что был доктором, ни того, что успешно работал в конце двадцать первого века. Вообще ничего, словно все его воспоминания стерли гигантским ластиком.

– Помните мужчину, который на экране с того света разговаривал с родными? Помните, конечно, это было меньше получаса назад, – продолжал Руссо. – Ваша технология! Научный прорыв! Вы – гений, доктор Фостер. Гений, притом, к счастью, признанный. Удостоенный почестей при жизни, а не после ее окончания. Для всего медицинского сообщества ваша кома стала настоящей трагедией. Я не побоюсь этого слова – международной трагедией.

– Погодите, что за технология? – заинтересовался Август. – Я придумал эти спиритические сеансы?

Доктор замахал руками:

– Никакой чертовщины и бесовщины, чистая наука! Вы создали превосходный реагент, который помогал обойти даже децеребрацию… Простите, я объясню проще. Вы придумали жидкость, которая позволила заставить мозг недолго функционировать уже после биологической смерти. Фактически, вы обдурили саму Смерть!

– За каким чертом я это сделал? – удивился Август.

– Вы не представляете, какое чудо вы сотворили для миллионов людей. Представьте себе ситуацию – человек неожиданно умирает. Здоровый, молодой мужчина выходит из дома и по дороге на работу попадает в страшное дорожное происшествие. Тело разрывает пополам, он истекает кровью – быстрая смерть. К моменту, когда его доставляют в стены больницы, а родственники приезжают, тело даже успевает остыть. Сколько не успел он сделать? Сколько сказать? Да просто – даже завещание составить…

– Ужасно, – прошептал Август.

– А вы создали технологию, которая позволяет достать последние импульсы мозга при помощи реагента и нескольких электродов. Человек уже умер, но кое-какие воспоминания еще есть. С экрана монитора он может попрощаться, извиниться, помириться, пожелать чего-то своим близким… Все записи фиксируются, поэтому с наследством не возникает проблем – если решил завещать все кошачьему приюту, то так тому и быть. Но, как правило, они утешают близких, дают какие-то наставления. И им не так больно, и ему не страшно уходить. Видели же – радостный какой.

– Жесть какая, – выдохнул Август. – Разговор с того света!

– Вы и представить себе не можете, насколько это популярная услуга! Люди платят огромные деньги, лишь бы поговорить со своими покойными.

– Это не бесплатно?

– Разумеется, нет! – возмутился Руссо. – Вы можете себе вообразить, какие расходы несла бы больница?

– Не особо, но такая услуга должна быть доступна для всех, кто столкнулся с утратой, – мотнул головой Август. – Выглядит жутковато, но идея, в целом, хороша.

– Ваша идея была именно в доступности! Вы не только гениальный врач, но и широкой души человек. К сожалению, кома спутала ваши грандиозные планы. Не нашлось энтузиастов проделывать такую колоссальную работу даром, а государство отказалось от финансирования, сославшись на то, что мы все квоты уже исчерпали. Поэтому пришлось вводить услугу на коммерческой основе. Вы не поверите, но поток денег пошел такой, что нам удалось внедрить это не только по всей стране, но и продать права на использование за границу.

– То есть, теперь не бедствуете? – приподнял бровь Август.

Доктор вздохнул. Он, вероятно, понял, к чему клонил Август Мартович, и не имел аргументов оправдаться.

– Ну, теперь-то вы с нами. Сможете сделать мир лучше – опять.

– Но если я врач, то должен понимать что-то в этих ваших технологиях? В медицине, хотя бы?

– Мы все надеемся на то, что ваша память понемногу восстановится в привычной обстановке. Будем постепенно вводить вас в курс дела – заново знакомить с больницей, с новым окружающим миром. Будем контролировать все изменения в вашем здоровье…

– Стоп! – Август поднял ладонь. – О моем здоровье. Вы сказали, я пролежал в коме тридцать лет. Может быть, я и правда – гений, хоть и не помню этого. А может, нет. Но я – точно не идиот. Я твердо знаю, что если я впал в кому в тридцать шесть лет и прошло тридцать, то мне должно быть шестьдесят шесть. Время-то не останавливается. Второе – я прекрасно понимаю, что пролежав без движения тридцать лет, человек не может вот так просто взять и начать ходить. А я хожу, разговариваю, неплохо себя чувствую даже!

Руссо сполз со стола и принялся ходить по кабинету туда-сюда, заложив руки за спину. Август с любопытством и недоверием разглядывал его невысокую щуплую фигурку. Руссо был бы похож на нескладного подростка, если бы не его совершенно лысая голова, сияющая, словно он каждое утро старательно полировал ее замшевой тряпочкой с воском. Наконец, Оскар Даниэльевич остановился и медленно, подбирая слова, произнес:

– Я боюсь, что если начну выдавать вам информацию большими пластами, вы просто сойдете с ума. Не в моих интересах вас травмировать. Это будет еще большая потеря, чем ваша кома. Пока вы были в коме, у нас была надежда. Если вы потеряете разум, то надежда умрет. А за тридцать лет не нашлось никого, равного вам.

Август хлопнул себя ладонями по бедрам и поднялся с кресла:

– Ясно! Я принес вам чертову уйму денег своими технологиями, и вы надеетесь срубить еще больше, если я вспомню своими гениальными мозгами что-то из прошлой жизни!