Свадебное путешествие

– Робин?

– Мой школьный товарищ. Мне кажется, я уже говорил о нем. В семидесятые годы его родители приехали на постоянное жительство в Соединенные Штаты из Польши. Его мать работала в колледже заведующей хозяйственной частью. Робин получил право на обучение и стипендию. Мы подружились с ним. Он тосковал по своей утраченной родине, я – по своим погибшим родителям. Мы морально поддерживали друг друга. Он был намного меньше, чем я, склонен предаваться печальным размышлениям. Более гибкий в этом отношении, он отвлекал меня от грустных мыслей. Благодаря нашей дружбе я стал если не более мужественным, то более жизнеспособным и стойким.

– Дружить с самого детства, как это прекрасно! – скзала Габриэлла. – Представляю, как позднее прелестные девицы наперебой спешили утешить вас. Вы красивый молодой человек…

– Спасибо, мадам, – сказал Ник.

Элен поспешила заметить:

– Мама, ты задаешь бестактные вопросы.

Ник запротестовал:

– Я считаю нормальным, что ваша матушка желает знать все о моей жизни. Не скрою, да, у меня были увлечения. Затем я связался с одной итальянкой. Мне пришлось в угоду моей тетушке пообещать жениться на ней. Однако мои планы изменились. Мадам, ведь каждый человек может сделать ошибку. Главное – вовремя признать ее и попытаться исправить. Когда я впервые увидел Элен, меня словно поразил удар молнии. Мадам, что это было, если не любовь с первого взгляда?

– И вы решили, что это повод, чтобы принять скоропалительные решения? Пораженный ударом молнии или нет, вы ничего не знаете о моей дочери. А мы ничего не знаем о вас.

Элен прервала ее:

– Если вам станет совсем невмоготу выносить столь суровый допрос, который устроила вам моя матушка, дайте мне знать.

– Я смогу ответить на любой ее вопрос. Мне нечего скрывать.

«Возможно, я уже выиграл партию?» – подумал он.

– Вы слишком торопитесь, – пришла к выводу Габриэлла. – Дайте себе время на размышление. Вы точно так же, как и моя дочь, должны сто раз подумать, прежде чем сделать столь серьезный шаг, как брачный союз. Надо на расстоянии хорошенько все обдумать. Пишите нам зимой письма. А весной приезжайте в гости.

Элен опасалась столь активного вмешательства матери. Она была уверена, что если Ник сейчас встанет и уйдет, то она его больше не увидит.

Американец был сыт по горло комедией, которую разыгрывала перед ним эта вздорная семейка. Ему казалось, что он был уже у цели, как вдруг его отбросили на исходную позицию.

– Мадам, – начал он. Теперь в его голосе уже слышались металлические нотки. – Есть люди, с которыми вы встречаетесь на протяжении многих лет. Вам кажется, что вы знаете о них все… В действительности же вам видна только верхушка айсберга. Что вам известно об их тайных мыслях и стремлениях? Несмотря на все ваши наблюдения и расспросы, они остаются для вас незнакомцами. Да, самые близкие вам люди порой могут казаться пришельцами с другой планеты. Я убежден в том, что даже члены одной и той же семьи редко бывают откровенными друг с другом. Вы отталкиваете меня только потому, что я не соответствую вашим представлениям и убеждениям. Кроме того, я иностранец, то есть, по вашему мнению, личность подозрительная.

Габриэлла запротестовала:

– Мне очень жаль. Однако я не могу быстро ориентироваться в столь неожиданной для меня ситуации. Расскажите мне еще что-нибудь о своей тетушке. Возможно, что это поможет мне разобраться…

– Она полюбила бретонца, который в решающий момент струсил и не пришел к ней. Они должны были вместе отправиться в Нью-Йорк. Этим побегом должны были завершиться восемь месяцев их любовного романа. Женатый человек, инженер по образованию, он жил в обстановке эйфории послевоенных лет. Он вскружил голову случайно встретившейся ему на пути юной американки, но не любил ее так сильно, чтобы бросить все и уехать с ней. Моя тетя прождала его в Гавре целые сутки. До последней минуты она надеялась, что он придет хотя бы проститься с ней. В итоге она уехала одна. Она так никогда не оправилась от пережитого потрясения. Вот и вся история.

Он поднялся.

– Милая дама, чтобы не получить такие же душевные раны, как тетя Джоан, я лучше уйду. У меня нет никакого желания через двадцать лет вызывать сочувствие друзей рассказом о моей несчастной любви.

И, повернувшись к Элен:

– Я имел счастье и несчастье познакомиться с вами…

– Ник, – сказала она, – не будьте таким упрямым и упертым… Почему вы так спешите?

Габриэлла решила задержать его:

– Будьте снисходительны к нам. Мы – старая нация с давно сложившимися традициями. Мы должны их поддерживать… Вы нравитесь нам…

– Но вы отказываете мне в доверии.

– В доверии? – повторила Элен. – Если бы вы только знали, что означает для нас слово «доверие»! Для нас это больше чем дружба, больше чем любовь… Ник, дайте мне ваш номер телефона.

– Нет смысла. Я проживаю в очень скромном отеле. Если хозяина нет на месте, то оставшийся вместо него служащий не возьмет на себя труд перевести звонок в номер. Он ответит, что я вышел из гостиницы. Впрочем, я спешу поскорее забыть о французском обаянии, жертвой которого пала моя тетушка.

– Позвоните мне сегодня вечером.

– Нет, – заупрямился он, – я не мазохист.

Он вышел из дома. Расчетливый игрок, он не исключал возможного поворота событий. Из своего закутка Крыса с заметным облегчением залаяла ему вслед. Уже за рулем своей старой машины Ник почувствовал, что выжат как лимон. Его окончательно добило посещение комнаты погибшей под колесами девушки. У красного светофора он успел сплюнуть желчь пополам со слюной. Ему необходимо было выпить глоток чистой воды. Или лучше целую бочку, чтобы прийти в себя после общения с великодушными, и гостеприимными, и такими жестокими французами. Экзальтированные и в то же время весьма практичные люди. Опасное сочетание.

– Мама, возможно, он был моим последним шансом.

– У тебя еще все впереди… – начала Габриэлла. В ее голосе чувствовалась неуверенность.

– Что?

– У тебя еще будет не одна возможность построить семью с кем-либо из местных мужчин.

– Я не хочу никакой семьи. Во всяком случае, в ближайшем будущем. У меня уже есть семья: ты и папа. Мне кажется, что это большая глупость, если не трусость, отказаться от такой заманчивой перспективы… Завтра я уеду в Париж. Побродить по музеям, посмотреть новые фильмы.

Когда вечером судья возвратился домой, он заметил, что у Габриэллы покрасневшие глаза, словно она недавно плакала. Пока она подробно описывала ему события прошедшего дня, к ним присоединилась Элен. Она была бледна и молчалива.

Корнель покачал головой:

– В этой истории вы выглядите не лучшим образом. Если вам так понравился этот молодой человек, почему вы его выставили за дверь?

Элен воскликнула:

– Потому что я совершенно теряюсь, когда речь идет о моей судьбе. Я не способна использовать свой шанс! Я даже не могу ему позвонить. Он не захотел дать мне свой номер телефона.

Судья посмотрел на нее. Он размышлял.

– Терпение, мадемуазель Корнель. Успокойтесь. Не надо посыпать пеплом голову.

Он улыбнулся.

– А пока принеси-ка мне стакан воды. Из моего кабинета.

Когда она пришла, судья протянул ей листок, вырванный из его рабочего блокнота.

– Вот адрес и телефон Фэрбенкса.

Она взяла протянутый клочок бумаги.