Игрушка по контракту. Бесправная

Рабочий день полетел своим чередом, и за привычной рутиной тревога от предстоящего вечера отошла вглубь, затаилась, иногда только покусывая изнутри. Звонки, документы, поручения Глеба – всё, как обычно. Я не заметила, как время подошло к обеду, и только когда зазвонил телефон, и я подняла трубку, услышав голос Самойского, поняла, что полдня уже миновало.

– Лилечка, – мурлыкнул шеф, и мои нервы моментально натянулись. – Закрой дверь и приготовь мне кофе.

Это были сигнальные слова, что Глеб снова хочет развлечься. Кролик и кобель, чтоб его простатит скрутил.

– Да, Глеб Витальевич, – послушно ответила я и только собралась повесить трубку, как он добавил.

– Не клади трубку.

И что ещё пришло в его больную голову?! Гадать бесполезно, пока не скажет, не узнаю. Я встала и подошла к двери в приёмную, закрыла замок. Все знали, с часу до двух ио директора недоступен, даже если находится у себя в кабинете. Глеб просто отключал телефон и всё. Он не любил, когда его отдых прерывали… Особенно если он отдыхал в моей компании. Вернувшись за стол, снова взяла телефон.

– Всё сделала, Глеб Витальевич.

Ещё одно правило: вне кабинета называть его только так. По имени – только во время секса.

– Умничка, – тем же тоном ответил Самойский. – Детка, я хочу, чтобы ты подготовилась к нашей встрече, – заявил он. – А я посмотрю, как ты это будешь делать. Включи камеру, – скомандовал он.

Я говорила, что он извращенец? Ещё и вуайерист махровый ко всему, иначе как объяснить его неуёмную тягу к порнороликам типа хоумвидео и последующим просмотрам их? Меня это коробило, если честно, особенно поначалу, сейчас же научилась воспринимать отстранённо. Поэтому я молча сняла камеру с монитора и прикрепила на край стола, отодвинувшись в кресле. Открыла программу – и всё это, прижимая трубку плечом к уху. Судя по всему, мне ещё и будут по телефону указания давать. Маленький нюанс: я на своём экране видела только изображение себя же, точнее, моих ног, пока ещё прикрытых юбкой, и это же видел Глеб сейчас. То есть, мне тоже придётся наблюдать за собой… Не моё это, не люблю подглядывать, но деваться некуда.

– Медленно подними юбку, – повелительно произнёс Глеб. – И раздвинь ноги.

Я положила ладони на бёдра и начала поднимать тонкую ткань, не отрывая взгляда от экрана. Два месяца хожу у него в любовницах, казалось бы, давно можно привыкнуть, но – не могу. Конечно, я девушка современная, и как доставить себе удовольствие, знаю, однако всё же предпочитала заниматься этим наедине с собой, а не… вот так. А Глебу нравилось смотреть, и просил он часто. Каждый раз приходилось преодолевать себя, и стыд вперемешку со смущением не желали уходить. Вот и сейчас страстно хотелось зажмуриться, получить хоть какую-то иллюзию уединения, но откуда я знаю, может, Самойский сразу смотрит и по камере в моей приёмной под потолком, где отлично видно моё лицо?! Так сказать, и крупный план, и общий… Я приподнялась, полностью обнажив бёдра и низ живота, задрав юбку до пояса, и развела колени, чувствуя, как щекам стало жарко от приступа замешательства.

– Пошире, Лилечка, мне плохо видно, – последовало уточнение.

Пришлось чуть подвинуться и закинуть одну ногу на подлокотник кресла, слушая, как участилось дыхание Глеба в трубке. Стыд усилился, особенно когда поняла, что пикантная ситуация всё же вызвала отклик в теле. Возбуждение вспыхнуло в глубине ярким солнышком, брызнуло по венам огненными ручейками, вытесняя другие эмоции. Я почувствовала, что трусики уже влажные, и тяжело сглотнула, скривив губы в улыбке. Ну конечно. Предсказуемая реакция. Тело привыкло к удовольствию, оно его хотело в любом виде, и плевало на заморочки разума. Глеб хорошо меня выдрессировал за эти месяцы, да…

– Хорош-шо-о, – довольно протянул Самойский низким голосом. – Покажи себя, детка, – следующий приказ. – Покажи, как ты меня хочешь.

Гос-споди. Как же я ненавидела, когда он комментировал вслух, кто бы знал! А ещё сильнее ненавидела собственные эмоции, поддававшиеся на эти двусмысленные, откровенные фразочки… Мои пальцы потянулись вниз, я одной рукой отвела в сторону трусики, сильно оттянув, чтобы не мешали, а другой раздвинула мягкие складки, обнажая розовую, влажно поблёскивавшую плоть. Сглотнула, не отрывая взгляда от картинки на экране. Крайне непристойной и пошлой, но, чёрт возьми, возбуждающей, это так.

– Погладь себя, медленно, – протянул Глеб хрипло, и я едва заметно вздрогнула.

Натянутые нервы зазвенели, мышцы внутри сжались от одних только слов. Мой палец коснулся скользкой промежности, медленно, как и просили, провёл вниз, прямо по клитору, и я не удержалась от прерывистого вздоха. От прикосновения там всё вспыхнуло, тело облило жаром, и оно подалось чуть вперёд, а мой палец вернулся к чувствительной точке, мягко, едва касаясь, обвёл. Я уже и не думала, что Глеб на меня смотрит, сознание окутал туман, и возбуждение рвануло по венам жидким огнём. Словно сквозь вату услышала тихое шипение в трубке и очнулась от дурмана желания, ненадолго вынырнув из сладких грёз.

– А теперь внутрь, Ли-илечка, – тягуче произнёс Самойский, выдохнув в трубку. – Не торопись…

Ох. Взгляд не отрывался от изображения, где мой палец медленно входил в тесное, горячее, откровенно мокрое лоно. Я облизнула пересохшие губы, сдерживая стон, трогая себя уже изнутри. Ощущая, какая я там гладкая, нежная и очень чувствительная. Мышцы послушно сжались, втягивая палец, и я выгнулась, проникая глубоко, как могла, и едва не захлебнулась от острого приступа удовольствия. Боже, хорошо-то как!.. Сознание снова уплывало, я перестала контролировать себя, скользя пальцем в узком проходе, а большой лёг на горевший огнём, возбуждённый и набухший клитор. С губ сорвался тихий, протяжный стон, я запрокинула голову, чуть не выронив трубку – смотреть на экране, как самозабвенно ласкаю себя, стало невыносимо. Тело стало податливым и мягким, будто из него убрали все кости, а одежда – грубой и раздражающей. Напряжённые соски тёрлись о кружево белья, и до дрожи хотелось освободить их и тоже подарить порцию наслаждения…

– С-стоп, – повелительно бросил Глеб, прерывая мой упоительный восторг. – Снимай трусики и иди ко мне, детка.

Чёрт. Как не вовремя, а. А так хотелось нагло воспользоваться ситуацией и получить своё у него на глазах… Как я могла забыть, Глеб хотел только, чтобы я подготовила себя для него. Сволочь. Тяжело дыша, кое-как справилась с зашкаливавшими эмоциями и нехотя убрала руки от раздразненного, жарко пульсировавшего лона. От разочарования и острой неудовлетворённости подвело живот, и я стиснула зубы, не давая прорваться хныканью. Выключила камеру, положила трубку и встала, трясущимися пальцами отстегнув пояс от чулок и стянув трусики. Сразу стало легче и свободнее, хотя бы ничего не касалось нежного местечка, реагировавшего сейчас даже на малейшее прикосновение обжигающими вспышками. Не опуская юбки – смысла никакого, собственно, – вышла из-за стойки и на подгибающихся ногах подошла к кабинету, открыла дверь и вошла.

Самойский сидел в своём кресле, широко расставив ноги, уже расстегнув ширинку, и его ладонь равномерно ходила вверх-вниз по напряжённому члену. Он тоже уже приготовился… Даже снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке, глаза блестели, и в них читалось нетерпение. Глеб молча протянул руку, не выпуская из второй член, и я приблизилась, вложила скомканные трусики, проследив, как начальник сунул моё бельё в карман. Фетишист чёртов. Уверена, ходить мне до вечера без них теперь.

– Хороша-а-а, – с явным удовольствием протянул Глеб, положил ладонь на моё бедро и притянул к себе, поставив между своих ног, а потом провёл до колена и подхватил, поднимая и ставя на сиденье. – Детка, твой запах сводит меня с ума, ты знаешь? – пробормотал он, наклонившись, и лизнул, проникнув языком между нежных складочек, собирая выступившую там влагу.

Я охнула в голос, вцепившись в его плечо и дальше отведя колено – остатки неприязни к Самойскому благополучно канули в огненную реку желания, растёкшегося по венам.

– Иди сюда.

Он ухватил за бёдра и потянул на себя, вынуждая сесть верхом и прижаться к твёрдому члену, раздвинув ноги так широко, как позволяло кресло. Чтобы удержаться, вцепилась в подлокотники, часто дыша и чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Раздразненное ласками местечко вспыхивало в такт, одаривая волнами предвкушения, и от него по коже разбегались обжигающие мурашки. Пальцы Глеба вцепились в пуговицы на пиджаке, ловко расстегнули и распахнули, а потом так же быстро справились с застёжкой на бюстике, высвободив наконец ноющую грудь с красноречиво торчавшими вершинками.

– Потрись об него, сладкая, – хрипло выдохнул Самойский, обхватив за талию и притягивая к себе.

Горячие губы накрыли кораллово-розовую горошину и резко втянули, зубы чувствительно сжали, послав жалящий импульс боли пополам с удовольствием. Я всхлипнула, послушно приподнявшись, так, что возбуждённый, болезненно чувствительный клитор скользнул вдоль каменно-твёрдого члена, а потом медленно опустилась, умирая от желания сесть сверху. Ощутить его внутри наконец, как он двигается, насаживает на себя, и заходиться от стонов и криков, стремительно уносясь к долгожданной разрядке… Чёрт. Теперь я уже хотела, чтобы Глеб оттрахал меня как следует, возбуждённая и заведённая до предела, как часовая пружина.

Самойский же решил играть по своим правилам. Не отрываясь от моей груди, терзая жёсткими ласками то один, то второй напряжённый сосок, он ухватил за запястья и завёл руки за спину. Я не сопротивлялась, прикрыв глаза и продолжая двигаться, скользя мокрыми складками вдоль горячего ствола и прижимаясь с каждым разом всё сильнее. Стремясь утолить голод, сжиравший изнутри, выжегший все мысли и желания кроме одного. Поэтому даже не отметила, в какой момент мои руки оказались связанными, судя по всему, снятым галстуком Глеба. О да, беспомощность он тоже любил… И заставил полюбить и меня. Это ощущение вносило пикантную перчинку в происходившее, и я поперхнулась воздухом, когда Самойский в очередной раз прикусил набухший сосок. Жаркая волна окатила до самых кончиков пальцев на ногах, и стон всё-таки прорвался через стиснутые зубы.

А в следующий момент ладони Глеба обхватили мою талию, приподняли и резко, жёстко опустили. Гладкая головка скользнула по промежности, и его член ворвался в меня, снова мешая боль и наслаждение. Вошёл до упора, Глеб буквально насадил на своё орудие, и замер всего на мгновение.

– Покатаемся, детка, – горячо выдохнул он мне в губы и прижался к ним грубым властным поцелуем, раздвигая языком и проникая в мой рот.

Снизу же палец Самойского безошибочно нашёл налившийся огнём, ставший слишком чувствительным, клитор и надавил на него, одновременно сделав движение бёдрами и нажав ладонью на поясницу. А-а-а-а, бож-же!.. Глеб трахал мой рот, он трахал меня своим членом, его палец скользил по возбуждённой плоти всё быстрее, и слетели последние тормоза. Глухо застонав ему в губы, я подавалась вперёд, навстречу пальцам и двигавшемуся во мне твёрдому стволу, чувствуя, как вторая ладонь грубо мнёт грудь. Связанные за спиной руки напрягались в безуспешной попытке высвободиться и вцепиться в плечи, и пряное наслаждение шквалом пронеслось по телу, заставив вытянуться в струнку и задрожать от предвкушения. Долгожданное освобождение стремительно приближалось, и слава богу, что в этот раз Глеб оставил игры и в самом деле просто хотел кончить, расслабиться посреди рабочего дня. Тем более, много времени для этого не понадобилось, учитывая, что я пришла к нему уже подготовленная, как просил Самойский.

Ещё несколько прикосновений, мощных, сильных толчков, и – я сорвалась в пропасть, крича и задыхаясь от нахлынувшего удовольствия, невыносимо острого, яркого. Короткий рык Глеба, его руки, сдавившие мою талию, и он расслабленно обмяк в кресле, откинувшись на спинку с блаженной улыбкой облегчения на лице. Я мелко дрожала от недавно пережитого, тяжёлое, рваное дыхание никак не хотело успокаиваться, а угар желания постепенно сходил на нет, унося и эйфорию. Пора возвращаться в реальность, Лиля.

Глава 4

– Поехали, пообедаем? – лениво предложил Глеб, поглаживая мою спину под пиджаком, и я едва не вздрогнула от неожиданности.

Вообще, Самойский крайне редко привносил в наши странные отношения что-то новое кроме разнообразного секса. Дорогое бельё и одежда в подарок не считаются – для себя же старался, не для меня. За два месяца это второй раз, когда он приглашал меня куда-то. Я бы, конечно, с гораздо большим удовольствием сходила в кафе рядом с офисом, где кормили вкусно и по вполне демократичным ценам. Но с начальством не спорят, особенно с тем, кто тебя регулярно трахает и снимает ваши развлечения на камеру. Пальцы Глеба развязали галстук на моих запястьях, и я выпрямилась, привычно опустив взгляд и молча приводя себя в порядок. Застегнула бюстик, пиджак, встала, отстранённо подумав о салфетках.

– Как скажете, Глеб Витальевич, – заученно ответила, поправляя юбку.

О трусиках даже не заикнулась. Раз не отдал, значит, просить бесполезно. Один раз, когда я прихватила запасные, в самом начале всего этого кошмара, и Самойский обнаружил на мне лишнее, он заставил неделю ходить без белья вообще. Больше я ошибок не повторяю.

– Спускайся, жду в машине, – небрежно бросил он, застегнул штаны и выпрямился.

А я поспешила в туалет, приводить себя в порядок дальше. Долго Глеб ждать не любил, и у меня есть не больше десяти минут в запасе.

Обед в ресторане прошёл спокойно и тихо, и со стороны, наверное, мы очень походили на вполне приличную пару. Ну или деловых партнёров. Печаль в том, что несмотря на привлекательную внешность, к Глебу меня не тянуло совсем. Поначалу ведь он пытался пару раз подкатить, как говорится, по-хорошему. Но я не приняла ухаживаний, даже не подумав, чем это может грозить… Решила, что смешно увольняться через неделю после устройства только потому, что замдир пару раз попытался пригласить на свидание. На работе-то не приставал, при прежнем директоре. А вот когда тот уволился и оставил офис в руках Глеба… В результате я оказалась в нынешнем положении бесправной игрушки по контракту, и даже уволиться не могла, заявление же Глеб подписать должен. Моя наивная попытка обратиться в наши органы правопорядка после того, как случился мой первый секс в кабинете Глеба, тоже закончилась весьма плачевно: заявлению об изнасиловании ход не дали. Самойский просто заплатил, кому надо и сколько надо, дело замяли. Аньке тоже досталось, она возвращалась с учёбы, и к ней пристали какие-то гопники – не сомневаюсь, подкупленные тем же Глебом, и сестра пришла домой в слезах, сказала, что еле убежала от них.

Ну а меня начальник наказал самым простым способом. Оставил после работы в пустом офисе и устроил жёсткий секс-марафон одновременно с ликбезом по половине Камасутры. И азам БДСМ… Я тогда несколько дней сидеть нормально не могла, за неимением хлыста или чего-то подобного Самойский применил к моей пятой точке линейку. А ей тоже ох, как больно, при умелой-то руке. Глеб явно знал толк в порке. Самое сложное было держать лицо дома, при Ане, и ничем не выдать творившегося со мной. Давилась сухими рыданиями ночью, уткнувшись в подушку. Но урок усвоила и больше не пыталась искать справедливости или рисковать безопасностью Анюты. Так и жила с тех пор, уже привыкнув резиново улыбаться и прятать эмоции от всех, включая родную сестру. Честно, я не знала, как выбраться из тупика, в который загнал меня Глеб, просто не знала…

Остаток рабочего дня прошёл тоже быстро, и чем ближе подходило время окончания, тем сильнее начинало дёргать беспокойство. Мысли вертелись около этого вечера, куда собирался тащить Глеб, и фантазия никак не хотела униматься. Пугало то, что клиенты потребовали моё присутствие, и замечание Самойского, что одежду он приготовит сам. Кожа то и дело покрывалась мурашками, а в животе поселился холодок. Нет, ну в самом деле, не настолько же он сволочь, что подложит меня под других мужиков!.. Ради заключения контракта… Или в самом деле так и сделает? К шести вечера я накрутила себя так, что сердце нервно металось в груди, сбивая дыхание, и трясущиеся пальцы уже не попадали по клавишам. А ещё надо позвонить Ане и сказать, что я задержусь вечером… Набирая номер, старалась хоть немного успокоиться, чтобы сестра не заподозрила неладное.

– Анюта? Привет, я сегодня поздно приду, – как можно непринуждённее заговорила я, услышав голос Ани в трубке. – Не жди меня, ложись.

– У тебя свидание? – радостно спросила она, и я не сдержала кривой усмешки.

Да, только не такое романтическое, как ты думаешь.

– Нет, по работе задержаться надо, – развеяла я её мечты. – Важные переговоры.

Анька переживала, что у меня никакой личной жизни, и считала себя немного виноватой в этом. Приходилось убеждать, что всё совсем не так, и я просто не нашла ещё подходящего мужчины. В трубке раздался вздох.

– Ладно, поняла. Суровое у тебя там начальство, – добавила она.