Сломанный Пион

Уткнувшись ему в шею, фея выдохнула едва слышно, выгнувшись от очередного толчка:

– Ещё… П-пожалуйста…

Он всего на миг остановился, а потом к нарастающему восторгу Пиона толчки стали резче, сильнее, отзываясь вспышками удовольствия внизу живота. Невидимая пружина сжималась всё сильнее, а потом с особенно мощным рывком с тихим звоном распрямилась. И снова Пион накрыло удовольствие, но чуть иное, мягче, глубже. Тело обмякло, с губ девушки сорвался длинный стон, и она слабо выдохнула, поймав себя на том, что улыбается. Уильям сразу перекатился на бок, бережно сжав Пиона в объятиях, и сразу стало так хорошо, спокойно… Как уже давно не было, и уж точно не с мужчиной.

Широкая ладонь медленно провела по её волосам, переливающимся всеми оттенками кораллового, и Уильям тихо спросил с нотками заботы:

– Милая? Ты как, в порядке?

Пион честно прислушалась к себе и так же честно ответила:

– Да…

Уильям чуть отстранил её, посмотрел с хитрым прищуром и вдруг усмехнулся.

– Понравилось? – задал он неожиданный вопрос, и его пальцы мягко скользнули по зардевшемуся лицу феи.

С ней никогда так не обращались, с такой заботой и нежностью. Всё это волновало, заставляло сердце биться чаще, настороженность и робкая надежда сплелись в тугой комок. А в животе то и дело становилось пугающе пусто…

– О… очень, – выдохнула Пион, засмущавшись ещё сильнее.

Уильям, обхватив ладонями её лицо, мягко прижался к приоткрытым губам в нежном поцелуе.

– Вот и замечательно, – спустя несколько минут кивнул ректор. – Тогда завтра повторим? – он выгнул бровь, а в глазах загорелся огонёк.

И если раньше Пиона испугал бы такой явный мужской интерес, то сейчас… Случившееся и правда очень сильно отличалось, и – да, повторить хотелось.

– Хорошо, – застенчиво улыбнувшись, согласилась Пион.

– У меня завтра занятия до обеда, – продолжил между тем Уильям, поглаживая её лицо, пропуская коралловые пряди между пальцами. – Может, поедим где-нибудь в ресторане? Я заеду за тобой…

– Нет! – испуганно выдохнула фея и невольно вцепилась в его плечи. – Н-не надо в город! Пожалуйста, – она всхлипнула и прикусила губу, сердце дёрнулось в груди испуганной птицей.

Уильям тут же обнял, привлёк к себе, его губы ласково коснулись макушки феи.

– Хорошо, не пойдём в город, – покладисто согласился он, баюкая девушку в объятиях, словно маленького ребёнка. – Тогда можем здесь пообедать, где-нибудь в саду?

Пион часто закивала, уткнувшись лицом в плечо Уильяма, и услышала, как он вздохнул.

– Договорились. Тогда отдыхай, милая, – он мягко отстранился, ещё раз коснулся её губ поцелуем и поднялся.

Фея наблюдала, как он одевается, зарывшись в покрывало до самого подбородка – роскошь прикрыться тоже была для неё внове. А уж рассматривать красивое, подтянутое тело ректора оказалось тоже весьма приятно. Перед тем, как выйти из спальни, Уильям обернулся и посмотрел на фею.

– Спокойной ночи, Пион, – попрощался он и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Она ещё немного полежала, нежась в мягкой постели, а потом всё же встала и добралась до ванной. Освежившись, девушка вернулась в спальню, чувствуя непривычную усталость, и юркнула в кровать, свернувшись в ней клубочком. Вспомнила недавно пережитое, и по телу прошлась тёплая волна, затаившись внизу живота мягкой истомой. Значит, вот как это должно быть на самом деле… Что ж, всё-таки, прийти к Садовнице – не самая плохая идея. На этой обнадёживающей мысли Пион провалилась в крепкий сон до самого утра.

И снова утром её никто не тревожил, фея проснулась сама – довольно поздно, часы показывали уже одиннадцать. Она прислушалась к себе – мышцы приятно потягивало после вчерашнего, но и только. На губах Пиона заиграла лёгкая улыбка, когда она, накинув тонкий шёлковый халат, вышла в гостиную. А вот там уже, за накрытым к завтраку столом, сидела Садовница, задумчиво глядя в окно и держа в руках неизменный мундштук. Едва фея появилась, он плавно повернула голову, окинула Пиона внимательным взглядом и кивнула.

– Отлично выглядишь, цветочек мой, – изрекла Садовница. – Я рада, что всё прошло хорошо. Я зашла сказать, что после завтрака к тебе придёт портниха, а потом тебя ждёт урок удовольствия у Розы, – она усмехнулась, увидев озадаченное выражение феи. – О, нет, не волнуйся, она к тебе не прикоснётся, конечно же. Но покажет кое-что интересное, – Садовница вдруг подмигнула и поднялась. – Завтракай, приятного аппетита. В обед придёт Уильям, и он кое-что передал утром.

Только тут Пион заметила продолговатый футляр рядом с тарелкой, и горло на миг перехватило. Подарки ей дарила только мама, когда ещё была жива…

– Открой, – снова кивнула Садовница.

Пион присела на край стула, потянулась к коробочке и открыла. Внутри, на белом бархате, лежала изящная заколка в виде причудливого цветка, украшенная эмалью и россыпью камней лилового и розового цвета. Фея тихо ахнула, любуясь красотой и не решаясь надеть, однако Садовница обронила:

– Отличный подарок, подходит к твоим волосам. Думаю, Уильям порадуется, если ты его наденешь к обеду. Хорошего дня, Пион.

И хозяйка борделя вышла, оставив фею в одиночестве. Девушка спокойно поела, чувствуя умиротворение. Мысли вертелись вокруг слов Садовницы – кто такая эта Роза, и что за урок удовольствия? Любопытство мешалось с волнением, но страха не было, к радости Пиона. Вчера она уже поняла, что от близости с мужчиной можно получать не только отвращение и боль…

После завтрака пришла та самая портниха с помощницами, и следующий час фея погрузилась в примерки. Наряды, хоть и весьма откровенные, тем не менее выглядели вполне элегантно, открывая не больше, чем надо, чтобы подразнить фантазию мужчины. Тонкие, летящие ткани всех оттенков розового и кораллового очень шли Пиону, мягко струились по телу, обрисовывая изгибы и округлости. Наконец, портниха ушла, и почти сразу за ней в гостиную вошла… суккуба. Яркая, роскошная, от неё исходили волны чувственности и желания, и фее даже на мгновение показалось, что в комнате стало трудно дышать, так сгустился воздух.

Та самая Роза, поняла Пион, зачарованно рассматривая гостью. Платье плотно облегало верх, глубокое декольте открывало ложбинку и аппетитные полушария, шнуровка спереди чуть ослаблена. В длинной юбке разрезы до середины бедра, и в них то и дело мелькали стройные ноги. Суккуба остановилась, окинула замершую девушку внимательным взглядом и кивнула, подойдя к дивану и расположившись на нём.

– Фея, значит, – мягким, грудным голосом произнесла Роза. – Это интересно… Садовница мне рассказала, что с тобой случилось.

Пион отчего-то ощутила неловкость, опустила голову, ощущая, как вспыхнули щёки.

– Но милая, ты ведь понимаешь, что то, что с тобой делали, к удовольствию не имеет никакого отношения? – спокойно продолжила Роза. – Точнее, к твоему удовольствию.

– Да, понимаю, – тихо ответила Пион.

– Вот и хорошо. Тогда, пожалуй, начнём с того, что твоё удовольствие зависит не только от мужчины, – по губам Розы скользнула чувственная улыбка, в глазах вспыхнул огонёк. – Ты не должна испытывать отвращения к своему телу и себе, дорогая моя, и стесняться собственных желаний тоже.

Ладонь суккубы медленно провела по шее, пальцы ласково погладили изгиб, потом спустились ниже, к полной груди, едва сдерживаемой лёгкой шёлковой тканью. Фея неожиданно осознала, что этот простой жест завораживает, от смутного предвкушения низ живота залило знакомой тяжестью. Пион незаметно сглотнула, также поняв, что пикантное зрелище не вызывает отвращения или неприятия. Пальцы суккубы дёрнули ленты шнуровки, распуская, сдвинули ткань, обнажив упругие полушария с тёмными горошинами сосков.

– Делать себе приятное – самое естественное, что может быть для женщины, – продолжала говорить Роза, а пальцы медленно обводили то одну, то вторую вершинку, мягко пощипывали, чуть оттягивая.

Пион поймала себя на том, что тяжело дышит, и её собственная грудь болезненно ноет, а подушечки буквально покалывает от желания прикоснуться…

– Попробуй, – тягучим, низким голосом предложила Роза, не сводя с Пиона внимательного взгляда, в котором плясали огоньки. – Тебе понравится… Вспомни, что делал с тобой вчера твой мужчина…

Фея мысленно охнула, от мелькнувших картинок между ног всё напряглось, и она невольно стиснула коленки в стремлении продлить эту острую вспышку наслаждения. Да, ей нравилось, как Уильям прикасался к ней. Но… самой? Пион облизнула сухие губы, её глаза не отрывались от рук Розы, обхвативших уже оба полушария, нежно массировавших и сжимавших, продолжавших играться с набухшими вершинками. Девушка не заметила, в какой момент её собственные руки потянулись к ряду позолоченных крючков на лифе, медленно расстегнули, освобождая от тонкой ткани.

Она никогда не делала такое с собой. Бывало, в той, прошлой жизни её пытались заставить прикоснуться к себе, но это приносило только отвращение и стыд, никакого удовольствия или возбуждения. Потому что на это смотрели те, кому и дела не было до её чувств и эмоций, или желаний. Сейчас же всё происходило совсем по-другому. Как вчера, с Уильямом. Никакого насилия, принуждения. Ладони Пиона легли на упругие холмики, пальцы робко коснулись напряжённых, тяжело пульсировавших бутонов. По телу прокатилась жаркая волна, фея задышала чаще, понимая, что ей и правда нравится.

– У-умница, – мурлыкнула Роза, её улыбка стала шире. – Ты должна знать своё тело, что ему нравится, чтобы показать мужчине, как обращаться с собой…

Пион расслабленно откинулась на спинку кресла, медленно погружаясь в море сладкого, как мёд, и горячего, как расплавленная карамель, удовольствия. Между ног стало жарко и влажно, по телу разливалась слабость и тягучая истома. Пальчики феи уверенно порхали по груди, подчиняясь скорее инстинктам, чем осознанным желаниям, от пряного коктейля ощущений голова слегка кружилась. Роза, всё так же пристально глядя на Пиона, вдруг поставила ногу на диван, а вторую отвела в сторону, и… одним движением откинула юбку, открывая оторопелому взору феи самое сокровенное.

– Что ж, а теперь приступим к самому вкусному, – проворковала суккуба с явным предвкушением.

Глава 5

Вот тут Пион смутилась, покраснели даже уши, и взгляд девушка отвела, однако волнение никуда не делось, оно стекало горячими ручейками именно туда, к низу живота. От Розы долетел негромкий смешок.

– Ну же, цветочек, я ничем не отличаюсь от тебя, милая. Покажи мне себя, – добавила женщина, отчего Пиону стало ещё жарче.