Лицей 2017. Первый выпуск (сборник)

Я спросил, почему её не навещают родные, и сама она не уходит на выходные. Оказалось, с семьёй не общается.

– Как я могу относиться к своим родителям, если они назвали меня Клава?! – она мусолит краешек скатавшегося китайского халата. – Я всегда у них была толстая, страшная, тупая. Отговорили в универ поступать. Какой тебе, мол, универ, иди учись на товароведа в техникум… У подруг у всех парни, отношения, а я вечно одна. И тут, понимаешь, реально, как в сказке. Звонок телефона. “Клавдия, увидел тебя “ВКонтакте” и сразу понял, что ты – моя судьба”. Именно так он и сказал. Ну, какая бы на моем месте устояла?.. И не надо так улыбаться…

– Я бы не улыбался, если б вчера ты мне не сказала, по какой статье он был осужден…

– И что смешного? – оскорбилась Клава. – Ну да, за изнасилование. Но она Славку оговорила. Все было по согласию. А она его подставила. Синяки сама себе сделала. Она от него избавиться хотела. У неё новый хахаль уже был, бывший мент. Конечно, у них там все схвачено, у мусоров…

– Ты не боялась его?

– Нет… Тот, кто так говорит, такие письма и смс пишет, точно никого не мог изнасиловать. Нет, не то чтобы он мухи не обидит, я так не говорю… Он и за разбой сидел раньше, и за кражу. По молодости, по глупости… Он такое мне говорил. Столько нежности, любви. Страсти…

Последнее Клава говорит полушёпотом, с придыханием. Мой рот опять растягивается в улыбке.

– Ну и дурочка же ты, – говорю. – Он же использовал тебя явно. Продукты ему присылала, деньги на телефон, да?..

– Ну конечно. Но он себя очень ругал, что берет у женщины деньги!.. Говорил, на воле себе не позволял такого. Обещал, что выйдет, заработает – в сто раз больше мне отдаст.

– Отдал?..

Клава помрачнела:

– Нет, не отдал… Я его встречала с зоны. Он был так рад. Как ребенок. Сказал, я одна у него на этом свете осталась. Я работала тогда в магазине, уже год как, зарабатывала более-менее… Квартиру сняла – не с моими же родителями жить. Они от меня вообще отказались, как только узнали, что я с зеком связалась. И там пошло-поехало. Пьянки-гулянки. Друзья. Бабы какие-то… И тубик один сиделец бывший нам принес…

– Что ж ты их не выгнала, да и Славку своего тоже? Нафига такое счастье?

Она пожимает плечами:

– Не знаю… Надеялась, наверно.

– Вот и донадеялась. Он же подставил тебя.

– Сама виновата, – вздохнула Клава. – Не надо быть такой дурой. Для меня и тыща-то баксов – немаленькие деньги, а уж что говорить про пять. Он говорил, что деньги нужны, чтоб взятку дать… И дальше он начнет работать, магазин откроет, мы заживем… Ребёнка родим. Слава тебе господи, я хоть не залетела от него… Занять мне не у кого было. Только соседка на ум пришла. Лучше б она отказалась тогда давать мне в долг. Славка с её деньгами пропал… Потом я узнала, что его опять посадили за разбой. Взяла кредит – отдала соседке деньги. А мне вот проценты капают… Иногда от мыслей, как дальше быть, – хочется в петлю…

– А сейчас, когда он снова сидит?.. Опять перезваниваетесь, переписываетесь?..

– Нет, ничего о нём не знаю. Только знаю, что в Иркутской области…

– Он, наверно, новую себе нашёл.

– Может быть.

– Любишь его до сих пор?

Клава отвечает не сразу.

– Не знаю… Много было такого, что я люблю вспоминать. Всё-таки я счастливая с ним была. Как никогда в своей жизни. Но, конечно, я понимаю, это он во всем виноват, что со мной случилось. И долг, и тубик… Хорошо, хоть ВИЧ мне не принес…

И тут же осекается:

– Ой, извини, пожалуйста!.. Что я говорю…

– Да нет, ты права. Это действительно прекрасно…

В тубдиспансере пили все, кто еще не был отправлен в морг. Ну ладно, почти все. Всё-таки не только маргиналы были здешними постояльцами. Хватало и тех, кого принято называть нормальными: благого вида старушки, филологические студентки (они, Тася и Сима, говорили мне: “Теперь мы к Чехову относимся совершенно особенно!”), жилистые деревенские мужички, до последнего жевавшие сушёные медведки, прежде чем обратиться к врачу… А еще ходили слухи, что в отдельной хорошей палате тут лежит работница мэрии, которая на протяжении нескольких лет варила собак в надежде на излечение от туберкулёза. Всякие, в общем, были люди…

На все предложения выпить я отвечал отказом. Хотя синька бы непременно скрасила мое пребывание в этом чудовищном месте, но ради своей печени (ежедневно я печалил её восемнадцатью таблетками) я решил оставаться в трезвом режиме. Да и понаблюдав здесь за теми, кто беспробудно пробухал всю свою жизнь, видя их беззубые шамкающие рты, изъеденные палочкой Коха глаза, жёлтые пальцы и бугристую кожу, я чуть ли не дошел в своих убеждениях до крайнего ЗОЖ.

Однажды Кирилл притащил какое-то сатанинское пахучее зелье. Егор и Джавад попробовали, но сказали, что пить это невозможно.

– Ну ладно, – сказал пребывающий в неожиданно веселом настроении Кирилл. – Раз не хотите, буду один пить за свою новую жизнь.

– К “Анонимным”, что ли, решил пойти? – спрашиваю.

– Не, – мотает головой Кирилл. – На море поеду.

Мы переглядываемся, мол, ну не идиот ли.

– Я посмотрел “Достучаться до небес”… Всё во мне перевернулось. Я никогда не видел море…

– У тебя иммунный статус ни к черту, какое море?! – реагирую я. – Тебе надо долечить острую стадию туба и пить уже нормальную схему против вируса. А то на зоне ты ту еще резистентность схлопотал. Понимаешь? А потом уже море… Да и на какие деньги ты собрался ехать?

– Ради такого найду денег… Я хочу, понимаешь, хочу! Нет, я мечтаю! Я что, не имею права съездить раз в жизни на море? Сколько мне осталось?.. Неизвестно ведь, вылечат меня или нет… А так, хоть что-то хорошее в жизни увижу.

– Туда придется брать с собой себя, – сказал Егор. – От себя не убежишь. На море тебе будет так же паршиво. Не обольщайся. Я за девять лет с ВИЧ где только не был… Веришь, на душе легче не стало.

– А мне станет, – с детским упрямством твердил Кирилл. – Я знаю.

У Джавада навернулись слезы. Он был самым добрым из нас.

– Слушай! – сказал он. – Давай я тебя на Каспийское море отвезу, как только выйдем отсюда, да? Бесплатно! Жить там есть где. Примут хорошо…

– Каспийское море – это на самом деле озеро, – вставил Егор.

– Да какая разница?! – эмоционирует Джавад.

– Нет, я на настоящее море хочу, – морщась от своего адского напитка, говорит Кирилл. – Которое не озеро…

– Ласты, маску подарить тебе?.. – подколол его Егор.

Мы смеёмся над Кириллом. Он привычно обижается. Хотя я чувствую – мыслями он не с нами. Он там, на море, которое увидел в этом попсовом, только на территории бывшего СССР культовом фильме.

На самом деле, зря я над ним издеваюсь. Каждому нужна анестезия. У него сначала был героин, теперь вот – мечта о море.

А у меня была Арина. И точно так же сейчас – о ней мечта.

– Как ты там?

Более безразлично может звучать только вопрос “Как дела?”. Ох уж мне эти телефонные разговоры.