Игрушка для Шакала

Подхожу к окну и осторожно выглядываю из-за шторы. Внизу крутятся мужики, курят и о чем-то негромко переговариваются. Их пятеро, а, с учетом того, что моих похитителей среди них не видно, как минимум, семеро здоровых мужиков меня охраняют сейчас. И, наверняка, есть еще те, которые стоят на въезде в ворота. И не будем забывать про главного Шакала всего этого замечательного бандитского логова.

Это капец, Ника! Надо признать, что выбраться отсюда, даже с арсеналом взрывчатки, будет непросто. А уж в вечернем платье и на шпильках и подавно. Эх, вздох мой тоскливый и печальный. Надо осваиваться и присматриваться, что тут к чему. Похоже, я тут надолго.

Для начала не мешало бы принять душ.

Беру оставленную одежду, осматриваю. Вроде, обычный домашний трикотаж, в этом должно быть удобно. Открываю шкаф, осматриваю пустые полки. Да, это единственный комплект, но мне хватит и того, что есть. А вот переобуться не во что. Но это не страшно, могу и босиком пока походить.

Сбрасываю туфли, иду в ванную. Принимаю душ, одеваю чистую одежду и, немного подумав, стираю белье в раковине. Оно мне еще пригодится, особенно за неимением альтернатив.

С опаской прислушиваюсь к звукам за дверью. Отодвигаю кресло и, с замиранием сердца открываю двери. Выглядываю из комнаты, тут же утыкаясь взглядом в широкую спину охранника. Быстро запираюсь обратно, не забываю подпереть креслом дверь.

Черт, такой заслон точно не спасет меня, если кто-то захочет вломиться. И к моим подсчетам охранников дома надо прибавить еще одного, который караулит за дверью спальни.

Да, Ника, это фиаско. Надо признать, что меня охраняют лучше, чем президента. Отсюда не выбраться. Разве что, если получится выйти за забор под каким-то предлогом. Но под каким? Спросить у охраны, не нужно ли помочь им выгулять собаку? Кстати, о собаках, есть тут живность, которая охраняет периметр? Словно отвечая на мой вопрос, за окном залаяла овчарка.

Прекрасно! Это не дом, а крепость. Взять ее сможет только спецназ. Но как до этого спецназа достучаться? В одиночку я не справлюсь.

Даже руки опустились от бессилия. Подхожу к кровати, забираюсь под одеяло и накрываюсь с головой. Как в детстве, когда не хотела делать уроки. Меня накрывает понимаем правды, которую я до этого момента отказывалась принимать.

Он не обманул, отца больше нет.

Предательские слезы полились из глаз, и я их больше не сдерживаю. В груди нещадно давит, боль утраты сжимает горло. Хочется выть в голос, орать и крушить все вокруг. Но я помню, что в этой тюрьме у меня нет права быть собой. Я должна быть сильной или, хотя бы, казаться таковой. Мне остается только жалобно скулить, прячась под одеялом.

Воспоминания нахлынули все разом, в основном, из детства, когда еще была жива мама. И потом, когда ее не стало. Отец всегда был рядом. Даже когда не присутствовал лично, я всегда ощущала его поддержку, будто за каменной стеной себя чувствовала. А теперь его нет… и мамы нет… никого нет из самых близких мне людей.

Глава 6

Просыпаюсь и не сразу понимаю, где я и как оказалась здесь. Воспоминания догоняют, прорываясь сквозь обрывки сна, и отзываются головной болью. Меня похитили, и, кажется, возвращать в привычную жизнь не собираются.

Встаю с кровати, иду в ванную, умываюсь прохладной водой. Судя по тому, как ярко светит солнце, уже далеко не раннее утро. И, кажется, я проспала даже завтрак, потому, что в животе громко урчит от голода. А ведь еще и вчера вместо ужина был только безалкогольный коктейль.

Оглядываю комнату в поисках съестного, но это бесполезно. Еды тут нет, как и воды, впрочем. Опять пришлось пить воду из крана. Но это не самое страшное. Гораздо больше пугает то, что ждет меня за дверью спальни. И еще, я помню, что вчера мне сказали о смерти отца, вот что совсем не хочется верить.

Нужно выбираться отсюда. Но как?

Впрочем, сначала нужно позавтракать. Если уж рисковать жизнью в попытке побега, то лучше делать это не на голодный желудок.

Подхожу к двери, отодвигаю баррикаду из массивного кресла в сторону. Открываю двери, выглядываю в коридор.

За дверью никого нет. Что странно. Я же точно помню, что ночью там стоял охранник. Ладно, так даже лучше. Может, получится добраться до холодильника незамеченной.

Понимаю, что это вражеская территория. Меня похитили, а я гордая, и все такое. Но не помирать же с голоду! Даже в тюрьме обед по расписанию. Чего уж ждать от молодой девушки вроде меня? В животе снова заурчало, будто подтверждая мою мысль.

Тихо спускаюсь по лестнице. Как воровка, которая боится быть пойманной. Я уже почти дошла до нижней ступеньки, как передо мной внезапно возникла женщина в строгой униформе и белом переднике.

– Доброе утро, – сказала женщина, улыбнувшись мне. Вполне искренне, как мне показалось. Или мне просто так хочется?

– Доброе утро, – отвечаю, вцепившись пальцами в перила. Если мне нельзя было выходить из спальни, то закрывали бы двери на замок. А так, могу ходить, где хочу, да?

Выпрямляю плечи, как учил отец.

«Что бы не случилось, держи спину прямо. Противник не должен видеть твою слабость», – звучит в голове голос отца, как смутное воспоминание недалекого прошлого.

– Пойдем, покормлю тебя. Вон, какая ты худенькая, – говорит женщина, сбивая меня с толку.

Похоже, в подвале меня держать больше не будут. И даже кормить планируют.

В голове проносится воспоминания о том, как ночью мужчина зашел в ту жуткую комнату в подвале. Приказал снять наручники. И, кажется, он был не доволен тем, что меня там закрыли. И что же теперь? Тон женщины не похож на голос тюремщицы. Наоборот, она, кажется, старается угодить.

Ну да, вон как суетится. На столе почти мгновенно материализовалась тарелка с блинчиками, блюдце с джемом, сметана. И у меня сжался желудок от одного взгляда на эту прелесть.

– Присаживайся, – суетится женщина, указывая мне на стол. – Тебе кофе или чай?

– Кофе.

Она улыбается, нажимает какие-то кнопки на кофемашине. А плюхаюсь на ближайший стул и двигаю к себе тарелку. Сворачиваю трубочкой сразу два блинчика и отправляю в рот, не забыв макнуть в креманку с джемом. У меня с детства был хороший аппетит. Даже, когда болею, аппетит не пропадает. Люблю вкусно поесть, уж какая есть. Отец всегда сокрушался, качая головой и удивляясь тому, что при таком аппетите я никогда не набираю лишних килограммов.

– Совсем замучили бедную девочку, – сокрушается женщина, глядя на то, как я уплетаю завтрак. – Меня Валентиной Степановной зовут, – добавляет она.

– А я – Ника, – говорю с набитым ртом.

– Приятно познакомиться, – отвечает женщина.

Похоже, она искренна в своей симпатии. Даже я прониклась таким добродушием, которое источает Валентина Степановна. Пожалуй, мы могли бы подружиться. Как бы не сложились дальше обстоятельства, а союзник мне в этом доме не помешает.

– Вероника, – звучит из-за спины мужской голос, который я предпочла бы никогда больше не слышать. Даже голову поворачивать не надо, и без того я знаю, кому он принадлежит. Мой тюремщик явился испортить мне завтрак. – Заканчивай завтракать и пойдем со мной.

Краем глаза подмечаю, как при появлении в комнате мужчины, Вероника Степановна тут же стушевалась и сделала вид, что натирает до блеска столешницу. Да уж, союзничек у меня, что надо, сбежит при первой облаве. Да и понять ее можно. Не бояться Шакала может только кто-то совсем дерзкий и безбашенный. Или кто-то, кому нечего терять. Кто-то вроде меня.

Отставляю от себя тарелку, даже кофе допивать неохота. Встаю из-за стола, иду вслед за мужчиной. Мы проходим большой холл, потом по коридору до самой крайней двери. Мужчина заходит первый, а я топаю за ним. Меня слегка потряхивает от напряжения, которое возникает во мне неосознанно в присутствии этого властного высочества. Но показывать свой страх я не намерена.

Пока же успокаиваю себя тем, что убивать меня он точно не планирует. Если бы ему было это нужно, то намного проще было сделать это еще в подвале. И, уж точно, никто не стал бы мне выделять отдельную спальню, если бы планировал от меня побыстрее избавиться. Я зачем-то ему нужна. Интересно, зачем?

Шакал останавливается, резко оборачивается, ловит мой взгляд. Всматривается в мое лицо, будто рассчитывает считать мои мысли. Ничего он не получит. Вскидываю подбородок, упрямо сжимая губы. Мужчина только скалится в ответ, гадко ухмыляясь.

Его лицо с тяжелым подбородком и резкими чертами не выглядит привлекательным. Густые брови делают черные глаза еще более угрожающими, мне даже захотелось поежиться под его давящим взглядом. Крупная фигура и широкий разворот плеч говорят о большой физической силе. И все это в сочетании с некой грацией, делающей его похожим на хищника.

Мог ли этот человек убить моего отца? Да, в этом нет сомнений.

Есть в нем что-то неосязаемо подавляющее волю, заставляющее желать подчиняться ему беспрекословно. Даже мне непросто выдержать его взгляд и не поникнуть духом окончательно. А ведь рядом со мной всю жизнь был великий Аралов, которого все боялись. Все, кроме меня.

– Проходи, садись, – хмыкает, хитро прищурившись, мужчина, махнув в сторону дивана.

Дела. Пару шагов, останавливаюсь возле дивана, раздумывая, стоит ли садиться. Мужчина намного выше меня, он почти нависает надо мной, когда стоит рядом. Если сяду, то придется задирать вверх голову во время разговора, как какой-то букашке. И, хотя мой рост выше среднего, рядом с ним я выгляжу маленькой и хрупкой.

– Может быть, расскажете, зачем я вам понадобилась? – спрашиваю дерзко, даже с вызовом, резко поворачиваясь к мужчине лицом.

Он закрывает двери кабинета, отрезая нас от всего остального мира. И теперь его аура кажется еще более давящей, чем пару секунд назад.