Дерзкая темная ночь

– Все решает сотрудничество, – напоминаю ей я. – Не об этом ли тебе сегодня утром говорил Остин? – Ее растущее беспокойство помогает мне сдержать собственное: – Возможно, во втором и третьем фильмах ты будешь больше погружена в процесс. Но это же круто, да?

Она быстро кивает, подпитанная моей уверенностью, но потом ее плечи поникают, и она невесело усмехается:

– Я не знаю, как это делается.

Я чувствую, как ее рука, подрагивающая и влажная, ложится на мою.

– Нужно еще выпить! – торжественно заявляет Харлоу, и краем глаза я вижу, как она встает заказать еще.

Джо протягивает руку и гладит Лолу по голове:

– Лола, ты – звезда среди серости. Ты будешь на коне.

Я согласно киваю:

– Ты справишься. Лучше тебя эту историю не знает никто. Ты тут главная. А они просто эксперты в съемках.

Когда Лола выдыхает, ее мягкие губы образуют сладкую букву «о», и она держится за мой взгляд своим, чтобы не развалиться на части. Знает ли она, как я хочу быть ее опорой?

– Ладно, – кивает она и повторяет: – Ладно.

* * *

В конце концов мы расправились еще с пятью шотами каждый и перешли от обсуждения безумного дня Лолы к бурной дискуссии о том, как будет выглядеть конец света. Как обычно, виной тому был Джо, а Лола стала такой расслабленной, очаровательно хихикающей от каждого звучащего предположения (зомби, ядерное оружие, вторжение инопланетян!) и кажется абсолютно счастливой и отвлеченной.

– А я говорю, всему виной будет рогатый скот, – чудом умудрившись не зацепить бокал Харлоу, заявляет Джо, размахивая руками. – Какой-нибудь коровий или свиной грипп. А может, и птицы.

– Бешенство, – пьяно кивая, добавляет Миа.

– Нет, не бешенство, – качая головой, возражает он. – Что-то, о чем мы даже еще не знаем.

– Наш оптимист. – Лондон толкает его в плечо, и он поворачивается к ней.

– Ну это же очевидно, – говорит он. – Гребаные курицы станут нашей погибелью.

Лола приставляет палец к своей голове на манер пистолета и, притворяясь, в предсмертных судорогах падает на меня. Ее волосы скользят по моей ладони и голой коже ниже рукава футболки, и это впервые, когда я не борюсь с желанием к ней прикоснуться. Накрыв рукой ее голову, я веду ею вниз, пропуская волосы через пальцы.

Приподняв голову, она смотрит на меня.

– А Оливер стопудово пьян, – объявляет неразборчиво она, и, кажется, я единственный ее слышу.

– Почему это? – спрашиваю я. Моя улыбка в ответ – это что-то подсознательное. Инстинктивная реакция на ее близость.

– Потому что ты прикасаешься ко мне, – чуть тише говорит она.

Я немного отклоняюсь, чтобы лучше видеть ее лицо:

– Я часто к тебе прикасаюсь.

Она медленно качает головой, потираясь о мою руку, после чего поднимается и садится, опираясь на спинку.

– Как приятель. А сейчас как любовник.

Моя кровь превратилась в ртуть. Если бы она только знала…

– Как любовник?

– Ага. – Она выглядит усталой, и глаза закрываются.

– Прости тогда, Сладкая Лола. – Я откидываю ее челку со лба.

Она снова резко мотает головой:

– Не извиняйся. Ты – мой герой.

Я смеюсь, но она неожиданно резко выпрямляется:

– Я серьезно. Что бы я сейчас без тебя делала? – Она показывает на Харлоу, потом на Миа: – Одна замужем, другая – тоже.

По-видимому, услышав нас, Лондон наклоняется вперед:

– А я вот нет.

– Ты нет, – пьяно расплываясь в улыбке, соглашается Лола. – Но ты постоянно соришь. Или занята в баре. Или же отшиваешь мужиков.

Джо согласно кивает, и Лондон слегка шлепает его по груди.

– Поэтому Оливер – мой герой, – говорит Лола и поворачивается ко мне. – Я могу на тебя опереться. Ты мой угомонитель.

Потом она хмурится и поправляет себя:

– Успокоитель?

– Усилитель, – шепчу я.

– Точно, – щелкнув пальцами, кивает она. – Он. – Лола понижает голос и наклоняется ближе. Так близко, что мое сердце, как сумасшедшее, начинает биться в горле: – Ты никогда меня не оставишь.

– Не оставлю, – подтверждаю я. Черт, да я и не смогу. Я бы хотел обнять ее и унести подальше, защищая от всех лживых и жадных людей, которых ей еще суждено повстречать.

– Не смей, – предупреждает она, держа подрагивающий от выпитого палец у моего лица.

Я наклоняюсь и прикусываю его кончик, и ее глаза округляются.

– Не посмею, – не выпуская пальца из зубов, произношу я, и, мать вашу, до чего же я хочу наклониться еще ниже и прикусить ее губы.

Глава 3

Лола