Дикая Уайлдер

– А что с горными львами в округе? Я читал, что они охотятся в этом районе. Я полагаю, у вас есть какая-то ограда по периметру.

Николь едва сдержала улыбку:

– Забор не удержит их, если они захотят войти.

– А вот ружье – да, – возразил Терри.

– Я без проблем превращу петуха в курицу одним выстрелом, – сказала она, – хотя, по моему опыту, оружие обычно создает больше проблем, чем решает. Но если вы беспокоитесь, знайте, что горные львы не очень-то охотятся на нас и в это время года обычно преследуют муловых оленей. Просто делайте то, что мы просим, и будете в безопасности.

– «Мы» – это только ты и твоя начальница? – спросил он, и остальные сделали шаг в сторону, чтобы встать подальше от Терри. Очевидно, он не видел нож Николь.

– С чего вы решили, что мой босс – девушка? – спросила Николь, подняв бровь.

Пока Терри вдыхал, чтобы ответить, Брэдли быстро вмешался:

– Я уверен, он просто имел в виду, что мы не представляем, чтобы мужчина оставил тебя здесь одну с кучей парней.

Николь рассмеялась на это:

– Я прекрасно справляюсь сама.

Лео не сомневался, что это правда.

Но Терри не мог удержаться:

– Справляешься?

Николь сделала шаг вперед и посмотрела на него глаза в глаза:

– Мы здесь уже почти десять лет и умеем заботимся о туристах. Есть несколько ковбоев, которые используют этот лагерь, когда им нужно, и парень, который идет впереди нас, чтобы оставить припасы вдоль тропы, но вы их не увидите. – Она сделала паузу, спокойно глядя на него. – Для тебя это проблема? Я могу попросить кого-нибудь забрать тебя, прежде чем завтра мы отправимся в путь.

Терри рассмеялся, но немного отступил назад:

– Нет. Все в порядке.

– Хорошо. – Она ненадолго задержала взгляд на нем. – С Простофилей познакомитесь утром. – Николь ухмыльнулась. – Я предлагаю вам задать эти вопросы и ей.

Она дала каждому из них по пачке листочков, и в мерцающем свете Лео смутно различил что-то, похожее на список правил, прикрепленный к краткому маршруту похода. Все это ему предстоит изучить завтра. Пока же в верхней части первой страницы красным кружком был обведен номер его палатки. Николь велела им укладываться на ночь и сказала, что завтрак будет подан ровно в семь часов.

– Поспите немного, – велела она, подмигнув им. – Вам это необходимо.

Лео двинулся было следом за друзьями, но тут его внимание привлекла фигура за границей круга, освещенного костром – мираж на краю лунного света. Кто-то выходил из небольшого загона для лошадей. Прямые, как палка, волосы вызвали в памяти воспоминания об осенних листьях и обнаженной коже на берегу реки. Это было смутное воспоминание, а может быть, он уже наполовину спал. Тряхнув головой, Лео забрался в палатку и рухнул на лежащий там спальный мешок. Он даже не стал снимать обувь. Чувство дежавю исчезло, и через несколько минут он уже спал.

Глава 4

Лили не знала, что такое отоспаться. Выходных у нее не было, только особые рабочие дни с чистыми джинсами за обеденным столом вместо грязных. Даже будучи маленькой девочкой, она вставала вместе с солнцем. Летом нужно было разложить корм и наполнить поилки, приготовить еду и позаботиться о гостях. Зимой работа менялась, но несмотря ни на что, лошади были на первом месте, люди – на втором, а чувства отходили на самый дальний план.

Когда весь лагерь еще спал, Лили вышла из палатки, чтобы успеть поймать первую искорку света в небе. Ей нравилось расположение основного лагеря. Он находился на краю каньона Подкова и был достаточно удален от цивилизации, чтобы чувствовать себя как в дикой природе, но в то же время достаточно близок к городу на случай, если кто-то из гостей поймет, с какой степенью изоляции им придется столкнуться, и струсит. Не говоря уже о том, что здесь было красиво. Городские жители, казалось, всегда ожидали, что пустыня будет выжженной и бесплодной, но здесь она была живой, как сад. На скалах были пиктограммы, скопления тополей омывали корни в бурном потоке на песчаном дне каньона. Лишайники цеплялись за песчаник пучками ярко-красного и оранжевого, желтого и зеленого цвета. Кактусы пробивались сквозь корку почвы. Полевые цветы распускались, а травы захватывали тропы. Острый запах можжевельника наполнял воздух.

Утро было прохладным и влажным из-за редкого весеннего дождя, прошедшего ночью. Это был долгожданный перерыв после жары последних нескольких дней, но в этих местах дождь вызывал тревогу. В каньонах с высокими стенами вода устремлялась вниз, поэтому опасность представляла не гроза прямо над тобой, а дождь за много миль отсюда, падающий на возвышенности. Лили учила людей прислушиваться к очевидным признакам наводнения, а также следить за более мелкими: потоками, внезапно полными палок и веток; грязной водой в реке, которая раньше была кристально чистой. Прошлой ночью дождь был не очень сильным, но он все равно означал грязь и потухший костер. Отсутствие костра означало отсутствие еды, а любой проводник согласится, что гости могу не заметить больной задницы и жесткой постели, но не оставят без внимания пустой живот. На ранчо отец Лили говорил: «Нужно держать их уставшими и сытыми». Это было верно там и имело еще большее значение здесь.

Она раздула огонь, наблюдая, как угли мерцают и светятся, а потом наконец загораются. Когда над головой закружился дым, Лили поставила кипятиться воду и насыпала кофе.

Лошадей кормили, осматривали, чистили им копыта. Всего у Лили было восемь лошадей, каждая со своими причудами и темпераментом, что позволяло легко подбирать их наездникам любого уровня мастерства, и каждая из них была куда более ухоженной, чем сама Лили.

Вздорная Бонни, ее десятилетняя гнедая кобыла, была в плохом настроении. Она едва терпела расчесывание хвоста и нетерпеливо била копытами по земле, готовая к выезду. Местность была суровая, но лошади были приучены к такой езде, предпочитая более медленный темп, разнообразный рельеф и дополнительные лакомства, которые приносил им день на тропе, спокойному дню на пастбище у домика Лили. Некоторые фирмы использовали полноприводные автомобили и квадроциклы для передвижения по Бандитской тропе там, где она была проходима, но по большинству карт, нарисованных Дюком Уайлдером, можно было передвигаться только пешком или верхом. «Если это устраивало бандитов, – говорил он, – подойдет и мне».

Отец Лили был одержим этими каньонами и провел годы в погоне за теми самыми мифами и легендами, которые теперь использовала она во время экспедиций и поиска придуманных сокровищ. Однако в отличие от Дюка клерки-в-будни-ковбои-в-выходные по окончании поездки возвращались домой к работе, семье и реальности. А вот Дюк, покидая место раскопок физически, никогда не был по-настоящему со своей семьей, всегда мечтал о поиске давно зарытых сокровищ, в то время как остальная часть его жизни – жена, здоровье и семейное ранчо – в конечном итоге разрушилась.

В кустах хрустнуло, и Бонни тихонько заржала при приближении Николь.

– Командирша Бонни готова? – заворковала она, поглаживая мягкий нос кобылы. – Кто-то знает, что в конце дня получит мятное печенье.

Николь приехала в Юту из Монтаны в поисках работы и жизни вдали от своего парня-абьюзера и еще более ужасной семьи. Лили познакомилась с ней, когда работала барменшей «У Арчи». Николь взяли на крошечную кухню мыть посуду и готовить жирную барную еду. В то время она жила в грузовике, и Лили притащила ее к себе домой, дала ей жилье. Они обе были на мели и совершенно одни и быстро сблизились так, как могут сблизиться только две женщины, которых достало, что их жизнь перевернулась вверх дном из-за импульсивных и неверных решений мужчин.

Когда Арчи предложил Лили подработать гидом для съемочной группы, которая искала места для съемок в Моабе, она взяла с собой только Николь. За первой поездкой пошла вторая, а когда кто-то спросил об истории и мифах, связанных с этой местностью, о том, как Бутч Кэссиди и его банда использовали тропы, чтобы скрываться от закона и прятать награбленное, и может ли оно до сих пор быть где-то там, все это выглядело так, как будто призрак Дюка вернулся, чтобы преследовать ее. Лили сразу же подумала о его проклятом дневнике, полном случайных записей, загадок, историй и карт. Кроме дневника, он ничего ей не оставил, и она решила, что, черт возьми, что-то хорошее должно выйти из того, что она росла в тени того самого Дюка Уайлдера. Кто бы мог подумать, что так много людей захотят сыграть в ковбоев?

Но теперь она занималась этим уже семь лет, а это очень долго для чего-то, за что берешься по необходимости и не особенно любишь с самого начала. Денег хватало на то, чтобы не работать барменшей с мая по сентябрь, выкупить несколько лошадей, которых ей пришлось продать, и платить Николь, но она все еще едва держалась на плаву. Грузовик и прицеп для лошадей Лили были древними, да и Бонни не становилась моложе. Откровенно говоря, Лили тоже. Ей нравилась эта дикая страна, но она хотела иметь настоящий дом с детьми и землю для лошадей. Она хотела пустить корни, а в пустыне это было нелегко.

– Как новая группа? – спросила Лили.

Николь взяла ведро и наполнила его кормовыми гранулами без сорняков. Услышав, как гранулы бьются о ведро, к ним по земле радостной рысью направился черно-белый жеребец, откинув назад голову и тряся гривой. Лошади похожи на своих хозяев, и если косо посмотришь как на Снупи, так и на Николь, они не задумываясь сшибут тебя с ног.

– Ничего нового. – Николь не обращала внимания на Снупи, который закусывал ее рубашкой, прежде чем нагнуть голову и угоститься из ведра. – Один шумный, один милаха, один мерзкий тип и один…

Лили застыла с расческой в руке.

– Мерзкий тип? – Они с Николь знали, как себя вести, но как только все выйдут на тропу, они останутся совсем одни. – С ним не будет проблем?

– Не, – Ник вытащила горсть ячменя и предложила ее Бонни. – Просто раздражает. Был еще один тихоня, и он очень симпатичный.

Лили приподняла бровь, отчего Николь разразилась смехом.

– Иногда я люблю тихих, – сказала она, – но он выглядел слишком домашним для меня. Почти всю дорогу сюда смотрел в окно на небо.

Прежде чем Лили смогла его подавить, у нее в голове всплыло воспоминание: милый, вспотевший, влюбленный городской парень, который целеустремленно скачет на ней; покрытая одеялом куча сена у нее под спиной; звезды видно сквозь трещину в крыше старой конюшни. Лео шепотом попросил ее замолчать, но не остановился. Наоборот, задвигался еще увереннее, проглатывая ее звуки и сдерживая свои собственные.

– Тихий не означает домашний.

Настала очередь Николь посмотреть на нее удивленным взглядом:

– Пришло время историй? Этой я раньше не слышала.

– Нет, слышала, – сказала Лили, бросая расческу Бонни в коробку с принадлежностями для лошадей.

– Кто из них был тихим, но не домашним? – Ник постучала по губам пальцем, уже покрытым грязью.

– Ты его не знаешь.