Сто оттенков неба

«Что же там произошло?»

Сосредоточиться и обдумать наш разговор не получается: в дверь звонят. Я знаю, это пришла Рита.

– Чай попьем? – с порога спрашивает она, протягивая мне пакет из супермаркета.

– Пойдем на кухню, – кидаю ей домашние тапочки.

Пока она переобувается, заглядываю в кулек: пальчики с творогом и вишней.

– Свежие, – произносит она, замечая мою улыбку.

Ставлю чайник и сажусь за стол напротив подруги.

– Я закурю? – спрашивает она, достав из заднего кармана джинсов сигареты и зажигалку.

– Рита! – качаю недовольно головой. – Ты ведь обещала больше не курить.

– Мне надо, Саш, а то я и рта не раскрою, – грустно улыбается она. – Потом брошу, обязательно брошу.

Я молча достаю из шкафчика пепельницу и ставлю возле нее. Открываю форточку.

– Ты только не перебивай, – делает она первую затяжку.

Жду, не тороплю. Рита курит и пока молчит.

– Помнишь, ты в девятом классе мне впервые сказала, что тебе нравится Зыбин?

Киваю. Но, если честно, не помню, когда это было.

– Я как раз духом собиралась, чтобы тебе признаться, что влюблена в него, – опустила она голову. – Прости. В тот день честнее было бы признаться, а не таить это в себе.

Вновь возникла пауза, которую я не спешила заполнить.

– Саш, я не знаю, как это произошло… – потушив первую, она закурила вторую сигарету. – В прошлом году, когда ты с бабушкой бегала по больницам, Димка сам подошел ко мне. Сначала он спрашивал о тебе, как чувствует себя Софья Константиновна. Затем стал провожать домой, звонить, просить спуститься. Даже в кино приглашал, и в кафе ходили несколько раз.

Рита все это время не смотрела мне в глаза, курила, уткнувшись в одну точку на столе.

– Ну, а потом поцелуи, съемная квартира, первый секс. И все.

Затушив окурок, она подняла на меня глаза, в которых стояли слезы.

– Почему?

Я не предполагала, что между ними все так далеко зашло. И зачем парень прилагает столько стараний, чтобы один раз переспать и бросить.

– Потому, Саш. Он получил свое, больше я ему была не интересна. Я месяц ночами плакала в подушку. Мы тогда три раза переспали, и я даже не подумала о том, что надо предохраняться. Часы до месячных считала. А когда они пошли, выла от радости! Впервые, наверное, я была им так рада.

Смеется Рита сквозь слезы, утирая щеки кулаком. Я сижу и не знаю, что сказать.

– Эта любовь мне не принесла ничего кроме унижения и боли. Это только в книжках пишут: оргазм в первый раз, звездочки в глазах. Не верь! Я чуть от боли не померла. Говорила Диме, что больше не хочу, а ему посрать. Каждый последующий раз был больнее предыдущего.

Чайник на плите давно свистел, а я никак не могла встать, чтобы заварить нам чай.

– Ненавидишь меня? – плача, спросила подруга.

– Долго над этой фразой думала? Я тебя сейчас дурой обзову и буду права. Меня от злости и ненависти трясет, но только совсем к другому человеку. А ты могла и раньше мне довериться!

Подойдя к ней, обняла и крепко прижала к себе. Хотелось поддержать, передать ей частичку тепла. Дать понять, что она не одна. Родителям Рита не доверится, а кроме меня нет у нее близких подруг.

– Давай чай пить? – спросила она, успокоившись.

– Убери со стола эту гадость! – кивнула на остывшие бычки и полупустую пачку сигарет.

Рита выбросила все в мусорное ведро.

Попив чаю, мы даже сели вместе заниматься. В девять часов она убежала домой: счастливая и спокойная. А я села зубрить химию. До десяти часов оставалось еще двадцать минут, а текст никак не хотел усваиваться. Я каждые две минуты смотрела на телефон. Творилась со мной совсем другая «химия», не оставалось в моей голове места таблице Менделеева, кислотам, альдегидам…

Ровно в десять позвонил Максим.

Глава 17

Макс

Я точно знал, что мне нужно купить, но не думал, что это займет так много времени. Ставлю мысленно в голове галочку о том, что еще надо не забыть купить завтра и еду домой.

Дома меня встречает тишина. И я каждый раз ей рад. Надев домашний костюм: легкие штаны и футболку, подошел к высокому, почти во всю стену окну и уже по привычке задрал голову к небу.

Ровно в десять, как и обещал, набрал Саше. Ждала: трубку подняла сразу.

– Котенок, чем занимаешься? – спрашиваю, как только она произносит «привет».

– Готовлюсь к экза… к экзаменам, – спотыкается на последнем слове, будто не собиралась этого говорить.

– На кого учишься? – мысленно отмечаю, что до сессии еще где-то полтора месяца.

Отличница?..

– Можно, я тебе об этом чуть позже расскажу? – просит она неуверенно.

– Котенок, можешь ты заинтриговать. Неужели, это что-то секретное?

Мне смешно. Не понимаю, что за таинственность. В том, что она работает уборщицей, призналась сразу, а тут секреты.

– Нет. Я не знаю, как ты отнесешься к моему признанию.

– Ты думаешь, что своим заявлением меня успокоила? – совсем не понимаю, что происходит. Ее слова все больше сбивают с толку. – Хорошо, поговорим об этом завтра.

С завтрашнего дня никаких секретов, даю себе обещание.