Любить нельзя помиловать

Порочный круг, где женщины демонстрируют себя, а мужчины выбирают. Все разные: и мужчины, и женщины, и тем они интереснее. Мы поворачиваем к ВГУ, там стоят машины. У всех долбит музыка. Сворачиваем на съезд, поднимается шлагбаум, и мы паркуемся.

Я выхожу, не дожидаясь, что мне откроют дверь.

Какой интересный район. Я живу в северном, рядом лес. А здесь леса нет, это проблема. И плюс шумный ВГУ! Заходим в подъезд, он меня пропускает, показывая рукой: проходи. Мы поднимаемся на шестой этаж и входим в квартиру.

Ну что сказать, квартира хороша.

Большая, комнат много, интерьер холостяка. Берлога. Но чисто. Стены белые, белые потолки, большой балкон. Есть детали. Много деталей. Большая картина на стене – мельницы. Старые кирпичные белые мельницы. На заднем плане море и горы. Самое лучшее сочетание. Море и горы.

Кофейный столик под мрамор, хотя, может, это и есть мрамор, кто ж его знает?

Он провожает меня на кухню. Включает кофемашину.

– Глясе? – быстро спрашивает он и достает мороженое.

– Угу, – отвечаю я.

Между нами неловкое молчание. Непонятно, что и как.

– Кто эта брюнетка? – прерываю молчание я.

– Ха! – легкий смешок. – Вот как, только съехались, а ты так? Да? В лоб? – с улыбкой говорит он, ставя мое глясе.

– Да, в лоб. С этого момента я должна знать все. Даже чем ты дышишь. Не знаю, кто больше влип и кто из нас быстро соглашается. У тебя есть еще время передумать. И время пошло. Тебе отведен один час, – теперь я отвечаю с ухмылкой.

Я не знаю, откуда и зачем взялась эта уверенность, но «бе-бе-бе» все еще со мной и съело половину дееспособного, технического, рассудительного мозга.

– Это моя любовница, – говорит он.

Я судорожно ставлю кофе на стол.

Я запуталась, ничего не понимаю.

– А я кто? Жена? Прислуга? Прачка? Ничего не поняла, – с полным ужасом спрашиваю я.

– Помнишь дачу? Мы с тобой разговаривали на террасе. – Ждет утвердительного ответа, я киваю. – Когда-то я встретил девушку и был счастлив. Потом счастье ушло, началась бытовуха, и мы разъехались. После этого я не хотел заводить серьезных отношений. Так и появились мои любовницы. Их много. То есть было много. До того дня, пока мы с тобой не завели разговор на террасе. В тот момент, я понял, что хочу попробовать еще. Еще сблизиться. Не с одной из моих любовниц, а с тобой. В тебе что-то есть, то, к чему меня тянет. Я хочу узнавать тебя. Мне требовалось время, чтобы это понять. Я не сразу это понял. Я испугался. Я испугался, что ошибки моего прошлого снова приведут меня к тому, что было. Я так не хочу. Я хочу быть честным с тобой. Ты молодая, чистая, искренняя. Даже твоя злость на Свету искренняя. Ты сильная, чуткая. Я это чувствую.

Он сидел напротив меня и говорил это очень открыто, глядя в глаза.

Я поверила. Либо сердце мое поверило, и овечка в панике кричала: «Бе-е-е-е-е-е-е-е!»

Я приняла его ответ. Меня он устроил.

Я поцеловала его. Этот поцелуй был две секунды нежным, потом перерос в страсть; я не помню, сколько я целовала его, я растворилась во времени. Все стало понятно без слов. Мы съехались.

Июнь 2009 года

У нас нет секса. Меня это пугает.

Я перевезла все вещи к нему, оставила в своем гардеробе только пару черных платьев. Мало ли.

Почему нет секса? Он импотент? Он гей? Он спит со своими любовницами?

Июль 2009 года

Секса нет. Я на пределе. Я жду. Выжидаю.

Мы каждый вечер болтаем, обнимаемся, целуемся, ложимся в кровать вместе, засыпаем в обнимку, все как нужно. Но нет физической близости, не пойму, что не так.

Вторник. Вторая неделя июля 2009 года

Я вернулась после практики раньше обычного. Зачем мне проходить практику на станках, если я планирую управлять вселенной, а не работать на станках?

Звонок. Костя.

– Привет, ты на заводе? Говорить можешь? Или разбираешь токарный станок? – шутя говорит он.

– Нет, я в своем потайном месте, которое прячу от всех, – тоже шутя отвечаю ему. Никто из моих друзей не знает, что мы съехались.

– У тебя загранник есть? Скинь мне фото, – требует он и кладет трубку

Я не люблю, когда так кладут трубку. Что за привычка?! Воспитать!!!

Скидываю ему свой паспорт. Наверно, мы куда-то полетим. Жду вечера, аж интересно.

Думаю: приготовлю ужин, хочу что-нибудь вкусное. Сделаю мясо по-французски и испеку банановый пирог.

Готовлю я отменно, особенно выпечку. Жизнь вдали от родителей пошла на пользу.

Вечер. Время 23:00. Кости нет, я звоню уже десятый раз, он не берет трубку. Такое я тоже не люблю. Я беспокоюсь. Я тревожусь. Мне нужен Костя.

Костя приехал через час, не в духе. Рассержен. Я знаю, что у него свое дело. В подробности я не вникала. Зачем? Я могу его только поддержать, погладить по голове, поцеловать и сказать, что скоро все будет отлично. И все поправимо. Многие женщины вмешиваются в дела мужчины. Я не хочу. Захочет – сам посвятит.

– Мы летим в Таиланд на два месяца, вылет через три дня, – говорит он, снимая ботинки.

Я подхожу к Косте, обнимаю и дарю нежный поцелуй в губы. Губы нежные, глаза нежные, и руки нежные. Он меня обнимает крепко. Он скучал.

Прошло четыре дня

Мы прилетели на Самуй. Какие краски! Какая природа! Много зелени. Пальмы, кокосы, пахнет морепродуктами и фруктами. Люди улыбаются, ты улыбаешься… Я выспалась, усталость от восьмичасового перелета и разницы во времени как рукой сняло. Базовые настройки моего лица без макияжа скрашивает улыбка.

– Пойдем позавтракаем, я найду для тебя глясе. – Улыбнувшись и схватив меня за руку, он вывел меня из хижины.

Отель находился на берегу океана, состоял он из отдельных вилл, а виллы были как хижины. Внутри пахло бамбуком.

Мы зашли в первый ресторанчик на берегу океана. Сильно жарило солнце. Очень.

Костя ищет глясе, но не может найти, они не понимают, что он от них хочет. Точнее, то, что хочу я. Мне приносят капучино, большой капучино, а следом приносят шарик пломбира. Я перекладываю пломбир в кофе и с удовольствием делаю глоток. Он улыбается. Он счастлив. Счастлива ли я?