Не мешайте лошади балансировать

– Где закулисы? – спросила Эмма, как будто это название страны.

А это – внутренний карман цирка, там много чего понапрятано. Там, за кулисами, кругами бегал директор.

Он распоряжался налево и направо. Для артистов у него специальные слова, которые нам не понятны.

– Ну? – спросил он меня на бегу. – Как живёшь? Всё в порядке?

– Вот, – ответила я и показала, кого привела.

– Прекрасно! – обрадовался директор. – Румба тебя ждёт.

Мы с Эммой и дедушкой подстроились под директорский бег. Навстречу – золочёные тумбы, чёрные ящики, блестящие обручи, клетки, звёзды, решётка, табличка: «Вход запрещён! Хищники!».

Эмму и дедушку я оставила возле гримёрной. Эмма села на ящик с двойным дном. «Что, если она провалится?» – начала думать я, но не додумала.

Директор добежал со мной до денника, где стояла Румба. Он понимал, что нас нужно оставить одних.

Румбу уже нарядили. На ней была концертная попона. Увидев меня, она вздохнула.

Я вошла к ней, и она положила голову мне на плечо.

– Будет много звука. Много света. И много людей, – сказала я ей. – Но ты ведь уже перешагнула через верёвку, Румба.

Если бы все-все могли перешагнуть через свой страх, как через верёвку!

Румба помнила. У лошадей верная память. В их памяти – дороги, музыка, люди и ароматы. Даже те, что встречались их предкам много лет назад.

– Знай, если ты испугаешься и убежишь, то ничего страшного. Ты всё равно – главная Лошадь в моей жизни.

Лошадь подышала мне на плечо. Она поверила. А теперь – самое важное. Я включила Румбе её любимую песню о стае лебединых лошадей. Румба опустила нижнюю губу и прикрыла глаза. Она расслабилась.

За дверцей денника Румбу поджидал джигит-наездник. Он был в костюме с перьями. Они с Румбой будут изображать индейцев.