Любовь Феникса

– Непедагогично собирать деньги всем классом на новые шторы, при условии, что старые еще не до конца съела моль! Вот это непедагогично! – я почувствовала, что терпение – это не основная добродетель моего нового знакомого.

Что-то меня неприятно кольнуло, а в душе что-то неприятно заволновалось. Осведомленность в таких вопросах свидетельствует, что у него есть ребенок. Я вспомнила поцелуй и скривилась еще сильней. Мне почему-то стало стыдно и неловко. Я вспомнила, как Света недавно нудила, бегая за директором хвостиком, требуя аванс, чтобы сдать деньги в детский сад на нужды группы. Услышав сумму, большая часть родителей тут же сходили по нужде. «Уважаемые соседи, у нас – нужда! Займите до получки! Ребенку в садик надо сдавать деньги». Мы с Димой не смогли промолчать, когда узнали, насколько большая нужда постигла детский сад «Соринка»… тьфу ты… «Росинка» в это сложное и крайне тяжелое время.

– Ты прав, – спокойно заметила я, изучая его реакцию. – Непедагогично- это когда в детский сад сдают по три тысячи за каждого ребенка.

Меня о чем-то хотели спросить? А что такое? Сам придумал это правило.

– А если детей трое… – деловым голосом продолжала я, примеряя на себя образ примерной «яжематери», – то это половина зарплаты уходит!

Я вспомнила Свету и протерла липовый орден матери-героини. С такими расценками даже у Рокфеллера начинался приступ асфиксии.

– С имиджем мы определились. Ночная бабочка, – усмехнулся Феникс, переводя тему. Что-то он задумался и задумал. Мы посмотрели друг на друга взглядами примерных семьянинов.

– Ты хоть раз видел, что ночью слетается к фонарю, чтобы сдохнуть в его недрах? – поморщилась я от такого сравнения.

– Тебе никто не говорил, что ты – тяжелый человек? – поинтересовался он, вздыхая.

– Только те, кто в силу своей доходяжности не смог меня поднять! – огрызнулась я. – Хорошо. Пусть будет по-твоему. Тебе видней. Но если меня убьют, то это будет на твоей совести!

– К ней в последнее время мало что прилипает. А теперь обувайся, и на выход. Будем знакомить публику с твоим платьем. И с тобой, за компанию.

***

Когда мы вышли на улицу, все встречное мужское население смотрело на меня так, словно потеряло бумажник в моем декольте, и теперь не знает, как его оттуда извлечь. Присутствие телохранителя немного поумерило их пыл.

В круге шла отчаянная схватка. Какой-то престарелый бородатый мужик против молодого парня. Оценить навскидку шансы было сложно, но если критерием победы являлась обгоревшая борода старца, то опыт и мудрость проигрывали молодости и наглости со значительным отрывом. Отрывом… руки… Мама! Я тут же почувствовала, как в животе зашевелился перепуганный ежик.

– Тише, успокойся. С тобой так никто не поступит, – заметил Феникс, придерживая меня за локоть, пока трибуны наперебой давали советы, как лучше завершить поединок. И, поверьте, малой кровью там и не пахло. – Дедка давно ненавидят за то, что он прикончил одного чудака, которого публика решила пощадить. Был один убогий клоун, который сильно забавлял публику своими идиотскими комментариями. Люди ему симпатизировали. Убивать его не позволяли. А тут не выдержали старые нервишки, и клоун быстро развеялся.

Я смотрела словно зачарованная на происходящее, глядя, как огненная вспышка ударилась в черный столб.

– Все, спасибо. Я посмотрела. Очень увлекательно и занимательно. Честно, я уж лучше освою какую-нибудь мирную профессию, – икнула я, не видя происходящего за стеной огня.

– Все, что отпадет, мы обязательно пришьем на место, – подбодрили меня, прижав к себе и тут же отпустив. Я стояла и стыла, чувствуя, как у меня шевелятся от ужаса волосы.

Пока зубы отбивали ритм «я – не трус, но я боюсь!», ноги приросли к земле, категорически отказываясь делать шаг навстречу смерти. Чувствую, что одно неверное движение, и … все. Через два месяца, поскольку я заплатила наперед, меня обнаружат в своей кровати, успешно косплеящую Нефертити. Любопытные соседи выстроятся в очередь, чтобы одним глазком взглянуть на мои останки. Политически активные товарищи поймут, что в мавзолей ехать уже не надо. Бабушки передумают отправляться в религиозное турне, а те, кто мечтал об отдыхе в Египте, выберут что-нибудь из отечественных курортов.

– А как же путевка на двоих? – осведомился Великий Комбинатор, глядя на мое замешательство.

– На тот свет? – подавилась я, пытаясь рассмотреть происходящее. Поединок закончился. Зрители все еще обсуждали увиденное. И симпатии были явно не на стороне старости.

– Ну что ж! – раздался громкий голос. – Вы все сами видели! Отличный бой! Это должно было произойти! Аншар побежден и больше никогда не переступит Круг. Нергаль снова показал себя на высоте! Итак, есть ли желающие бросить вызов судьбе? Если вы понравитесь публике, то она будет носить вас на руках и осыпать золотом! Ну же! Где же смельчаки?

Толпа все еще скандировала имя победителя, постепенно успокаиваясь. Смельчаки? Это точно не ко мне! Я не…

– Куда ты меня тащишь? – возмутилась я, раскорячившись несчастной кошкой, которую решили внеурочно искупать. – Отпусти! Я не…

– Неужели никто не решится? – подначивал голос. – Неужели не осталось мужчин, готовых сражаться и доказать всем …

Феникс втолкнул меня в круг, и нас разделила стена огня. Толпа зашуршала, заинтересовалась. Надо что-то говорить… Я растерялась…

– Да, кстати… – тихо начала я, а потом прокашлялась. – Вы что-то говорили он настоящих мужчинах? Я тоже хочу на них посмотреть.

Толпа загудела, заволновалась.

– А что ты умеешь? – спросил голос.

– Все! – ответила я, входя в роль, чувствуя, как толпа начинает меня подбадривать. – Или вы имеете в виду магию?

Шутку народ оценил бурными овациями. Я еще немного осмелела.

– А ты не боишься, что твое симпатичное личико изувечат? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Я больше боюсь испачкать платье! – ответила я. Со дна души поднималось странное чувство уверенности. Толпа одобрительно зашумела.

– Расскажите о себе! – поинтересовался голос.

Я сделала глубокий вдох и выдох. Перед глазами возникли женские анкеты с сайта знакомств, которые я просматривала в качестве образца.

– Я – девушка прямолинейная. Откройте свои кошельки, посмотрите внимательно. Если там дырка, то пусть она, а не я, утешает вас долгими одинокими вечерами, – я украдкой сглотнула, чувствуя, как толпа притихла. Я вспомнила даму – автора с тройным подбородком, отросшей черной шевелюрой и поджатыми губами, обильно, но криво намазанными алой помадой. Именно с этих заманчивых слов начиналась ее обильное повествование о себе. Дополняла красоту, запечатленную самолично владелицей на фоне пожелтевшего от постоянных вливаний унитаза, толстая дряблая рука, сжимающая камеру.

– Если единственное, чем вы можете накормить девушку – обещания, то ешьте их сами. Я не настолько слежу за своей фигурой, чтобы питаться одними иллюзиями! – я вспомнила анкету одной мадам, которая по праву могла занять первое, второе и сразу третье место на любом пьедестале. Она смотрела с фотографии красноречивым взглядом: «Все олигархи пока заняты, но и ты сойдешь!». Кушала она так, словно поставила себе цель вытеснить всех других женщин и максимально расширить свои охотничьи угодья.

– Если вас интересует чистая и горячая любовь, то это, увы, не ко мне. Я могу дать вам только грязный и холодный расчет! – слово в слово повторила я анкету одной самоуверенной и дерзкой красавицы предпенсионного возраста с огромными щедро сдобренными блеском губищами, занявшими половину фотографии. На ней была шуба на голое тело, в которую она кокетливо куталась. Дополняли общую картину красный сапог на высокой шпильке, непонятно для чего задранный в фокус камеры, и поникший фикус на фоне разбросанной постели и пыльного ковра.

Ничего себе, как меня понесло… А все притихли, слушают…

– Меня трудно найти, легко потерять и сложно… забыть, – усмехнулась я, вспоминая фразу, с которой начиналась большая половина всех женских представлений. – У меня – золотое сердце. И единственное, что его радует – золото!

И тут что-то звякнуло недалеко от меня. Я присмотрелась и увидела, как по земле катится монетка. Я наклонилась, вызывая явный интерес публики, а потом демонстративно опустила монетку в декольте. Через секунду в мою сторону полетели деньги. Собрав полное декольте золота, я послала публике воздушный поцелуй.

– Так что, настоящие мужчины, жду ваших приглашений на свидания, которые начнутся здесь, а где закончатся …хм… ! – кокетливо заметила я, виляя бедрами. Я подняла еще одну монетку, сделала вид, что целую ее, а потом сунула ее в свой «кошелек». – На эти деньги я куплю себе новое платье. И обязательно покажу его вам, при первом же удобном случае… А пока что это – сюрприз!

– Как же зовут тебя, девушка с золотым сердцем? – поинтересовался голос.

– Меня не зовут. Я прихожу и ухожу, когда мне вздумается. Прямо как кошка, – усмехнулась я, вспоминая анкеты разновозрастных кис разной степени лохматости и побитости жизнью. Надо мной застыла внушительная турнирная таблица. И внезапно в самом низу появилось: «Кошка».

Так! Стоп! Эм… А… Если бы я знала, то придумала бы себе что-нибудь поинтересней…

– Я не люблю быть снизу, – обиженно заметила я, глядя на таблицу. Ничего себе! Феникс был в лидерах… Да что там в лидерах! А теперь напротив него стоит пометка «дисквалификация».

Толпа развлекалась, свистя и всячески выражая свой восторг от моей шутки.

Я, звеня своим заработком, двинулась в сторону. И тут передо мной упал шар. Точно такой же, как я когда-то держала в руках. Я наклонилась, придерживая грудь, которая очень выросла на инвестициях, подняла шар, помахала рукой и двинулась в сторону огня. Пламя расступилось передо мной, пока толпа пребывала в двусмысленном восторге.

***

Меня колотило, уши полыхали, совесть ставила мне сотый укол, а я сидела на диване, завернувшись в одеяло и набросив его на себя. Оставалась маленькая щелка, в которую проникал свежий воздух, который не давал мне задохнуться от стыда. На столе лежало все, что мне удалось выгрести из декольте.