Хозяйка сада

Я очнулась, когда мне помогли подняться. Усталость придавила меня, как упавшая стена.

Проведя рукой по волосам, я почувствовала, что они мягкие и послушные. Магический флакон с драгоценными маслами пах дорогим парфюмом. Мне казалось, что все, что происходит сейчас – просто сон. И я проснусь на скрипучей и жесткой кровати под одним одеялом с няней.

На мне был домашнее платье – халат, который я нервно запахнула. Конечно, разгуливать в таком виде по дому считалось верхом неприличия, но я твердо решила высказать все за смерть моего любимого отца, за те унижения, которые нам пришлось пройти, за каждое украшение, которое выносили из дома приставы.

– Где хозяин? – спросила я у пробегающего мальчика – слуги. Он остановился, указав рукой в конец коридора.

Ну я сейчас ему все выскажу!

Я рванула двери, чувствуя, как перед глазами до сих пор стоит прощание со отцом. Он уезжал, обещая, что вернется на мой первый бал! Дела тогда шли просто отлично, и отец постоянно улыбался.

– Не плачь, пряник мой, – обнял меня отец в последний раз. – Мы уже нашли один алмаз. Значит, они там есть! Скоро ты будешь самой богатой невестой во всем Альвионе!

Он улыбнулся и склонился, таинственно прошептав на ушко.

– И даже сам король будет завидовать нашему богатству!

Карета была уже подана. Отец взял любимую трость с золотым шаром и нашим гербом, перчатки и направился к карете. Я помню, как припала к стеклу, провожая папу в бесконечный Альвионский дождь.

Через три месяца пришел поверенный отца и все рассказал. Отца убил его компаньон, присвоив все копи. А поскольку отец вложился по полной, мы теперь банкроты.

Я рванула двери, входя в комнату без разрешения. Мерзавец сидел в своем кресле, среди роскошного убранства и поигрывал знакомой до боли тростью. Папиной тростью. Золотой набалдашник сверкнул в свете свечей, вызывая у меня желание броситься и отобрать ее.

– А, – застыла я, глядя на папину тросточку, сохранившую следы зубов папиной любимой собаки. – Вам недостаточно было наших бриллиантов, так вы, как мелкий воришка, украли папину трость! Я вас своими руками задушу!

– Так, мне снова чего-то не хватает для скандала! У нас получается какой-то некрасивый скандал! – заметил негодяй, выразительно глядя на меня.

Словно издеваясь, он демонстративно поигрывал отцовской тростью. Папа в юности упал с лошади и повредил лодыжку. И после этого всегда ходил с тростью.

– Принесите платья, – приказал мерзавец. От стены отделился слуга, выходя за двери. – Скандал, моя драгоценная, должен быть красивым! Согласитесь, скандалить в красивом платье намного приятней, чем домашнем халате. Можно отрывать кружево, вышивку, швыряться драгоценностями! Это дает такой невообразимы простор для истерики!

– Я буду ненавидеть вас до конца своих дней, – схватила я роскошную вазу со столика, не зная, запустить ее в него или просто разбить об пол. – Я никогда вам не прощу моего отца! Вы сказали, что убили его!

– Не отрицаю, я действительно убил его. Но давайте попробуем внести некий шарм романтики, – издевалась надо мной улыбка. – Давайте придумаем, что однажды я увидел ваш портрет. И влюбился, как мальчишка! А потом, когда об этом узнал ваш отец, он спешно решил вас выдать замуж. Я разозлился и убил его. Звучит романтично, не так ли?

– Вы не способны любить! – выкрикнула я, разбивая со звоном дорогущую вазу об пол. Я хотела бросить ее в этого подлого человека, но она просто выскользнула у меня из рук.

– Браво! Вы разбили первую вазу в моем доме! – похлопал этот негодяй. В его глазах плескался неподдельный восторг. – Сразу и в дребезги! Это нужно отметить.

Еще один молчаливый слуга, стоящий возле стены подошел к господину и подал ему бокал.

– За первую разбитую вазу! – послышался смех.

Позади меня открылась дверь. Служанки внесли роскошные платья. Золотое, красное, зеленое, розовое, голубое и фиолетовое!

– Выбирайте, – откинулся на спинку кресла самый ужасный человек на свете. Он злодейски улыбнулся, оперся локтями на подлокотники, соединив подушечки пальцев.

Я смотрела на платья с неприкрытой завистью. Когда-то и у меня были такие. А потом осталось только то, единственное, в котором меня выставили из моего же собственного дома.

– Я отказываюсь скандалить с девушками в некрасивых платьях, – вздрогнула я при звуке его голоса.

– Красное! – выдохнула я, указав рукой на расшитый корсет.

– О, мой любимый цвет. Красный и золотой. Королевские цвета! Чувствую, что скандал мне понравится! – послышался смех.

Меня вывели из комнаты, торжественно неся передо мной красное платье. Пустые коридоры хранили запах чужих ядовитых духов, от которых мне было дурно.

– Сюда, миледи! – послышался робкий голос служанки.

Меня завели в комнату, тут же окружая со всех сторон. У одной служанки в руках были алые туфельки с остреньким носочком и маленьким каблучком. У второй раскрытая коробка с сережками и ожерельем. Третья держала в руках новенький корсет. А четвертая – панталоны и нижние юбки. Они выстроились в ряд, пока две служанки освобождали меня от домашнего платья.

В зеркале отражалась фурия, которая нетерпеливо ерзала на оббитом бархатом пуфике. Усталость боролась с желанием убивать. Папа был для меня всем миром! А этот бесчестный негодяй отнял его у меня!

– Все готово, мадам! – послышался голос служанки. Мне сделали красивую прическу, искусно вплетя алые розы. На шее сверкал бриллиантами тяжелый гарнитур. Ушки, в которых уже почти год не было сережек, снова почувствовали привычную тяжесть.

Шелестя юбкой, я вышла в коридор и рванула дверь в кабинет. Стоило мне открыть дверь, как я замерла от неожиданности. Такого я даже и представить себе не могла! Я ожидала увидеть все, что угодно, но только не это!

– О! Совсем другое дело! – послышались аплодисменты. – Смотрите, сколько ваз для вас приготовили!

Я увидела, как служанки несут вазы, выставляя их на столик. Пузатые с золотыми ручками, высокие с тонким горлышком, разукрашенные глазурью, инкрустированные драгоценными камнями, вазы толпой собрались на казнь.

– Господин, – присела в реверансе молоденькая девочка в чепце. – Вазы в доме кончились. Мы собрали все вазы, которые были. Достаточно? Если нет, то мы можем отправить кого-нибудь в город, чтобы купил еще!

– Вы не у меня спрашивайте, – бархатным голосом заметил хозяин, указав рукой на меня. – Вы у мадам спрашивайте. Не я их буду бить!

Я заметила, с каким обожанием смотрит служанка на господина. Так могут смотреть только влюбленные женщины. Она что? Не замечает его уродливого шрама? И кресла?

Но, видимо, нет. Может, у нее со зрением что-то не так?

– Сейчас принесут ужин. Вам понадобятся силы, чтобы все это перебить! – бесстыдно рассмеялся хозяин. Венциан? Да? Значит, вот как он выглядит! Как мой отец мог иметь с ним общие дела, если у этого мерзавца на лице написано, что он – мерзавец?

– Где моя нянюшка? – воскликнула я, глядя на него с бессилием и злостью.

– Она занята, – закусил губу этот мерзавец. – Ее зверски пытают. Поставили перед носом вазу с любимыми конфетами! Твой отец однажды со смехом рассказывал мне про няню, которая ворует по ночам специально оставленные для нее конфеты. А потом уверяет всех, что ненавидит сладкое!

Слуги внесли стол, поставив его в центре комнаты. Молодой слуга внес красивый стул, видимо, предназначенный для меня.

– Я не стану есть с вами за одним столом, – процедила я, видя, как служанки накрывают стол роскошной скатертью и ставят корзинку с цветами.

– Я вообще не голодна! – ледяным голосом добавила я. Мимо меня пронесли первое блюдо. Комната наполнилась непередаваемым запахом мяса, которое я не ела уже несколько месяцев.

Блюда проносили перед моим носом, делая крюк по комнате, видимо, для того, чтобы я захлебнулась слюной. После пресной каши, в которой иногда попадались камни, опилки и однажды попалась дохлая мышь, все эти блюда казались сказкой.

Звенели красивые тарелки и приборы, наполнялись сверкающие бокалы.

– Совсем не голодны? – спросил хозяин, пока я гордо стояла возле столика с вазами. Меня возмущало! Как можно есть за одним столом с тем, кто отнял у тебя все?

– Я бы поела в другом месте! – выпалила я, жадно пожирая глазами роскошные блюда.