Карамель. Новый Мир

– Мы пришли вместе, – утверждаю я, – разве не должны уходить тем же составом? Ты поддерживаешь с ними связь? Где они?

– Затаились на Золотом Кольце. Они не пропадут, Карамель, повторяю ещё раз. Они – опытные выживальщики, они – остроговцы, они – революционеры. Ты, конфетка, сама Голдман, каждый второй знает твоё личико и даже голос – вот, за кого следует беспокоиться, понимаешь? Ни один Патруль нас не пропустит, мы не пройдём ни единый мост – наверняка отец семейства Голдман выискивает тебя, выцепляет. Мы должны позаботиться о твоей сохранности, удостовериться в твоей безопасности. Ты важней.

Летим.

Покидаем Западный район, несёмся по воздушным полосам Северного. Наблюдаю Здание Комитета Управляющих – удручённого вида. Вокруг него собрались десятки, если не сотни, дронов. Людей эвакуируют с посадочных платформ на крупных автомобилях Патруля Безопасности – впервые наблюдаю их; выдаёт цвет – как униформа.

– Вы долго готовились к подрыву Здания Комитета Управляющих? –уточняю я. – Моё появление в Остроге сопутствовало ускорению деяний или так совпало?

Каин задумывается, после чего отвечает:

– Врать не буду. То, что происходит, произошло бы обязательно, независимо от твоего наличия в команде. Не хочу преумалять твою значимость, конфетка, ведь она велика, потому что появление младшей наследницы Голдман как глоток свежего – не испорченного заводскими трубами Южного района – воздуха для всех находящихся в Остроге людей. Повстанцы увидели: даже северяне, руководство которого перекрывает нам возможность держаться на поверхности, поддерживают их, переосмысляют поведение и взгляды и открываются истине. Сама Голдман – дочь влиятельнейшего управленца Нового Мира – присоединилась к нам. Ты дала людям надежду, а надежды не хватало. Надежда мельчает со временем, уверенность в силах спадает – новые законы, которые вступают против южан и остроговцев, и ограничения, которыми мы облагаемся, срывают розовые очки с глаз: иногда кажется, будто бороться нет сил.

– Что ты почувствовал, когда увидел подрывающееся Здание?

– Больше не боишься слов с этим корнем?

– Я не буду повторять вопрос, но запомню, как ты увильнул от ответа.

Каин слабо улыбается и говорит, что скрываться не желал.

– Почувствовал, – говорит юноша, – будто всё меняется или поменяется в скором времени. Будто наши действия наконец обрели вес, стали осязаемы. Будто нас услышали, и впереди только хорошее.

В этом наше отличие. Я ощутила пустоту. Точнее – опустошение. Крушение идеалов, но не как речевой оборот. Здание, которому мы едва ли не поклонялись подобно идолу – божественному столпу, сотворённому богами-нами – могло рухнуть: отправиться в небытие и захватить с собой половину населения и иных домов.

Переспрашиваю:

– Так для чего вы это сделали?

– Ты и сама знаешь, конфетка. Мы просто хотим, чтобы нас услышали. Мы хотим вернуть наши права, а южанам присвоить большие. Богатые не живут, а бедные не выживают, при этом золотая статистика учит в Академии будущих управленцев тому, что утопия реальна, а Новый Мир – «апофеоз человеческой мысли и градостроения».

– Завези меня домой, – прошу я.

– Что ты сказала?

– Давай, водитель. На улицу Голдман, дорога тебе известна?

– Ты передумала быть с нами? Из-за подрыва..?

– За кого меня держишь, янтарные глазки?

– Тогда не понимаю, Карамель.

– Если Сара права – тебе же лучше, чтобы она была права – родители дома. Мне нужно переговорить с ними.

– Ты в своём уме, конфетка? – восклицает Каин. – Тебя ищет весь Новый Мир, а ты хочешь заехать к предкам на чай?

– В том и дело: Новый Мир ищет меня по каждому закоулку Нового Мира и не станет искать в самом очевидном для нахождения месте. Тем более у Патруля Безопасности сегодня иные заботы.

Киваю на Здание Комитета Управляющих, из раненного бока которого валит дым. Каин удручённо вздыхает:

– Это ненормально…

– Чего ты боишься? Что я запрусь дома и оставлю тебя на парковке? Что всё отменяется, и я передумала? Не доверяешь мне?

– Манипуляторша…

– Улица Голдман. Затем – куда посчитаешь нужным. Я пойду за тобой.

– Одно условие, – резко бросает Каин. – Ты молчишь про пятый район.

Выруливаем и мчимся к улице Голдман. Наблюдаю дроны и автомобили.

– Пожалуйста, не задерживайся, – просит Каин. – Я понимаю, что ты могла соскучиться по семье, но я не смогу остаться на парковке, если к дому прибудет Патруль Безопасности. Без чипа меня даже Залу Суда не представят – скинут с крыши, а я как дурак буду думать об оставшейся без защиты Голдман.

Улыбаюсь юноше, хотя понимаю, что сквозь дыхательную маску того не видно.

– Тебе идёт твоя улыбка, – говорит Каин.

Значит, замечает по глазам.

– Я быстро, не скучай.

Выбираюсь на посадочную платформу и поспешно двигаюсь к прекрасному дому Голдман – ладонь вжимаю в панель: считывается чип, замок открывается. На меня взирает служащая.

– Ты будешь молчать, – говорю я, но то не требуется. Миринда падает на пол. Переступаю через потерявшую сознание служащую и поднимаюсь на второй этаж – как и следовало ожидать, дверь в отцовский кабинет распахнута, а на фоне панорамного окна в скрюченной угрюмой позе сидит сам мужчина. Неспешно продвигаюсь к нему.

– Решила вернуть книгу? – спрашивает спина.

Оборачивается. У отца грустный впалый взгляд – кажется, ночь была беспокойной и лишённой сна. Не позволяю голосу дрогнуть и свойственно фамилии кидаю:

– Мне сообщили, оба родителя Голдман в доме по улице Голдман. Почему я вижу одного?

Отец ухмыляется:

– Даже не хочу спрашивать, кто тебе сообщил, но твоя мама взаправду переживает исчезновение дочери и последующий подрыв Здания Комитета Управляющих…она отъехала к нашим старым знакомым.

– К кому? – удивляюсь я. – Мы ни с кем не общаемся, ни с кем не дружны по-настоящему. К кому она могла поехать за помощью, советом или поддержкой?

– К Левиафан. Более не скажу. Ты и так подковырнула своим любопытным носом достаточно тайн. Пускай хоть одна сохранится. Ты умеешь не любопытствовать, если знаешь, что не готова узнать правду. К тайне с именем Левиафан ты не готова.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Спасибо за прямоту.

– Тебя остроговцы манерам учили?

Не удерживается, я его понимаю. Язва неизбежна, она в черте характера Голдман.

– Зачем ты пришла, Карамель?