Эрагон

– Я слыхал, что чешуя у них горит, точно драгоценные камни!

Бром наклонился к нему поближе, внимательно на него посмотрел и проворчал:

– Это верно. Сияет, как самоцветы. Говорят, стая драконов похожа на ожившую радугу. А от кого ты об этом слыхал?

Эрагон испуганно замер и быстренько соврал:

– От одного купца.

– И как его звали? – Кустистые брови Брома грозно сошлись на переносице; морщины на лбу стали еще глубже. Забытая трубка погасла.

Эрагон сделал вид, что пытается вспомнить:

– Не знаю… Он у Морна в таверне это рассказывал, да только я не успел спросить, кто он такой.

– Жаль, что не успел! – пробормотал Бром.

– А еще он говорил, что Всадник может слышать мысли своего дракона, – быстро прибавил Эрагон, надеясь, что выдуманный «купец» – прекрасная защита от ненужных подозрений со стороны Брома.

Бром еще больше сдвинул брови, медленно вытащил трутницу, ударил кремнем, и над трубкой взвился новый завиток дыма. С наслаждением затянувшись, он вздохнул и спокойно сказал:

– Этот человек врал или ошибался. Такого нет ни в одной из историй о драконах и Всадниках, а я, по-моему, знаю их все. Что же еще он говорил?

Эрагон пожал плечами:

– Да ничего особенного. – Уж больно Бром заинтересовался этим «купцом», чтобы можно было и дальше продолжать безнаказанно врать. Бодрым тоном он снова спросил: – А что, драконы действительно очень долго живут?

Ответил Бром не сразу. Он долго молчал, опустив подбородок на грудь и поглаживая пальцами трубку. Отблески пламени играли в синем камне его перстня.

– Прости, я задумался… – наконец сказал он. – Это правда. Дракон может прожить очень долго – на самом деле он способен жить почти вечно, если… его не убьют. И если жив его Всадник.

– Откуда же это известно? – с недоверием протянул Эрагон. – Если драконы умирают вместе со своими Всадниками, значит, они живут всего лет шестьдесят?семьдесят. Когда ты рассказывал в Карвахолле ту исто… то предание, то говорил, что Всадники могут прожить несколько сотен лет, но ведь это невозможно. – Эрагону вдруг стало не по себе: если вдруг окажется, что он – Всадник, то неужели ему суждено пережить всех своих родных и друзей?

Улыбка тронула губы Брома, и он тихо и немного непонятно объяснил:

– Видишь ли, возможность – вообще понятие субъективное. Кое-кто утверждает, что нельзя бродить в горах Спайна и остаться в живых, но ты бродишь там неделями и пока что жив, правда? Все дело в умении предвидеть будущее. А для этого необходимо быть очень мудрым и очень многое знать, чего от тебя в столь юном возрасте ожидать трудно. – Эрагон вспыхнул, а старик, усмехнувшись, прибавил: – Ну-ну, не сердись. Откуда тебе знать такие вещи. Ты забываешь одно: драконы – существа волшебные: они способны весьма странным образом воздействовать на все, что их окружает. Всадники были им ближе всего, и именно они в первую очередь испытали на себе воздействие магии драконов. Наиболее ярко это воздействие проявилось как раз в том, что Всадники стали жить очень долго. Наш король, например, прожил столько, что его подданным кажется вечным, однако большинство людей относят это на счет его собственных магических возможностей. Всадники подверглись также и другим, менее заметным изменениям. Они были значительно сильнее прочих людей физически и гораздо умнее их; кроме того, они обладали прямо-таки невероятно зорким зрением. Надо также отметить, что любой Всадник, даже будучи человеком, постепенно становился похожим на эльфа; уши у него, например, понемногу заострялись, хотя и никогда не становились такими же большими, как у настоящих эльфов.

Эрагон с трудом подавил желание коснуться собственных ушей и подумал: «А интересно, как мой дракон изменит мою жизнь и мою внешность? Оказывается, драконы умеют не только в чужие мысли пробираться, но и внешний облик своего хозяина менять!»

– А что, драконы очень умны? – спросил он.

– Ты, должно быть, совсем меня не слушал! – вдруг рассердился Бром. – Как, интересно, эльфы сумели бы заключить мирный договор с тупыми бессловесными тварями? Драконы обладают разумом, как ты или я.

– Но ведь они – животные! – стоял на своем Эрагон.

– Не более чем мы! – фыркнул Бром. – Не знаю уж, по какой причине, но люди восхваляют деяния Всадников, совершенно забывая о драконах и считая их не более чем экзотическим средством передвижения. Но это далеко не так! Великие подвиги Всадников стали возможны единственно благодаря драконам. Многие ли воины решатся обнажить свой меч, зная, что гигантский огнедышащий ящер, от природы наделенный куда более изощренным умом и хитростью, чем у любого короля, вот-вот прилетит, чтобы с ними сразиться и остановить насилие? А? – Бром снова выпустил колечко дыма, внимательно следя за его полетом.

– А ты когда-нибудь дракона видел?

– Нет, – покачал головой Бром. – Все это было задолго до моего рождения.

«Так, теперь надо спросить его о драконьих именах», – подумал Эрагон.

– Знаешь, – сказал он, – я никак не могу вспомнить имя того дракона, о котором рассказывали купцы, когда в Карвахолл приходили. Ты мне не поможешь?

Бром пожал плечами:

– Ну, их было много… Джура, Хирадор и Фандор сражались с гигантским морским змеем. Потом еще Галзра, Бриам, Оген Могучий, Гретьем, Бероан, Росларб… – Он перечислил еще несколько имен. И под конец произнес так тихо, что Эрагон едва расслышал его: –…И Сапфира. – Бром умолк и стал выбивать свою трубку. Потом спросил: – Ну что, вспомнил?

– Да вроде бы нет. – Эрагону сказать было больше нечего. Да уж, задал ему Бром задачку! Будет о чем поразмыслить. – Уже поздно, – вдруг заспешил он. – Роран, наверное, все дела уже сделал. Мне пора уходить, хоть и не хочется.

Бром удивленно поднял бровь:

– Как? Уже? А мне казалось, я буду на твои вопросы отвечать, пока за тобой твой брат не явится. Неужели ты даже не спросишь меня о боевой тактике драконов, не попросишь рассказать о том, какие поистине захватывающие дух воздушные бои они вели? Неужели на сегодня с вопросами покончено?

– На сегодня – да! – рассмеялся Эрагон. – Я и так уже слишком много узнал. – И он направился к двери.

Бром пошел его проводить.

– Ну что ж, прекрасно, – сказал он на пороге. – До следующей встречи, а пока будь осторожен. И не забудь – если случайно вспомнишь, конечно, – сказать мне, кто был тот купец, что рассказывал о драконах.

– Непременно скажу. Если вспомню, конечно. И спасибо тебе большое, Бром. – Эрагон шагнул с крыльца на искрящийся под зимним солнцем снег и неторопливо побрел прочь, размышляя о том, что услышал от Брома.

Волшебное имя

По пути домой Роран заметил:

– А я у Хорста сегодня с одним типом познакомился, из Теринсфорда.

– С каким типом? – Эрагон быстро сошел с обледенелой тропы и зашагал рядом с братом. От холодного ветра жгло лицо и слезились глаза.

– Его Демптон зовут. Он хотел, чтобы Хорст ему несколько патрубков выковал. – Роран легко шел по тропе, оставляя в снегу крупные следы от своих сильных ног.

– Разве в Теринсфорде своего кузнеца нет?

– Есть, да только не шибко умелый. – Роран взглянул на братишку и, решившись, прибавил: – Этому Демптону патрубки для мельницы нужны. У него большая мельница, и нужен помощник. Он предложил мне у него поработать, и я, наверное, соглашусь. Как только он свои патрубки получит, мы с ним в Теринсфорд и отправимся.

У мельников весь год хватало работы. Зимой они мололи на заказ, а во время сбора урожая покупали у фермеров излишки зерна и потом продавали его уже в виде муки. Работать на мельнице было тяжело, а зачастую и опасно: мельники часто теряли пальцы или даже руки целиком, нечаянно попав в мельничные колеса.

– Ты Гэрроу-то скажешь? – спросил Эрагон.

– Конечно, – мрачноватая, но полная любви улыбка осветила лицо Рорана.

– А стоит ли? Сам знаешь, как он боится, что мы его бросим. Уйдем с фермы и не вернемся. Может, лучше вообще не говорить? Может, будем считать, что никто тебе в Теринсфорд перебираться и не предлагал? Ты бы хоть сегодня дядю не расстраивал. Поужинали бы спокойно…

– Нет, я все-таки прямо сегодня ему скажу. Я намерен согласиться на эту работу.

Эрагон резко остановился: