По ту сторону звезд

Он ушел, а на периферии зрения перед Кирой вспыхнула надпись: <Эй, малыш, все в порядке? – Алан>.

Она мысленно продиктовала ответ: <Да, все хорошо. Дополнительная работа. Потом расскажу. – Кира>.

С другого конца комнаты он добродушно показал ей выставленные вверх большие пальцы, и по лицу Киры вопреки всему расползлась улыбка. Потом она сосредоточила взгляд на чаше с пуншем и направилась к ней по прямой. Ей срочно требовалась вторая порция.

Мари-Элиза, двигавшаяся с заученной грацией бывшей танцовщицы, перехватила Киру у самой чаши. Как всегда, губы ее чуть кривились, словно Мари-Элиза вот-вот улыбнется или отпустит ехидную шуточку (Кира уже немало их выслушала). От природы немалого роста, да еще на блестящих черных шпильках (туфли распечатала на 3D-принтере специально к вечеру), Мари-Элиза оказалась на голову выше Киры.

– Я буду скучать по тебе, chеrie[5 - Дорогая (франц.).], – сказала она, наклонилась и расцеловала Киру в обе щеки.

– И я тоже, – ответила Кира, растрогавшись.

Кроме Алана, теснее всего она сблизилась в этой экспедиции с Мари-Элизой. Они целые дни проводили вместе в полевых исследованиях: Кира изучала микроорганизмы, а Мари-Элиза – озера, реки и подземные водоемы.

– Ну, приободрись! Ты же будешь мне писать? Хочу знать все про тебя и Алана. И я буду писать тебе. Уговор?

– Обещаю.

Остаток вечера Кира изо всех сил старалась не думать о будущем. Танцевала с Мари-Элизой. Обменивалась шутками с Джинаном и подколками с Файзелем. В тысячный раз похвалила поварское искусство Юго. Состязалась в армрестлинге с Мендосой и проиграла. Пела дуэтом с Ивановой – чудовищно, мимо нот. И каждый раз, улучив минутку, обхватывала Алана рукой за талию. Но и когда они не говорили друг с другом, даже не смотрели друг на друга, она чувствовала его присутствие и успокаивалась от его прикосновения.

После изрядной дозы пунша друзья уговорили Киру достать концертину. Колонки выключили, все собрались вокруг – Алан сбоку от Киры, Мари-Элиза упираясь ей в колени, – и Кира сыграла им свою подборку космических кадрилей. И все смеялись, и танцевали, и пили, и им было хорошо – по крайней мере, пока.

3

Уже далеко за полночь, хотя вечеринка была еще в полном разгаре, Алан подал Кире сигнал, коротко кивнув. Она поняла, и, не сказав больше ни слова, они выскользнули из столовой.

Обнявшись, они прошли по базе, свободной рукой каждый осторожно нес свою кружку пунша. Опустевшие коридоры выглядели непривычно. Обычно тут громоздились запасы, ненужное в данный момент оборудование, образцы, которые еще не успели разобрать. За последнюю неделю Кира и ее товарищи все убрали, готовясь к отъезду. Если бы не музыка, игравшая у них за спиной, и не тусклая подсветка вдоль стен, указывавшая им путь, база казалась бы заброшенной.

Кира поежилась и крепче обняла Алана. За стенами выл ветер, от его порывов скрипела даже крыша.

Когда они подошли к гидропонной теплице, Алан не сразу нажал отпирающую кнопку – он поглядел на Киру, и улыбка заиграла у него на губах.

– Что такое? – спросила она.

– Ничего. Просто счастлив быть с тобой. – Алан быстро поцеловал ее в губы.

Она потянулась поцеловать его в ответ – благодаря пуншу настроение улучшилось, – но Алан, смеясь, уклонился от поцелуя и нажал на кнопку.

Дверь заскользила в сторону с глухим чмоканьем.

Их окружил теплый воздух, тихо капала вода, сладко пахли цветущие растения. Гидропонная теплица была любимым местом Киры на базе. Она напоминала ей дом, ряды парников, где она провела столько времени в детстве на колонизированной планете Вейланд. Во время длительных экспедиций, как эта их миссия на Адрастею, выращивать часть своей еды самим входило в стандартную процедуру. С одной стороны, это позволяло проверить плодородность местной почвы, а с другой – сокращало объемы припасов, которые необходимо было брать с собой. Но главное – удавалось скрасить чудовищное однообразие сухих пайков, которыми снабжала их компания.

Завтра Сеппо повыдергивает растения и бросит их в мусоросжигатель. Ни одно растение не смогло бы дожить до появления здесь колонистов, и ни в коем случае нельзя оставлять биоматериал там, где – в случае, если границы базы почему-либо окажутся нарушены, – он может без всякого контроля смешаться с окружающей средой. Но сегодня в теплице еще росли салат, редис, и петрушка, и помидоры, теснились друг к другу цукини и прочие овощи, с которыми Сеппо экспериментировал на Адрастее.

И это еще не все. Среди тускло освещенных стеллажей Кира заметила семь горшков, образующих арку. Из каждого горшка поднимался высокий тонкий стебель с нежным лиловым цветком, клонившимся под собственной тяжестью. Из каждого бутона выступали прижатые друг к другу усыпанные пыльцой тычинки – словно вспышка петард – с белыми пятнышками внутри бархатистых глубоких горлышек.

Полночное созвездие! Ее любимый цветок. Отец выращивал их, и даже ему, талантливому садовнику, эти цветы причиняли немало хлопот. Капризные, подхватывающие любую болезнь, не переносящие малейшего нарушения в составе питательных веществ.

– Алан! – выдохнула она, потрясенная.

– Я запомнил, как ты говорила, что они тебе нравятся, – сказал он.

– Но… но как ты сумел…

– Вырастить их? – Он улыбнулся, явно обрадованный ее волнением. – Сеппо мне помог. У него был запас семян. Мы три недели бились, чтобы не дать окаянным цветочкам помереть.

– Они чудесные. – Кира даже не пыталась скрыть чувства.

Алан прижал ее к себе.

– Вот и хорошо, – пробормотал он, касаясь губами ее волос. – Я хотел приготовить для тебя что-то особенное, прежде чем…

Прежде чем. Эти слова вспыхнули у нее в мозгу.

– Спасибо, – сказала Кира. Она отошла от Алана – на минуту, лишь затем, чтобы рассмотреть цветы. Их пряный, приторный аромат обрушился на нее мучительной ностальгией по детству. – Спасибо, – повторила она, возвращаясь к Алану. – Спасибо, спасибо, спасибо!

Она прижалась губами к его губам, и они замерли в поцелуе.

– Сейчас, – сказал Алан, когда они прервались, чтобы вздохнуть.

Он вытащил из-под стойки с кустиками помидоров теплоизоляционный матрас и расстелил его под аркой Полночных созвездий.

Они сели рядом, прижавшись друг к другу, неспешно прихлебывали пунш.

Снаружи нависала грозная громада Зевса, хорошо видная сквозь прозрачный свод теплицы. Поначалу, когда экспедиция только прибыла на Адрастею, газовый гигант вызывал у Киры инстинктивный страх: все мерещилось, будто Зевс рухнет с небес и раздавит их. Казалось немыслимым, чтобы такой огромный шар мог висеть над головой безо всякой поддержки. Но постепенно она привыкла к этому зрелищу, а сейчас даже восхищалась величием газового гиганта. Чтобы восстановить это впечатление, не придется прибегать к помощи имплантов.

Прежде чем. Кира вздрогнула. Прежде чем они улетят. Прежде чем расстанутся.

Положенные дни отпуска они уже использовали, а после возвращения к Шестьдесят первой Лебедя компания предоставит им всего несколько дней передышки до следующего назначения.

– Что такое? – спросил Алан сочувственно.

– Сам знаешь.

– Знаю.

– Легче не становится. Я думала, привыкну, но… – Она шмыгнула носом и покачала головой. Адрастея – их четвертая совместная командировка, и она оказалась намного продолжительнее всех прежних. – Когда мы теперь увидимся? А я… я люблю тебя, Алан, и вот так расставаться по несколько раз в год – это правда ужасно.

Он смотрел на нее – очень серьезно. Карие глаза поблескивали в свете Зевса.

– Значит, пора положить этому конец.

Сердце глухо ударило, время на миг остановилось. Она боялась услышать именно такой ответ – уже много месяцев боялась. Совладав с голосом, она спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Вот что: хватит нам носиться с места на место. Я тоже не могу больше так жить.

Его лицо было таким открытым, таким сосредоточенным – к Кире вернулась надежда. Неужели он?..