Родственная душа

Кэллен оживилась.

– Там очень холодно. Вода ледяная. Все время темно. Небо серое и печальное. Ботинки после прогулки всегда приходиться сушить. Ветер дует так сильно, что едва стоишь на ногах. Волосы покрываются инеем, а руки постоянно греешь у камина по вечерам. Ночью половицы скрипят, а метель воет за окном, словно смерть. Стекла покрываются льдом, и вскоре через них уже вряд ли можно разглядеть мир за окном…

Ярослав замолчал, глядя на, казалось бы, бескрайнее поле.

– Мы с сестрой любили пить чай по вечерам и играть в шашки, – продолжил. – Бабушка часто готовила одну и ту же похлебку, которая всегда была немного холодной. Еда остывала мгновенно. Агата казалось мне мужественнее, чем был я сам. Хотя она девочка, и мне должно быть стыдно, ведь это моя обязанность: помогать ей и внушать надежду. Она оставалась собранной и разумной. Я почти не видел, как она плачет или грустит. Бабушка понимала, что мы несчастны, но очень старалась радовать нас каждый день. Она разрешала мне гулять, зная, что это может быть опасно. Она учила Агату готовить, рассказывала нам истории перед сном, показывала старые фотографии, часто говорила о своем муже, нашем дедушке. Она всегда забирала волосы в седой пучок на голове и носила очки в тонкой оправе. У нее был старый полушубок и высокие валенки, – Ярослав замолчал, его лицо приобрело задумчивое выражение.

– Ты, наверное, скучаешь по ней, – предположила Кэллен.

– Очень, я все еще не понимаю, почему она осталась. Ты знаешь, родители могли бы помочь ей приобрети новый дом, купить новую мебель, жить в светлом и теплом месте. У нее мог бы быть огород, а вечером мы бы гуляли вдоль моря и слушали шум прибоя…

Кэллен провела рукой по лепесткам маргаритки.

– Я думаю, она хотела остаться верной воспоминаниям. Думаю, она так сильно тоскует по мужу, что не хочет покидать этот старенький мрачный домик, ведь он хранит так много историй. Это грустно, но так красиво. Настоящая любовь. Любовь преданная и вечная.

– Да что ты понимаешь в любви? – нахмурился Ярослав.

– А ты? – парировала Кэллен в ответ.

– Ничего, – тихо ответил мальчик.

– Я думаю, ни один человек в мире не знает ответа на вопрос, какой должна быть настоящая любовь, но все старательно делают вид, что понимают, – начала Кэллен. – Я бы хотела полюбить однажды и навсегда. Так я вижу настоящую любовь, – пожала она плечами. – А какой ты ее видишь?

– Для меня любовь – это сумасшествие. Нужно быть безумцем, чтобы хранить верность человеку, которого давно нет рядом. С котором нельзя поговорить, которого нельзя обнять, голос которого напрочь стерся из памяти, а образ вот-вот покроется пыльной пленкой. Жить в окружении живых людей и желать только одного единственного, кто никогда больше не придет, – это сумасшествие.

Кэллен поднялась на ноги. Трава под ней смялась, а несколько цветков согнулись к земле.

– Видишь, какой след я оставила? – махнула Кэллен рукой в сторону места, где только что сидела.

Ярослав проследил взглядом.

– Все, чего мы касаемся, меняет свою форму. И однажды ты встретишь человека, который навсегда изменит твою, – Кэллен отряхнула платье. – Хотела бы я познакомиться с твоей бабушкой, должно быть, ей очень одиноко сейчас, – девочка подняла голову к небу.

– Ты бы ей понравилась, – улыбнулся Ярослав, глядя на Кэллен снизу вверх.

– Устроим завтра пикник, раз я съела все твои ягоды? – теперь все внимание Кэллен было направлено на темноволосого мальчика, сидящего на траве.

– Хорошо, – кивнул он, и девочка захлопала в ладоши.

Ярослав снова смотрел на Кэллен так, будто читал ее мысли. Кэллен боялась, что однажды он найдет в ее душе чувства, о существовании которых не знала даже она сама. С приездом Ярослава все изменилось. Кэллен стала ловить себя на эмоциях, которые были ей чужды и неведомы.

Ярик слегка наклонил голову и загадочно улыбнулся, все еще не отрывая от спутницы глаз. И тут Кэллен вдруг ясно поняла, что ее предчувствие тем летним утром было про него. Она знала, что он появится в ее жизни, но самое главное: чувствовала, что он перевернет эту жизнь с ног на голову.

– Твое воображение могло бы освятить весь север! – произнес Ярослав неожиданно, и Кэллен ощутила, как все ее лицо залилось краской.

***

Завтрашний день выдался очень солнечным, приятным и легким. Летний ветер медленными движениями обволакивал спину, охлаждая нагретую на солнце кожу. Кэллен приятно потянулась и поправила загнувшийся угол клетчатого покрывала. Даяна держала в руках плетенную корзинку с горячим мягким хлебом и овощами. Кэллен взяла из дома фарфоровый сервиз, состоящий из заварочного чайника, пары чашек и нескольких блюдец. Это был бабушкин подарок на годовщину свадьбы родителей – белый фарфор, исписанный цветами и зелеными веточками.

– Вот так! – Агата выложила на покрывало три белоснежные салфетки. – Ярослав, где клубника?

– Возьми, – отозвался мальчик, передавая сестре контейнер, наполненный сочными ягодами.

Агата положила клубнику на салфетки и тут же закинула одну в рот.

– Чудесный день!

Даяна достала из корзинки батон и разрезала его на тонкие части. Ярослав протянул ей упаковку сливочного масла.

– Сделать тебе бутерброд, Кэллен?

– Да, спасибо, – улыбнулась она мальчику в ответ и достала из сумки толстую книгу.

– Не может быть! – воскликнула Агата. – Это Гарри Поттер!

– Но почему он на английском? – Ярослав протянул Кэллен булку с маслом.

– Потому что мама хочет, чтобы я больше практиковалась, – пожала Кэллен плечами.

– И как? Ты понимаешь? – продолжила задавать вопросы Агата.

– Не всегда, конечно. Но я стараюсь. Многие моменты я помню из фильма, поэтому учиться на таких книгах намного легче, чем на тех, где не знаешь сюжета вообще, – Кэллен откусила от булки кусок.

– Кэллен! Даяна, вот это сюрприз! – в сторону ребят надвигался старший брат Элизабет вместе со своей бандой последователей.

Элизабет была второй подругой Кэллен. Они росли втроем: Кэллен, Даяна и Лизи. Последняя была спортивного телосложения с длинными прямыми светлыми волосами. Лизи часто впадала в споры и обижалась на любую критику в свой адрес. Однако Элизабет была хорошей подругой, заботливой и веселой, ранимой и стойкой.

Тони был крупным самоуверенным парнем пятнадцати лет. Однажды Кэллен заступилась за Лизи, когда он потребовал у сестры отдать накопленные ею карманные деньги. С тех пор Кэллен стала одной из мишеней для его сквернословия, а так как Даяна всегда была рядом, то и она попала в поле поражения. За Тони плелась Лизи. Девочка выглядела расстроенной. Она бросила в сторону подруг виноватый взгляд и ускорила шаг.

– Садись сюда, Элизабет, – позвала ее Даяна, и девочка опустилась на край покрывала.

– Пикник? – Тони слегка нагнул голову. – И меня не позвали?

– Нет, и ты прекрасно знаешь почему, – Кэллен не боялась.

Ярослав перевел встревоженный взгляд с девочки на Тони и поднялся на ноги.

– Ты ведь кузен Даяны? – начал Тони. – Почему один гуляешь с девчонками? Это ведь глупо.

– Думаешь, было бы лучше, если бы я проводил время с вами, ребята? – парировал Ярослав.

Тони вскинул брови.

– Ты не знаешь, с кем связался. Тебе лучше извиниться, пока я не забрал свое предложение назад.

– Разве было предложение? – не отставал Ярослав.

Элизабет опустила глаза. Кэллен поднялась с покрывала и сложила руки на груди.