Дьявольская слава

Глава 1

Для них я всего лишь скрипка, но я помню гораздо больше, чем они готовы признать. Все потому, что я возникла иначе. Меня не вытачивали из дерева, не лакировали кистями, не вырезали резцами. Нет. Я родилась из чьего-то страстного желания и отчаяния, что оказалось сильнее любого запрета. Все, что во мне звучит, было вложено чужой волей. Все, что я в себе таю, пропитано чужим умом, сердцем, волей и страстью, что чуть не сожгла меня дотла. Когда-то я пела на сценах самых великих городов мира, но теперь… все это кануло в глубины прошлого. Звуки утихли, огни померкли. Некогда витавшие в воздухе ноты обратились в память, растворившуюся в тишине, и обо мне забыли. Оставили на многие годы в плену безмолвия и пыли. Использовали во имя Славы, а затем бросили доживать своим века в глубине чердачной ниши. Но вопреки их ожиданиям, я не умерла и не пропала. А лишь забылась глубоким, беспробудным сном.

На протяжении многих лет я снова училась молчать, укрытая от людских взоров, света и шума. Я не двигалась так долго, что научилась измерять время слоем пыли. Она лежала на балках чердака, покрывая их налётом запустения. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь щели кровли и рассекали сумрак, падая на забытые предметы: краски, холсты, чехлы без владельцев, засохшие кисти, пожелтевшие нотные партитуры. Среди всего этого забвения покоился футляр. Старый, выцветший, с потрескавшейся кожей, покрытой ржавыми, словно старческими венами, прожилками – мой уголок забвения. Место, где я провела целую вечность наедине с мелодией собственных воспоминаний. Мой дом, мой приют, мое единственное пристанище. Но, как оказалось, не последнее.

Спустя долгие годы безмолвия я впервые услышала поблизости стук каблуков, затем движение и шорох. Скрип замка, щелчок, чье-то затрудненное дыхание. Пока сквозь узкую щель ветхого футляра не пролился вечерний свет – истинный, живой, тёплый! О, сколь горько я тосковала по нему! Его луч скользнул по моей древней деке, согревая её благословенным теплом.

– Ну-ка, что у нас тут?

Надо мной нависло человеческое лицо, мужское, землистое, испещренное глубокими морщинами. От его вида я ощутила поднимающуюся внутри тревогу. Мозолистая рука погладила мой корпус, заставив невольно сжаться. Сколько лет прошло с тех пор, как кто-то осмелился коснуться меня? Я забыла, каким бывает прикосновение, как ощущается живое присутствие и тепло человеческого тела. Я спала. Слишком долго, чтобы помнить, сколько зимних вьюг сменил весенний дождь, сколько летних трелей птиц заглушило ударами осеннего грома. Время летело неумолимо быстро. Дни за днями, месяцы, годы и целые десятилетия. Пока я не забыла вибрацию собственных струн и эхо тех дрожащих звуков, что когда-то складывались в музыку. Пыль окутала меня, словно саваном, и лишь редкие шаги на нижних этажах этого чуждого мне дома напоминали, что мир не рухнул. Он все еще дышит, но не для меня.

– Какая красавица, ты только погляди! Столько лет пролежала на сыром чердаке, а сохранилась почти в идеальном состоянии! Бывают же такие чудеса…

Толстые, сморщенные мужские пальцы осторожно скользнули по крышке, защелкнув заржавелые замки, и подняли меня в воздух. Я ощутила легкое покачивание внутри футляра, затем стук каблуков по лестнице и рокот странного механизма, увозящего меня всё дальше, вглубь тревожной неизвестности. Какой неприятный, диковинный шум, словно ворчание металлического сердца, уставшего биться. Будто это не конь тащил нашу повозку, а стальной зверь, недовольный пробуждением от долгого сна. Звуки его были лишены всякой напевности. Более того – он словно жаждал как можно скорее стряхнуть с себя непрошеного наездника. И чем долее тянулось наше шествие, тем явственнее ощущалась в нём глухая, нарастающая неприязнь.

Немало времени прошло, прежде чем железное чудище наконец-то замедлило ход, выпустив мужчину наружу. Звук его шагов – гулкий, раскатистый – подсказывает мне, что мы вошли в зал, широкий, громадный, с деревянным настилом и высокими сводами. Этим помещением оказывается его мастерская, вид на которую мне открывается вместе с приподнятой крышкой кожаного футляра. По обе стороны зала простираются длинные столы, на которых покоятся инструменты тонкой работы: резцы, стамески, шилья. На полках, в пыльном полумраке, теснятся склянки с лаками и маслами. Их стеклянные бока отливают янтарем, будто в них собран солнечный свет всех упущенных мною во сне рассветов, а вдоль дальней стены, как реликвии, покоятся деревянные заготовки – тени будущих скрипок и альтов, затаившиеся в ожидании прикосновения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.