Реалити-шоу «Замок»

У нас тут оказалась винтовая лестница, ведущая вниз. Пошли? Гм, и у кого я сейчас спрашиваю?

Шаги едва слышны. Интересно все-таки, куда делись набойки на моих сапогах? Я бросила короткий взгляд на ноги и уточнила вопрос: куда делись мои сапоги?! Ну, те, в которых я в Замок изначально попала? Кто меня все-таки переодевал?

Этажом ниже коридор расходился под прямым углом. Для разнообразия я на этот раз решила пойти направо. Благо в той стороне виднелась еще одна дверь. Остается только надеяться, что за ней не тронный зал! Широко перекрестившись для верности, я толкнула дверь.

Вы таки будете смеяться, но за дверью я обнаружила Ллевеллина. Судя по всему, я попала сейчас именно в его комнату. Рыцарь, уже успевший сменить рубаху, был занят. Он играл в шахматы. Не знаю уж, с кем, но факт остается фактом: Ллевеллин играл черными фигурами, белые двигались сами.

Услышав мои шаги, юноша вскинул голову, повернулся ко мне, а потом и вовсе вскочил на ноги:

– Миледи? Прошу простить меня, я не услышал, как вы вошли.

Ну а я о чем говорю? Все диалоги начинаются со слов «извините, миледи, был не прав».

– Сыграем в шахматы? – перебила я Рыцаря, чтобы не слышать в очередной раз его извинений.

Поклон-кивок:

– Как будет угодно, миледи. – Пряди черных волос качнулись подле лица.

Ллевеллин поставил мне мат на пятнадцатом ходу. Здесь попрошу без неприличных намеков – все в пределах норм поведения в общественных местах. Мат – это тот, который за шахом идет, а не тот, которым выражаются всякие нехорошие личности, и даже не тот, что валяется в спортзале. Что ни говори, а прогресс! Когда я играла в шахматы с отцом, он выигрывал у меня ходу на десятом. Да, я не Карпов с Каспаровым (а что, с первого взгляда не заметно?), но, по-моему, для нормальной жизни вполне достаточно начальных знаний на тему того, как ходят фигуры, все эти миттельшпили – излишни, тем более что гроссмейстером становиться я никогда не собиралась.

А теперь и не стану, а, ладно, забыли!

– Ллевеллин, пошли обедать?

– Как будет угодно миледи.

Я повешусь!

Боже, но какой у него голос! Чуть суховатый, но в то же время мягкий, обволакивающий. Так и хочется слушать, слушать, слушать.

Тьфу, о чем я только думаю?! Сгинь, наваждение!

Столовая, к счастью, оказалась не в тронном зале, хотя и поблизости от него. Ллевеллин проводил меня к невысокому помосту, на котором стоял тяжелый дубовый стол:

– Прошу, миледи.

Я осторожно обошла стол и уселась на стул с высокой, покрытой резьбой спинкой. И?.. Что дальше?

Ллевеллин отступил на несколько шагов назад, медленно провел ладонью перед лицом. Как-кие у него глаза! Боже, какие глаза! Лицо совершенно спокойно, а глаза… как у обиженного ребенка, у которого отняли последнюю конфету, пообещав взамен отвести в зоопарк, а потом обманули.

Гелла, ну о чем ты думаешь?!

По деревянной, покарябаной кое-где столешнице расстелилась белоснежная скатерть. Прямо передо мной появилась тарелка. Потом – какие-то досочки, ножи (чуть ли не кинжалы натуральные!), сложенная треугольником салфетка и ложка, завернутая в полотенце.

А еще через миг столешницу заполонили разно-образные блюда. Особенно меня поразил виденный до этого только в фильмах запеченный лебедь, в перьях. Гринписа на них нет!

Следующее потрясение меня ждало через несколько секунд, когда Ллевеллин заявил, что его долг – прислуживать Хозяйке за столом, и даже попытался это сделать. Не знаю, каким чудом, но мне удалось-таки не послать его далеко и надолго.

– Ллевеллин, знаешь, я прекрасно справлюсь сама!

Рыцарь оскорбленно вскинул голову:

– Это мой долг, миледи! Рыцарь должен прислуживать за столом Хозяйке, подавать блюда, нарезать мясо и хлеб.

Мне стало дурно.

Я, конечно, все понимаю. Хозяйка. Рыцарь. Помощь. Но не до такой же степени!

Вот только не надо мне речь толкать о том, что официантки в кафе тоже обслуживают посетителей. Это – совсем другое дело!

– Я справлюсь са…

– Это мой долг, миледи! – тон такой, словно я предложила Ллевеллину что-то не совсем приличное или совсем неприличное, а он отбивается изо всех сил.

– Я приказываю тебе не делать этого, – с трудом выдавила я.

Все-таки, как ни крути, приказывать мне раньше не приходилось. Ну, если не считать случая, после которого Ллевеллин сиганул с башни.

Рыцарь дернулся, словно от пощечины.

– Как вам будет угодно, миледи, – процедил он.

Теперь уже дергаться, от презрения, прозвучавшего в его голосе, пришлось мне. Но я же не хотела! Честно! Ну не могу я смотреть на то, как он сейчас тут прыгать да распинаться будет!

Я опустила глаза, сверля взглядом столешницу. Ллевеллин обиженной статуей замер неподалеку и даже, кажется, дышать перестал.

Ну вот. Допрыгалась, Геллочка, со своими командами? Может, для полного счастья, прикажешь ему сейчас еще раз с башни сигануть?!

Стоп. А если… Я ведь с самого начала собиралась…

– Ллевеллин, – тихо окликнула я Рыцаря.

– Да, миледи?

Как же сформулировать вопрос?

– Ллевеллин, а что у нас сейчас? Завтрак, обед или ужин?

Так-с, теперь он окончательно поймет, что я круг-лая идиотка.

К моему удивлению, Рыцарь вскинул голову к потолку, словно надеясь обнаружить там ответ. Некоторое время помолчал (видно, ответа так и не обнаружил), потом вздохнул:

– Судя по времени, завтрак, миледи.

Мм, однако.

Я шла к Славке к шести часам вечера. Такая разница во времени или я без сознания столько пробыла?