Ребенок на спор

– Здравствуйте, Алиса Михайловна. Настена. – Врач доброжелательно улыбается дочери.

Настя отвечает тем же.

Стискиваю кулаки, чтобы руки так сильно не тряслись.

– Ну что, сядешь? – Доктор хлопает по пеленальному столику. – Мы посмотрим в твои красивые глазки.

Брат усаживает Настю и делает шаг назад. Малышка обхватывает мой палец и крепко стискивает, словно чувствует, что сейчас будет происходить что-то важное.

А у меня ком к горлу подступает. Я жутко боюсь.

– Так, что тут у нас?

Врач осматривает глаза дочери. Настя внимательно следит за каждым движением доктора. Насколько это вообще возможно.

– Да, как мы и предполагали, у Насти нистагм.

Сердце ухает в пятки. Ловлю вопросительный взгляд Женьки, закусываю губу.

– Это лечится? – голос брата становится ниже.

Тоже переживает, но как мужчина скрывает чувства за броней.

– Конечно, в вашем случае оперативно. И желательно не затягивать с операцией. Потом следует длительная реабилитация, и в восьмидесяти процентах функция зрения восстанавливается полностью.

– А в двадцати?

– А в двадцати, Алиса Михайловна, остается небольшой тремор глаз, но он не мешает ребенку жить и находиться среди сверстников.

Выдыхаю. Значит, все можно исправить. И от этого становится намного легче.

– А риски? – снова вступает в разговор Женька.

– Риски есть всегда, молодой человек, но при этой операции они минимальны. Особенно в нашей клинике. У нас большой опыт. Вопрос в финансировании.

А вот тут самое страшное. Где-то внутри меня сидит червячок, который грызет внутренности. Боюсь, что наши финансовые возможности просто не позволят сделать все как надо и быстро.

– Сколько? – хрипло спрашиваю.

– Операция около трехсот тысяч и реабилитация со всеми поддерживающими препаратами около пятисот.

Восемьсот тысяч! Эта цифра выбивает почву из-под ног. Женька меняется в лице:

– Сколько у нас времени?

Врач пожимает плечами:

– Зависит от вас. Я свое слово сказал. Чем быстрее, тем менее травматична операция. Пока у ребенка такой возраст, восстановление проходит быстрее.

– Хорошо, мы поняли. А это все нужно вносить одним платежом?

– Желательно, потому что препараты заказываются из-за рубежа и они должны успеть поступить в клинику.

– Хорошо, спасибо.

– Перед операцией нужны будут обследования. Ну, там ничего серьезного: анализы, ЭКГ. Сообщите мне, как обдумаете все, подберем дату.

Выходим с Женькой из клиники, меня слегка потряхивает. Брат бросает на меня короткие пытливые взгляды. Усаживаемся в машину. Все молча. Мне пока нечего ему сказать. В голове звенит сумма, которую нужно откуда-то взять.

– Черт! – Ударяюсь о подголовник и прикрываю глаза. – Черт!

Брат обхватывает мою руку и успокаивающе сжимает:

– Прорвемся, сестренка.

– Как, Жень? У меня нет таких денег.

Всхлипываю, но тут же вытираю глаза, потому что боюсь напугать дочку. Она и так не сводит с меня взгляда.

– Ну треть у меня есть на счету, я дам. Как-то экономист из меня хреновый, – покаянно произносит, а у меня сердце давит.

Он вообще не обязан думать о том, где найти деньги. Да и давать не обязан, но я знаю брата: он поможет всем, чем может.

Утыкаюсь лбом в его надежное плечо и снова не могу сдержать всхлипа.

– Ну ты чего раскисла? Давай квартиру на продажу выставлю.

Мотаю головой. Это точно слишком.

– Не пори горячку. Это уже слишком, Жень.

Голос садится от переполняющих эмоций.

– У меня даже сотни нет, – выдыхаю. – Что делать?

– Искать. Денис у нас при бабках.

– Ну уж нет! Он последний, к кому я обращусь за помощью.

– Ну так он тоже принимал участие в появлении Насти.

– Какое? Выступил донором?

– Знаешь, если бы у меня вот так был ребенок, я бы хотел о нем знать.

– Надеюсь, у тебя его нет.

Брат хмыкает, выруливая с парковки. А у меня при мысли, что нужно будет что-то просить у бывшего, рот наполняется кислотой.