что-то такое чувствуют
и шёпотом говорят потом друг другу:
«дети что-то чувствуют»
и качают головами,
Бог весть что имея в виду.
Так вот и Веро ни с кем не мог сойтись
он был блестящ
он был своеобразен
он был потомственный математик из рода Веро
как были музыканты из рода Бахов:
только трудись, и место в небесном оркестре
у небесной доски с небесными формулами
тебе обеспечено
шутили: мол, не зря же теория Веро-ятностей
и по Веро это было видно настолько хорошо, что даже слишком хорошо
он был, кажется, уже там, у небесной доски, с самого начала
и трудился, конечно, а как же иначе
но при этом он был ужасно стрёмный чувак
ему было насрать абсолютно на всё и на всех
не потому что он был такой плохой
а как будто он едет в последнем вагоне
последнего поезда
который непрерывно едет под откос
и ему всё можно, вообще всё
понятно было: Веро не виноват в том, что он такой
высокомерие Веро, его нездешность
его стрёмность наплевательство
отсутствие дисциплины
не его вина, не его заслуга, —
он просто феномен, не в смысле удивительности
хотя и в этом смысле тоже
а в смысле того, что – вот такой,
во всей целостности, и что ты тут поделаешь
феномен
и это было ужасно стрёмно,
непонятно почему – но стрёмно
Костя мысленно задавался вопросом:
может ли быть такой стрёмный чувак
настолько хорошим математиком
что-то было там уже чересчур
это прямо чувствовалось
но так трудно сформулировать эти вещи
на матмехе всегда много странных,
стрёмных ребят
но ни с кем не возникало такого чувства
как с Веро
поэтому никто с ним не мог сойтись
но вот Олег – тот сошёлся с ним, на свой лад, но сошёлся
он как будто увидел Веро как человека
на высокой вершине