Ты нужен…

– У меня есть дневник сновидений. Знаете, как люди ведут дневники своей жизни. Я веду такой же. Только он полностью состоит из моих снов.

– Сон – это отражение нашей реальной жизни. Это то, что вы хотите, чтобы было в действительности. О чем подумали накануне, то и может присниться.

– Тогда почему я видела Виктора во сне всего один раз? Ведь я столько о нем думала, столько его искала? Это что, не было моим заветным желанием?

– Когда это было?

– Накануне смерти моего мужа.

– И что вы видели в своем сне?

– Я видела летнюю веранду. Мы сидели вместе. Виктор обнимал меня. Держал меня за руку. Наши магниты на браслетах были вместе. Мы смотрели на луну, и он прошептал мне тогда: «Отражение луны в твоих глазах. Я потерял его». Я посмотрела на него. Его глаза были полны слез. Я встала, услышала щелчок браслета. Наши руки разомкнулись. Не глядя на него, я сказала: «Я бы хотела, чтобы эта ночь длилась вечно. Но мне пора идти». Я оставила его там, на веранде. Вдвоем с яркой луной.

Тишина опять вмешалась в наш разговор.

– Вы понимаете, о чем я говорю? – спросила Юлия.

– Вы увидели его спустя несколько лет на той веранде, – тихо ответил я.

– После этого я перечитала все свои сны. И знаете, что обнаружила?

– Что, – я был заинтригован.

– Из бесчисленного множества снов, записанных мною, не сбылись только несколько. Таких отстраненных от жизни.

– Вы видите пророческие сны? Да с вас можно будущее писать! – восхитился я.

– К сожалению, или к счастью, в моих снах нет никаких глобальных или мировых катастроф, мне не снятся будущие президенты и все в таком роде. Мои сны только обо мне. С помощью них я могу предугадывать только свое будущее.

– Можете привести еще пример ваших снов.

– Как я вышла замуж, например. Или сколько у меня будет детей. Или куда я поеду в следующем году. Или цвет глаз моего сына. Или его особенность, про которую я никак не могла знать.

– Вы понимаете, что программируете свое подсознание после таких снов.

– Да. Отлично понимаю. Но ведь для этого, наверное, и нужны сны. Чтобы что-то успеть сделать или предотвратить это. Вот только сон в реальности, к сожалению, не меняется. Как бы я этого не хотела.

– Вы хотите сказать, – я полностью был заинтересован в разговоре с Юлией, что начал вышагивать по темной комнате, – что вы не можете изменить ваш сон, даже зная, что он будет плохой.

– Нет, не могу. Все случается так, как я его вижу. Каждая деталь на своем месте. Диалоги могут меняться, а смысл разговора остается прежним.

– То есть так вы видите свое будущее?

– Можно сказать и так. Только я не знаю, когда событие, приснившееся во сне, произойдет. Может пройти день, может несколько месяцев. А может и годы. Вот поэтому я и веду дневник. Чтобы помнить каждый день.

– Что сказано в вашем дневнике снов про вчерашний день?

– Мне приснилась ваша фамилия. Потом я случайно нашла ее Интернете. Мне стало любопытно, что это могло значить? – Юлия лукаво улыбнулась. Глаза по-прежнему оставались грустными.

– Значит, вы используете меня для проверки ваших снов? – это было неожиданно для меня и достаточно неприятно.

– А разве ваша профессия не состоит в том, чтобы ее использовали люди? Для проверки своих фантазий, причуд? Для решения проблем?

Шах и мат.

Глава 54

31 октября 2009 года.

– Почему он не отвечает на мои звонки? – мой голос был еле слышен.

– Я тоже не могу с ним связаться уже несколько месяцев, – голос на том конце провода был взволнован. Я каждый день звонила или писала Сашке. Телефон Виктора по-прежнему не отвечал. Длинные гудки. И больше ничего. Мои сообщения до него не доходили. А если и доходили, то он не отвечал на них. Не мог. Или не хотел…

Я нервно вышагивала по комнате, хотя в моем состоянии это было уже крайне тяжело. Я похудела. Лицо осунулось. Круги под глазами не исчезали. Складывалось ощущение, что и слез больше не осталось. Душе больше нечем было болеть, а огромная дыра в груди все разрасталась и разрасталась, теряя надежду с каждым днем.

Я знала из последнего разговора с Сашкой, что Виктор уехал из Саратова. Вот только не сказал, куда. Он ни с кем не выходил на связь. Раз в месяц писал своему другу, что с ним все в порядке. Это обнадеживало тем, что мы знали, что Виктор по крайней мере жив.

– Я не могу без него дышать, – выдохнула я.

– Я знаю, – ответил Сашка. – Я позвоню, если что-то будет известно.

Я присела на кровать. Все это время в комнате со мной был Игорь. Тихо стоял у окна и смотрел в даль. Темнота поглощала его. Комната отражалась в свете окна. И я снова видела его лицо, пораженное болью. Она не покидала Игоря все время, пока я искала Виктора. Он приходил ко мне каждый день. Готовил мне поесть, заваривал чай, напоминал про лекарства, возил в больницу, пытался подбодрить меня разговорами. Вот только мне это не особо помогало.

– Ложись спать. Завтра нам рано выезжать.

Очередная попытка Игоря спасти меня. Завтра мы едем в Волгоград. Я пообещала ему, что это будет в последний раз. Неделю назад я отправила Виктору сообщение, что буду ждать его в Волгограде на нашей набережной. Я очень надеялась, что, где бы он ни находился, он успеет за неделю ко мне приехать.

Я забралась в кровать. Игорь укрыл меня одеялом. Погасил свет. Я не видела, как он бросил на меня грустный взгляд. Услышала только глубокий выдох.

– Спокойной ночи, – как будто сказал он сам себе.

Мы не решились ехать на машине. Слишком долго и утомительно. Самолет был быстрее. Я уже потратила почти все свои сбережения на перелеты, на поиски Виктора. Но это было лишь песчинкой в море отчаяния. Днем я стояла на нашей набережной. Речка почти совсем покрылась льдом. Дул сильный ветер. Падали неловкие снежинки, сражаясь с наступающей бурей. Игорь посильнее завязал ярко красный шарф на моей шее, накинул капюшон на мою голову. Я подняла на него глаза, полные надежды. Он понял меня. Чуть заметно кивнул.

– Я надеюсь, что это все закончится. – Он медленно побрел от набережной к недалеко возвышающимся домам, оставив меня одну. Назначенный час уже приближался. Я поежилась. Ветер продувал мой пуховик. Но Игорю я ничего не сказала. Я облокотилась на перила. Сейчас моя сила в терпении.

Ветер то стихал, то снова набирал силу. Снежинки уже танцевали какой-то сумасшедший танец. Их было так много, что я уже не различала другой берег. На улице не было никого. Только я одиноко стояла на берегу.

Солнца не было видно из-за снежных туч. Но я знала, что оно где-то прямо надо мной. Я решила пройтись вдоль берега. Похлопывая руками в красных варежках, чтобы согреться, я втянула голову в пуховик и направилась к пристани. Стало теплее, или мне это просто показалось.

Серые тучи стали темнее. Я присела на краешек лавочки, чтобы дать ногам отдохнуть. Глазами отыскала веточку, сломавшуюся от ветра, и стала выводить ею по свежевыпавшему снегу разные фигуры.

– Вот. – От неожиданности я радостно подскочила. Игорь принес мне горячего чая из ближайшего кафе. Сердце вспорхнуло и бешено спустилось, словно с горки. Слезы наворачивались на глаза. От чая я немного согрелась и решила вернуться обратно к речке. Игорь остался возле лавочки и скрылся за деревом.

Я бесцельно ходила по набережной. Просто чтобы не замерзнуть. Я не сдавалась. Я знала, что Виктор придет. Заметно потемнело. Начали зажигаться фонари. Буря стала утихать. Последние снежинки вырисовывали в небе незамысловатые фигуры и тихо опускались на землю. Время беспощадно убегало от меня. От долгого пребывания на холоде у меня замерзли ноги, замерзли руки. Меня била дрожь. Но я упорно стояла там. Смотрела на реку. Мне нельзя было уходить. Нельзя было прощаться.

В один момент я почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватывают меня, не давая упасть в снег. Открыв глаза, я увидела, что на улице совсем стемнело. На небе появились первые звездочки. Я протянула к ним руку. Ощутила чужое прикосновение. Магниты на браслете не щелкнули. Я не услышала такой звенящий и любимый звук. Я снова закрыла глаза. Я больше не хотела видеть этот мир. Мне было больше не для кого светить. По моей щеке скатилась одинокая слеза.

* * *