Добавить В библиотеку
Шлюзы
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2023
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
«внутри я плачу, снаружи Шопен играет…»
и все эти дети, которые не мои,смеются с глянцевых и не моих фотографийна фоне города – он не мой, но давно стоит —почти ослепляет; заснул – просыпается мафияя странник, не стоик, хожу по чужой стене,редко еще непроторенной, чаще – исхоженной;это не воровство, но заимствование: вот и мне —такое же, тожеи все эти роботы говорящие, собранные по сетям,с которыми не дружу, но френжу – еще иллюзияотлайкай меня ко всем не моим чертям,ты мой плюс один, и я – в плюсевнутри я плачу, снаружи Шопен играет,везде этот шум, только в море молчит маякмне так хотелось любить ее, даже знаячто – не моя2010LED
Без тебя этот город не тот, не такой, другой,без тебя это небо как будто на метр ниже.и плюет с фасада на мой воротник,или хвост трубой.На мою сбежавшую в панике крышу,на мой плавник.Без тебя этот город пуст.Фонари беспомощны, как кроты.Белая ночь подобна остывшему черному чаю.Без тебя Летний сад сжимается в слово «куст»,и Нева сужается в «вода», «мосты»,и все буквы складываются в «скучаю».2008SVO
и вот говорит – после чая, что самое время – сну:«останешься или уйдешь – мне, увы, неважно…»и захочется в воду холодную или пойти ко днуэтой части Садового, сквозь вулканический, влажныйветер; туда, где огни в пыли,среди этих шорохов, теплого выдоха балюстрады,этой тонкой границы между «болит» и «злит»,этих домов, раскрошенных на квадраты.…не жалей, что распляшутся руки, остынут рты,и закончится эта дрожь, и пройдет, как рана,ты ко мне ни за что не присмотришься из темноты,чтобы просто почувствовать, как орнаментисчезает – меня, проигравшей свои ходы,но смотри, что потом останется от этих правил.походи по Садовому, поизучай лады —пусть звучит этот громкий и, видимо, лучший кавер.Богу нечего делать в любви. и в который раз:мы слепые и слабые звери, полны заразы —ты не бойся: ведь мы не знаем – какой приказ,потому что и не было ни одного приказа.2010Techno
я – аппарат ночного слежения, дальнего видения,оснащенный камерой и рудиментами самоконтроля,аптечкой, складным зонтом, антиобледенителем,GPS-навигатором, интернетом, магнитным полем.я – безупречный девайс, алюминиевый корпус,восемь подушек для отдыха, три гримера,десять панелей для проституток, и лотус нотус,чтобы достать телефоны их сутенеров.я – антиблик-стекло, вайфай и три джи,стимуляция точки джи и баллон для граффити,заменитель психолога (функция «расскажи»)и двадцать гигов расстроенной жесткой памяти.конкурентов, увы, но – нет, рынок звонко пуст,стою на полке, как братья четвероногие,смотрю на нее в упор через всю толпу,и вот она говорит: «нет, купи мне нокию».2011«утром солнце взошло над всей неживой округой…»
утром солнце взошло над всей неживой округой,облизало лучами выбоины на Пресне.мы во сне отчего-то пели, ходили кругом,словно пони или куплет бесконечной песни.мне снились солдаты, смотрящие порно в окопах,снились дурацкие пограничники без собак.моя славная девочка, все-то у нас через жопу,но раз уж войны не будет – сойдет и так.эти сны превратятся в солнечные осколкии выберутся наружу через слезный шлюз.обними меня крепче, пока я тут маюсь волком,и пока в голове моей играет блюз.2010«выходи же из-под курсора, тебе понравится…»
выходи же из-под курсора, тебе понравится:здесь светло и чисто, мягко и одиноконичего такого, с чем можно было не справитьсяничего постороннего в этих немытых окнах.будь как дома, ходи босиком, изучай текстуру,а если захочешь – ляг, понимай на ощупь.ничего такого, что поднимает температуруили делает нездоровым и нехорошим.но ты медлишь, и мир сужается до гардин,подоконник сливается с полом, трещит затылок,это все аллергия: зажмурься и уходи,не дыши, вымой руки и шею душистым мылом.выметайся из-под курсора – дорог полно,если знаешь места почище – не жди до завтра.я смотрю в посторонние окна совсем как слон,перебивший сервиз в последней посудной лавке.2010«Зажглись светофоры, и выдохлись фонари…»
Зажглись светофоры,и выдохлись фонари.Здравствуй, очередное утронесветское.Как же приятно встретитьтебя – здесь —на какой-то Советской.Глоток капучино,и скомканный кошелек:жаль, но опять обсчитали.Я шла, а под ногибросался проспект,искрясь от машинполивальных.Я мчусь на метроразветвленном —домой.На юге прибойв полшестого.И ветер несется,как шлейф от волныментолово-бирюзовой.2005«вышла из-под баркаса, как из “икаруса”…»
вышла из-под баркаса, как из «икаруса»,мне всю жизнь будет нравится то, чего лишенавот бы взлететь и выкинуть грудью парус,мол дыши меня ветер, молчи меня тишинанесколько метров вверх: золотой перрон,там поезда копченые дымят над лесомтак постою, развлекая пустых ворон,натянув докрасна свою выходную лескумы из морских глубин – тишина да гладь,знай себе чешую натирай до блеская ведь размером не превышаю ручную кладь,но никто не желает брать из-за перевеса2010С Новым годом
В эту ночь новогоднюю – впервые совсем одна —там, где трамвайные спины, и звезды – фигурки от лего,показалось каких-то два метра до самого дначерно-белых субтитров.Хотелось обжечься снегом.И на Пресне, где ночью не встретилось ни души,хотя мне привиделась пестрая скоморошья стая,я лицом эту белую улицу стала крошитьна те же фигурки лего.Такая злаяна Красной площади смесь из нерусских сот:их жужжание смяло часы, обещания, клятвы.И вдруг разлетелся брызгами Новый год;и стало понятно, что ты не придешь за мнойиз девятого.2010«Ну вот, скоро утро, троллейбус зажмет в узде…»
Ну вот, скоро утро, троллейбус зажмет в уздежелезную цепь. Еще пара дней, и тыприедешь обратно, и я наведу вездепорядки, умою до чистотывсе метры, стаканы, улицы и мостыи буду смотреть, смотреть с бесконечным вздохом,твою ММС прокручивая, а ты —такая южная – я от тоски подохну.И дальше – всю ночь нащупывая подушку,зажму себе рот, горящий словами, пеплом,а ты на фотке солнечная такая,что я ослепну.2009«зима здесь категорична: под минус тридцать…»
зима здесь категорична: под минус тридцать.я кошек пускаю в подъезд строго по одной.стараюсь пореже мерзнуть и материтьсяи не ревновать тебя ни к какой другойзиме, обстоятельствам, даже людям.сегодня в зеркале стала чуть-чуть красивее:может быть, обросла. птицы точат клювомснег на дорогах. по пояс стоят таксив болоте машин. забыла волшебное слово.разметки, которым я верила, снова лгут.катаюсь как белка по кругу внутри Садового.когда же твои олени за мной придут?а где-то погода держится евростандарта.и ты там не мерзнешь. а мир сумасшедш, торшерени полон музык, картинок, тесьмы и арта.и отключен от этой категоричности совершенно.2012Герда
на заснеженном острове спальни, на самом ее краю,герда, полная чувства вины, склонилась над каем:«прости, но я засыпаю, когда ты меня ласкаешь,и не потому, что ты плохо меня ласкаешь, кай,но в последнее время я просто падаю – устаю».кай подобрал свои мантии, повел плечом,воздух осенний крался по стенам каменным.«герда, я так люблю тебя, и между намикруглые сутки бьет ключ и идет цунами,я не умею спать – все тревожу тебя руками,и смола по ладоням расходится горячо».герда легла и прижалась к нему сильней,и луна дальним светом пылала в ее груди.«милый кай, обними меня крепче, но не буди,если даже потребую – не срывайся, не уходи».кай не спал и все думал: как жаль, что нельзя в кредитнабирать этой радости – просто остаться с ней.2010Фотосинтез
Снег на землеи солнца немоеприсутствие.Способность чувствоватьвскружит надолго голову.Возможность выбора —ещё более несвобода,чем её отсутствие.Видишь, солнце согрелокрыши из литого олова?Знаешь, я не хочу жить,захлёбываясь свободой.Мне нравится,когда птицы ходят по краюоконной рамы.Когда так размытыи смазаны времена года.Когда звенит колокол —не по нам, а в колокольнесоседнего храма.И – слышишь —не теряй меня.Я – дом с трубой.Я – перекличка в стае.И, если ты не говоришь со мной —мне незачем дышать,я задыхаюсь.2002Редакционное утро
Захожу утром. Сонно.Невыспанно.Неизменно пахнет кофе.Пытаюсь поймать твой стремительный(и строгий!) взгляд.Нереальный —как в сказках Гофмана.Гомона уже преисполненыгранит и скрижали го-ро-да.Голоден мой влюбленный разумжелудка. А завтракнескоро, да?…Так хотелось бы невзначайзадевать тебя,в плечи скомканныекутаясь нутром.Так начинается каждоеновое утро.2005«не хочу задыхаться встречей с тобой…»
не хочу задыхаться встречей с тобойхватит и того что без тебя кислородсжимается в капсулу и глотать кривойпластмассовый воздух в закрытый ротнекрасиво и глупо и хватит ужебесполезными всхлипами бессонной ночьюжонглировать петь и писать в ЖЖи срываться безумными рваными клочьямиистерика мнется рубашки кройи каналы кабельных снов рябятне хочу, чтобы мир был таким с тобойхватит того, что он плох без тебя2005Герлен
твои фотографии совершенно не вмещаются в рамки,потому что выходят за них, потому что калечат зрение.а я ношу твой запах в маленькой стеклянной банкеи дышу им украдкой; и буду бросать, как курение,клеить на плечи пластырь, на лоб повязку,если не вижу два дня – то считай пропала:представляешь: город и ветер, мокро и грязно,а я эту банку маленькую достала —живой воды (если она живая) хватает и грамма,и если что – то я завожу себя, как машину,ничего не попишешь, такая моя программа:из маленькой стеклянной банки выпускать джинна.2009На берегу
я начинаю писать и не знаю о чем это будетнаверное ни о чем оно просто во мне клокочетвырывается душит режет колотит мутитя не знаю что ему надо чего оно хочетя начинаю писать бессмысленно время тратитьпользуясь случаем передаю приветтой что ложится спать у меня в кроватиделая вид что меня там и вовсе нетя начинаю писать и заканчиваются словая сама придумала себе эту жизнь на эоны днейа то что она в костер подкладывала дровачтобы я до тла – простим ейя начинаю писать а время проходит мимоя жду когда счастье подцепит мое бунгалоа то что она никогда меня не любила —так это я никогда не воображала2011«она мне не пишет, а если и пишет, то так…»
она мне не пишет, а если и пишет, то так:слова незнакомые, будто бы с иностранного —какой-то подстрочник, бесчувственный, словно «лайк»в фейсбуке – отметиться просто. мне кажется этостранным:она мне не пишет уже восемь дней и четыре часа,а если и пишет, то все холодеет внутри —и я бы и рада узнать, что так было всегда,но у меня есть почта, скайп, СМС и хистори.она мне не пишет, а только «привет, как ты там»,и даже без этого «как» (что бывает редко),и между нами какой-то вырос универсамсвоей совершенно универсальной стенкой,с товарами первой надобности, и без нее,что-то вроде «с этим часто приобретают».она мне не пишет, но пока еще узнает,жива ли я (это часто со мной бывает).она мне не пишет, а если и пишет, то так —я слышу звон SMS, и, увы, фальстарт:ксения, вас беспокоит райффайзен-банк,две с половиной списано с вашей карты.2010Черный русский
У черты, скрестив пальцыв тугую косичку,на рогах у черта,пропуская одну за другойрюмку и электричку,одетая в черное —жду тебя.Проходи мимо,не оглядываясь.Так, стало быть, проще.Я прощаю тебя, отпускаю —Спокойной ночи.2007Último
И я, наверное, зря ее тяну в эти тексты,слова остреют, царапают, как наждак.С ней все кажется терпче; она – дорогие специи,хотя, если присмотреться: съедобно и так.Эта инфекция в меня вселилась и жгла,ее SMS то свинцовое сверло, то патока;еще минуту назад я жила тем, что их ждала —щекой засыпала в облаке стекловаты.Это в последний раз меня рвет словами, ломаеткостьми,играет настойчиво в песнях по радиоо том, как она улыбается, и не спастись,и какая там льется бронза у нее под платьем.Это в последний раз я кручусь с боку на бок,набиваю подушку слезами, волчком ворочаюсь.Она крошит меня голубям, отдает собакам,и по привычке еще читается в этих строчках.2011Февраль, 27
Она еще не была никем.Шкафы ловили ее углами.Ласкали тысячами свечейдневные лампы. А я шарфамилечила шейные позвонки.Они трещали от взглядав спину. Мой новый ангелуже трубил. И снег неглаженнымпалантиномтолкал декабрь на эшафот.К концу дымилось и трубы пели.А у меня все наоборот: танцуютяркие акварелиЕе глаза – ярче всех витринласкали тысячи лиц иных.Она уже оказалась всем.А я – ничем. И удар под дых —зиме назло я учу словаи молчу о ней. А пришить бы так —немного неба на два стежка —к пологой крыше ее зонта.2007Второй фронт
Пишу вам, мой ангел, пишу вам, едва дыша,тут расстреливают SMS из-за каждой бойницы.Если и дальше так будет крошиться душа,затягиваясь под горлом, как будто шарф,не хватит хосписов, санаториев и больниц.Вы поймите, мои орудия ее бастионам, увы, не чета,мы еле справляемся всеми литыми наречиями.Но туманом слепит глаза, и уже не понять ни черта,и каждая горизонтальная ось мне почти черта,и делать здесь больше особенно не с кем и нечего.Иногда так в воздухе холодно, что аж коробит,онемеешь, напьешься сидра, намажешь йодомплечи, руки, и вроде бы крепче остов.Она не какая-нибудь баронесса, не выше ростом,но я не могу ее, хоть убей, выдыхать из ребер.2011Hat verloren
Остановите здесь. Я хочу сойти. Вырвите проводки.Нас сшивали исчезающим операционным швом.Твои звонки не дойдут – частоколом стоят гудки.Останется голос: абонент ушел,да и тот через час охрипнет, как накричится.Это мои рубежи, границы, мой новый левел,выбор за тем, кто тебя растреплет, потом пригладит,кто научил тебя так отличать от плевелзерна; носить вот такие платья,и приходить к нему, выжигая глаза мне?Остановите: лимит истрачен, забор огранен,руки – так ровно сложенные под пистолет.По инерции дам телеграмму: тебе удачи,а у меня тут на завтра выигрышный билетв прачечную, где отстирывают память.2008Письмо в визовый центр Великобритании
Здравствуйте, уважаемый секретарь генерального консульства,мне так необходимо попасть в Великобританию,я много читала про Темзу, Биг Бен, и английский училас пятого класса, правда безрезультатно.Здравствуйте, уважаемые сотрудники визовой службыэтого же генерального консульства,мне очень нужно попасть в Великобританию,книги вашей писательницы Джанет Уинтерсон —по мне, вроде Библии,а еще у меня есть собрание сочинений Диккенса.Здравствуйте, генеральный консул генерального консульства,мои карты дерьмо, я – пас, как писал еще Бродский,но мне очень надо попасть в Великобританию,я ношу ваш флаг на кедах, а в четвертом классея прочла «Затерянный мир» Конан Дойла.Здравствуйте, королева английская, Елизавета Петровна,хотя Петровна – это моя соседка по лестничной клетке,мне очень нужно попасть в Великобританию,я не буду падать вдребезги на Тауэрский.Здравствуйте, граждане Объединенного Королевства,помогите, чем можете, а лучше попасть в Великобританию,я ведь люблю доктора Хауса за Хью Лори,и Стивена Фрая, и Льюиса Кэрролла, и Эми Вайнхаус,и еще одного человека – с российским паспортом —я люблю больше всехвышеозначенных.2009«Всю ночь тошнило стихаими, трясло стихами…»
Всю ночь тошнило стихами, трясло стихами,неустойчивы стрелки кранов и грозовые фронты.Я такая маленькая, а карета у ней лихая:через две минуты останется размытый контур.Она – Мэри Поппинс и I-330 – венозная кровь,а я, как Щелкунчик, как Пеппи с цветным чулком,её голос, как джаз или вихрь льняных снегов,мой звук, как мой шаг – отбойник под каблуком.Вот так и запишем: проигран последний бой,я жду, когда боль напляшется перед сиестой.Господи, ты же мог ее сделать моей сестрой,чтобы я любила ее и не хотела инцеста.2008–2009Моби
Никаких новостей и цветных чернил,все те же дебри и те же дроби.Жаль, что никто меня не любил,кроме прирученной кошки Моби.Жаль, что никто меня не заметил,а так – царапали оболочкусердечной мышцы; позвоночный вертел,олицетворяющий когтеточку.И вот грызу свой роял канин,в холке чернею и вою койотом,и каждый день я опять плюс одинк мурчащим имя твое.2008Одна ода
Я люблю в ней все, такой тренажер для сердца.Ее карты всегда океанисты, мне нечем крыть,в ее голосе тональностей под сорок герц,ей холодно в мае, она не умеет греться,хотя я уверена: ей просто страшно остыть.Она обжигает и бьет под все двести двадцать,прислушивается к показаниям своего барометра,это как способ самоубийства – пообниматься,она так любит, что ни с одним не сумела расстаться,чтобы вот раз – и нету, и стерла номер.В ее руках плавится сталь, взрывается динамит,она экономит на личных границах, разделяет словом,она может так смотреть, что внутри все дотла сгорит,она нежнее шелка, притягивает, как магнит,а потом заботится: аккуратнее, не разбей голову.У нее есть два ужасно смекалистых продолжения,она решила быть сильной, хотя никто ее не просил,она мастер ассоциаций и предложений,она и хочет остановиться, но без движенияуже не может, и падает, когда нет сил.В ее коже звенит миндаль, и в глазах искрится,она читает журналы про бизнес, кредит,она не выносит двери, куда приятнее притаиться.Я люблю в ней все, даже то, что она боится,потому что бояться нечего, когда болит.2008Май. Мегаполис
Город в пяти мегапикселяхпопадает в фокус.Формат – сепия.Круглые лабиринты.Я люблю девочку,которая читает Forbes.Не оставившую, уезжая,ни адреса,ни постскриптума.Раскручиваю предельноприцел любопытного зума.Каждую кирпичную стенувспышкой-очередью расстреляю.Я люблю девочку,которая в приват-румпьет белое.И глупостей не прощает.Развешиваю по стенамосколками фотосессии:самые лучшие лица,самый глянцевый вид.Я люблю девочку,которая живет в столицеи носит Esprit.2005Из ненаписанного на салфетках
Писать по-московски – это значит не писать вовсе.Лишь «разбуди меня» на дверном косяке у порога.И дружить по-московски – это шляться к кому-нибудьв гости,согревая руки мурчащим системным блоком.Целовать по-московски – это значит у всех на виду,и неважно куда – не определяется степенью близости.А мне наплевать: я с утра к остановке иду,чтоб по веткам трамвайным булгаковским, как по карнизу,струиться по улицам. И ни о чем не жалеть.Забывать по-московски – такой же немыслимый трафик.Только пульса фламенко, запущенное на самотек,оставляет привычку любить тебя без географий.2007Лукопопс
В этом году никакой весны.Утро. Темно. За границейлоджии – снежно.В эту ночь мне присниласьты. И шарф небрежно розовый —тот же. И невыносимая нежность,ошпаренная кипятком черногочая. Чтобы горькое горчежгло. На уровне горла —чтобы молчать. Я скучаю.Мне так повезло: с тобойпрочла по ладоням рукрасстояния иногородние.Вчера в салат кольцевала лук,а плачу – сегодня.2003«это как в сказке про сороку-ворону – двуличную суку…»
это как в сказке про сороку-ворону – двуличную суку,которая этому дала и этому дала, а потом ушла,обожгла до гжели уши, глаза и руки —чтобы я лучше училась и все-таки поняла:ревность делает слух острее, точнее глаз —впредь никто не пройдет в этот кадр и в эти сны,оставайся во мне, ведь никто не увидит нас,даже я – потому что и нет никакого «мы».не спрошу: кто же сыплет в пустое соленое моресахар – две ложки, каким лабиринтом водит?кто тебя гладит, влияет на ход истории?кто в тебя входит и что говорит при входе?кто на плечах тебе держит огромное небо,чтобы не снились тетки с пустыми ведрами?неужели не я, вероятно не я, ведь меня там не было,значит, точно не я – тот, кого ты сжимаешь бедрами.…а сорока-ворона кашу свою варила – из топора,нелюбви и страхов,и расхлебывать ее теперь абсолютно незачем,этому дала, этому дала, и пошла на херсовершенно будничным темным вечером2010«Вторая зима в Москве: колокольный звон…»
Вторая зима в Москве: колокольный звон;проснулась под смех приветливых проводниц,под хруст снегопада, греющего перрон,под шепот заиндевелых крутых ресниц.Я снова жива, мои пальцы картавят слог,и сердце все также горит, превращаясь в пар.Сквозь солнечный лепет и предвечерний смогшагами японскими передвигаюсь в бар.Вторая зима в Москве: целлофан огней,оранжевый запах абхазский очищен, взвешен.Этот декабрь сверну и отдам тебевместе с хронической, неоперабельнойнежностью.Как хорошо глотать этот свежий снег,как сладко щекочет горло махровый шарф.Вторая зима в моей-немоей Москвепривычно не остудила мой злой пожар.2009«это после случается утро, полное запахов…»
это после случается утро, полное запаховзапоминаешь всю комбинацию – дождя и липа сначала холодно, ветрено; пьешь и стряхиваешьс пальцев песок, который уже прилипночью море приснится вчера – а сегодня из логовасмотришь на реку и несерьезные кораблидумаешь: вот же влип я, какого черта,какого Богамне просить о тебе? (чтобы быстро и без молитв)я стою тут большой, серьезный, как настоящийпоэт, идиот, и, в общем-то, ни на йотуне сделался старше – за эти годы, что я выращивалсвою неспособность напомнить тебе кого-томне кажется, я непростительно много знаю:что на чеках из Вьеткафе проступает Басё,что придется стареть, и – что многое объясняет —нет любви, которая может всё.2011От безделья в кофейне
Ты нарисовала кораблик,и он поплыл по моей стене.В воздухе пахло рябью.Я принесла ладонь,и она пошла по твоей спине.Море, казалось, рядом.Ты показала мне красоту,и она пошла по моим костям,тканям, связкам.Я написала слово,и оно по нервным пошло сетям,снам, развязкам.У меня сегодня нет еще ничего с тобой;ничего – то есть.Мерзнет город под первым снегом.Я написала письмо и оставила здесь,чтобы шло по твоему следу.В совершенно пустой кофейне зеленый чай —плещется и звенит,греет пальцы фарфоровым пледом.Я пишу тебе: за вчерашнее – извини,а сегодня, может быть, пообедаем?2010Учебник географии
московская ночь – плотная, как картон.петербургская – размокший батон,в слова смолотый.мы построим город.уходить не спеши.у меня еще есть градус, есть комбикорма души,и немного сил за воротом.мы построим город!а в кухнях откроем курсы джао да и дао цигун.а руки твои – никогда ко мне, и я не колдун,чтобы наворовать твоих рук от голода.мы построим город.ночь петербургская – в кости, как домино.ночь московская – в шашечках от такси,под колею заточенная.а мы – в нами придуманном городе —будем расти: одна к одной.на батарейках, как тамагочи.2007«Сиам, отзовись…»
сиам, отзовись, наведи мостки,на берег находит волна —волна моей нежности и тоски,вода горлового дна.сиам, отзовись, отзовись, сиам,мне кажется, я одна.сиам, отзовись, будет жаль сдыхать,что ли в шторм тебя укачало?тонуть – это легче, чем выдыхать,я кричала, сиам молчал.я всегда отвечала тебе, сиам,всегда тебе отвечала.сиам, этот город впервые тих,ему же привычней петь,казалось, что мы направляем вихрь,по линиям тащим снедь,сиам, у меня под глазами дно,оно продолжает чернеть.сиам, неужели сошли на нетвсе линии, что в началемаяк, что и так выходил на связь,мне звуком обозначали?сиам, я приемник сдала в ломбард,хочу, чтоб не возвращали.сиам, оглянись, посмотри кругом —машет шторами, лыжами, счастьемгде-то там твой единственный новый дом.солнце тянется день начать.сиам, только берег теперь молчит,я просила его молчать.2011Снаружи Шопен играет
(2012–2022)
Галич
а когда я вернусь и пустое гулкое времязастучит в автомате зажав мою руку в тиски где увяз коготокя на берег пойду остывать и охрипнув как ветеротмахнусь от тоски наплывающей как катока когда я вернусь кто-то спросит меня беспечноне хочу ли забыть – завершить этот путь астронавтаничего не меняй во мне – пусть это длится вечнои под вечностью я как и все понимаю завтраа когда я вернусь чей-то голос на средней волнеразвернется в ушах словно молот за старым сараемесли что, возвращать долги приходи не мнея возвратов не принимаю.2020«марсиане вокруг…»
марсиане вокруг итог у меня недугвижу вас – волна ультрафиолетаспасибо за шоколад и еще за этоя бы сказала предчувствиеловкость руквоздух визжит в окно а во мне бежиттоки нельзя проверить но опыт проченспасибо за шоколад и еще за оченьмногое, что меня тут спасает и сторожитчто меня учит верить смеятьсяразвеэто не стоит части моей души?спасибо за шоколад и за то что вшитв меня этот механизмбеспрерывной связи2012tvrain
сегодня семнадцатое февраля, и ты выпиваешь в «марте»,мандариновый снег тяжелый и тает на куртках,осень уехала в отпуск в пустом плацкарте,возможно, на юг – зимой там, должно быть, крутона балконе все белое, словно рассыпали мел,размололи простыни или натерли кальций.заныла серена, какой-то певец запел,потом замолчал; а теперь – онемели пальцывоскресенье длиннее, если проводишь его один,вечер тугой и тянется как резиная накрасила ногти, купила юбку для балерин,хотя ненавижу их ровные злые спинысегодня февраль, ты выпиваешь в «марте», толпа гремит,корпоратив для такой корпорации как асана;ты не услышишь звонка, но хочется позвонить —так, подрожать на дне твоего кармана.2012