Фамильяр. Истории с Чердака

–Как же тебя к нам занесло, да и зачем? – думала Прасковья.

Да только кто же ей ответит, а у самого гостя и не спросить, правды не скажет, а беду принесет. Местные тоже нет, нет, да вспоминали приезжего, все же странно, что он таким оказался, и диву даются, как лица не запомнил его никто, да и имени тоже, даже о чем говорили и то не помнят. А в самой деревне "черти что" стало происходить. Тяжелые и злые дни обрушились на всех, люди стали ссорить, драться начали, бабы и вовсе друг – друга ни свет, ни заря хают, и только Анастасия руки потирает, да еще подначивает. Прасковья, как одного успокоит, так другой начнет, а тут и на нее бабы ополчились, женщина – то не замужем, поди и мужики с ней гуляют, и с каждым днем все хуже и хуже…

Житья Прасковье совсем не стало, люди стали много пить, драться, запустили хозяйство, все хорошо было только у Анастасии. А эта пакостница, так и норовила все на веду спихнуть, мол из – за нее все несчастья. Женщины с дуру могли и камнями в огород кидать, заперлась девушка дома, горевала, как же быть ей. Стала в книге своей старинной искать, и нашла. Смута, змий зеленый и зависть – три брата поселились в ее деревне, а выгнать их можно только полынью с земли мертвой, что ночью на новую луну растет. Страшный это был заговор, черный, боялась женщина с такой ворожбой связываться, откладывала, как могла, искала и другие пути, да делать было нечего, придется так людей спасать. Настька же тем временем подглядывала, и видела, что Прасковья на кладбище ночью пойдет, на то она и рассчитывала, знала, что не будет у нее другого выхода, еще и морок на ее дом наводила каждый день, чтобы страшным и зловещим он казался, да всякие видения на людей насылала. Дождалась деваха противная, когда бабы опять соберутся, да давай их науськивать.

–Ой бабоньки, горе – то какое – Настька присела, и как будто заплакала.

–Что случилось Настенька? – женщины тут же обступили несчастную.

–Видела я, что веда наша совсем почернела сердцем – выпучила глаза испуганные – Ночью на кладбище пойти хочет, да проклясть нас всех – и разрыдалась.

–А ты откуда знаешь? – вмешался в разговор один из мужиков.

–Так пошла я с ней поговорить, может обидели чем, заглянула в окно, а там – и разрыдалась пуще прежнего.

–Нужно проверить – сказал мужик – Ночью пойдем и прокараулим и коли так, то забьем сами – и сплюнул на землю. Анастасию все успокаивали, а она глаза свои хитрые прячет, да посмеивается, чужими руками веду изведет, ей ничего не будет, а вот им.

Прасковья готовилась, тяжко было ей на сердце, да за свою деревню она стоять была готова на смерть, люди же добрые, просто беда к ним пришла, сами не ведают, что творят. Страшно ей было, а тут кот еще не пущает, шипит, кусает за ноги, рычит, как лев голодный и злой.

–Самой мне страшно родненький, не пугай меня еще больше Визик – Прасковья вытерла слезы с глаз, собрала травки необходимые, дом зачаровала, чтобы ни какое зло не могло пройти. Не успела и за порог выйти, как услышала ржание коня, сердце забилось быстрее от страха, а из тени вышел он…

–Ну здравствуй Прасковья – говорил он спокойно, а она молчала – Гадаешь, как защиту твою обошел? – он усмехнулся, а женщина кивнула. Помолчал, спешился с коня, она сделала шаг назад, страшно ей стало, сердце, как птица в клетке мечется.

–Не боись, не обижу – присел на бревно, что было возле дома – Присядь рядом, расскажу тебе, чего сама не видишь…

Прасковья не верила незваному гостью, понимала, что он простой человек она чувствовала, но, как же так смог защиту обойти, да еще и знает очень много.

–Гадаешь – усмехнулся он – Прасковья, ты бы не делала задуманного, забьют тебя на смерть, сердца очерствели, ведьма черная у вас живет, неужто сама не замечала, сильная вроде? – он посмотрел на нее очень серьезно, даже мурашки от такого взгляда забегали.

–Не может быть, я бы знала – девушка собиралась отстаивать каждую женщину в деревне.

–Ой и дура ты – он усмехнулся – Под носом у тебя черная ворожба, а ты настолько корни предков подзабыла, что и того не чуешь – он постучал по бревну кулаком.

–Вы пришли оскорблять? – она изогнула бровь, давая понять, что разговор окончен.

–Предупредить я пришел, гордячка – мужчина встал на против нее – Не ходи и не делай чего удумала, смерть на себя накличешь, собирай вещи, и я тебя увезу – он сделал шаг к ней, но она не испугалась, стояла гордо – Гордячка, я тебе помогу глупая, не спасешь, давно в них корни ведьма пустила, да ты мешаешься – он притянул ее к себе.

–Пустите – она оттолкнула мужчину.

–Да я не враг тебе, я человек простой, искал тебя давно, а нахамил при встрече, так это, чтобы ты увидела, какие люди вокруг, и оговорил специально, думал уедешь, а там и поговорим с тобой, рассказал бы все, но ты же упертая, спасаешь – он тяжело вздохнул, в его взгляде была усталость – Прасковья, я давно езжу по свету, давно ищу ведьм и таких, как ты, если одних мы истребляем, то таких, как ты я защищаю, ты зла не делала, не место тебе среди них – он явно хотел сказать, что – то еще, но резко оборвал себя.

–И зачем тебе такие как я? – она не верила ему.

–Я не могу сейчас сказать – он отошел в сторону – Прошу, поехали со мной, даю слово тебе, что не обижу – полные глаза надежды и усталости.

–Нет – Прасковья решительно обошла мужчину, и пошла исполнять задуманное.

Накинув темный плащ, женщина вышла за ворота своей калитки, военный тяжело вздохнул и закурил, к нему подошел черный кот.

–Не спасти мне ее, а силой нельзя – он смахнул слезу и погладил кота, кот сел и из его изумрудных глаз покапали слезы – Дмитрий я – сказал он во тьму.

Прасковья очень боялась, но желание защитить родных односельчан было сильнее ее страха, а доброе сердце разрывалось от боли, что они успели причинить ей, но ни на миг у нее не было сомнений в правильности своего решения. Женщина шла и не знала, что двое мужиков из деревни следуют за ней, каждый про себя матерился и проклинал ее, змею на груди пригрели всей деревней. Был с ними третий, совсем молодой парнишка, его они отправили сообщить остальным, что Анастасия была права и их веда стала ведьмой, злой и черной. Парнишка не хотел, но выбора у него не было, он, скрипя сердцем замедлял шаг, чувствовал, что неправильно это, что не злая она. Его никто не станет слушать, и он хотел ее предупредить, но старшие тут же пригрозили, струсил он, и сам себя за это корил. Веда пришла на место, страх сковал ее руки, она чувствовала опасность, обернулась вокруг себя, но не увидела ничего. Поклонилась земле и духам предков, руки ее дрожали, она начертила мелом на земле руны, расставила свечи на каждую из них, осталось только зажечь и прочесть заговор.

–Ну что ведьма, значит проклясть решила – грубый голос кузнеца Ивана заставил ее вздрогнуть.

Мужчина так быстро подбежал, что Прасковья не ожидала, он стал пинать по свечам и стирать сапогом руны.

–Не смей проклятая произносить мое имя – он замахнулся и ударил ее, да так сильно, что она упала, ударилась головой о камни. Отовсюду стали показываться деревенские, с вилами, камнями, факелами, и вел их Олежка, паренек совсем молодой. Он утирал слезы рукавом, но молчал. Они не дали ей даже слова сказать, Олежка видел все, но страх был сильнее его, они кидали камнями в бедную женщину, кричали, пинали, это была страшно, людской суд свершился под утро, когда они уже устали издеваться над ее телом.

–Что молчишь проклятая? – крикнул тот же Иван, но ему никто не ответил.

Рассвет был странным, багряным, на кладбище поднялся сильный ветер, а у ворот стоял тот странный человек. Местные пыл свой подрастеряли и в их глазах показался ужас, до каждого стало доходить, что они совершили. Мужчина не торопился говорить, он ждал, когда они поймут все. Олежка подошел к книге, что была рядом с телом Прасковьи, он нашел закладку и посмотрел на мужчину, тот кивнул.

–За-го-вор про-тив трех бра-тьев, а имен – но, сму -та, змий зе – ле- ный, и за – висть – парень плохо читал, поэтому каждое прочитанное слово по слогам отдавалось сильнее – Выг – нать их мож – но толь – ко но – чью с по – мо – щью по – лы – ни с мер – твой зем – ли, что рас – тет на но – вую лу – ну, по – лынь нуж – но по – ло – жить в цент кру – га из рун, за – жечь све – чи и про – честь сло – ва – прочел и замер.

Он прочитал все, почти никто не дышал, а как очухались, так мужики схватились за головы, стали ноги и руки целовать мертвой женщине, умоляли простить, умоляли вернуться к ним, но ответом им была тишина. Мужчина прошел к телу ведьмы, он укрыл ее плащом, свернул ее книгу в ткань, и посмотрел на местных.-А где же ваша Настенька, что такую весть принесла? – он усмехнулся – Можете не отвечать и в деревне ее больше нет, сбежала она.То, что происходило потом было кошмаром, веду похоронили, а на деревню обрушились проклятья, грех их был тяжелым. Олежка заколотил дом веды, и убрал старую книгу на чердак, чтобы была она в доме своей хозяйки. Кот тоже остался на чердаке, и больше его никто не видел, кроме тех, кто пытался пробраться в дом. Правда не самого кота они видели, а огромное чудовище с зелеными глазами. Как не пытались деревенские снять с себя ношу, а ноша была тяжела, никто им не помог, только одна цыганка, что с табором проезжала, плюнув три раза на землю сказала.

–Вы и ваши потомки отмоетесь только тогда, когда придет ее кровь обратно в вашу землю – и ушла, цыгане на проклятой земле не останавливаются.Военного тоже больше никто не видел, он ускакал после ее похорон, и его забыли сразу, будто и не было его никогда. Мужики, особенно Иван сдались властям, что совершили убийство, целую деревню не посадишь, а вот пятерых расстреляли, дети их остались сиротами. Анастасия не раз в ночи возвращалась в деревню, и пила с земли их горе, наводя все новые и новые несчастья. Олежка ушел в лес, он не был мил сам себе и ненавидел себя за трусость, и поклялся, пока кровь веды не вернется в эту землю, он будет служить природе, и природа ему ответила, он стал стариком за секунду, он стал Лешим…Дедушка Леший тяжело вздохнул, Ирина с Аленой сидели и утирали слезы, и только Лерочка огромными глазами смотрела на него и спросила:

–Олежка? Ты же и есть тот мальчик? – Лера очень удивилась, но она не осуждала его.

–Дедушка – ахнула Ирина – Как же ты? Сколько же ты ждал нас? – женщина прижала руки к груди и расплакалась – Неужели и правда нас ждал?

–Ждал доченька, ждал внученька, простите меня – он склонил седую голову.

–Не нам тебя судить дедушка – ответила Ирина – Ты свой крест сам носишь, ни на кого не ложишь, ты семья нам.

Маленькие человечки.

Старик Леший смотрел на девочку, ждал осуждения или презрения в ее глазах, за свою трусость, Ирина хоть и поддержала его, но вот, как маленькая веда отнесется к такому? Лера лишь обняла его по крепче, и шмыгая носиком, стала его жалеть, всё же детство оно такое, доброе и бескорыстное.

–Ты не вини себя деда, не вини, ты тоже маленький был еще – девочка достала из кармана платочек – да и домик ты охранял столько времени, помогал всем, кому помощь нужна была – Лерка гладила дедушку по руке, растрогала она его.

Ирина же понимала, что если люди и совершили самосуд по своей жестокости, обвинив человека в чем – то, то это очень страшно, как же им быть, их – то тоже не особо хорошо встретили. Да и надо все же объяснить Лере, что дедушка не мог – оп и стать стариком, возможно для него просто жизнь в таких тяготах прошла.

–Дедушка, ты меня прости, но все же я должна дочке объяснить, что не мог ты за мгновение стать стариком, а то она и правда поверит, что ты Леший.

Леший не успел и слова сказать, как девочка соскочила со скамьи.

–Мама, как ты можешь, он же правду сказал – она с обидой посмотрела на нее.

–Сказки – это хорошо, но мы живем в двадцать первом веке и нельзя Лерке настолько увлекаться чудесами, Ирина пожала плечами.

У них почти начался спор, но тут вмешалась Алена, она подмигнула Лешему, так как он то не огорчился, понимал, что Ирине сложнее воспринимать то, чего она не касалась и не знала.

–Потом поймешь, а дочке верь, многое тебе странным кажется, а как поверишь, так и все на свои места встанет- Алёна посмотрела на Ирину, а потом обратилась к Лешему – Думай дедушка, как быть, чтобы история не повторилась – Алена говорила серьезно, она точно знала, что может быть беда.

–Подумаю девонька, спасибо тебе – дедушка тепло посмотрел на Алену, хоть и самой горько живется, да веры не теряет и добром живет.