Дитя Эльфа и Погремушки

– Вовсе нет, – с вызовом подняла я голову и уставилась в ледяные голубые глаза.

– Ты не узнаешь меня, Рэй-Рэй? – ухмылка исказила красивое лицо. И как я могла раньше мечтать о том, чтобы…

– Почему? Эрик. Узнаю. Не так много времени прошло с нашей…

– Да. Не так много. Не хочешь выпить по чашке кофе?

– Здесь его делают отвратительно, – соврала я и мотнула головой, не переставая украдкой смотреть за происходящим на сцене.

– Мы можем поехать в город. Я знаю приличное кафе. – Его взгляд резал острым лезвием ненависти, которую он не постарался скрыть. Тьма, поглотившая его еще тогда, в галерее нательной живописи, не отпускала, и, очевидно, он намеревался закончить начатое.

– Извини. Я работаю. Но была рада увидеться.

Не дождавшись ответа, я почти бегом пустилась прочь. Мне нужно побыть одной, забиться в угол, но даже этого никак не получится, потому что в палатке, ставшей мне домом, старая Дея раскидывала карты очередному клиенту. Весь оставшийся вечер, ровно до двенадцати ночи, я буду вынуждена шарахаться по ярмарке, стараясь не попадаться на глаза тем, кого совсем не хотелось бы видеть. Когда все разойдутся, когда большая семья соберется на ужин, у меня появится возможность поговорить с Деей и рассказать все о случившемся сегодня ночью. Молчать нельзя.

Достаточно жертв.

***

Остаток вечера я провела за барной стойкой, ловя недовольные взгляды старого Рика – бармена, который вечно ворчал из-за моей способности отпугивать его клиентов. Я и забыла, когда пила алкоголь, хотя никогда особо не любила что-то крепче сладкого вишневого вина, больше похожего на сок. Вот и сейчас толку от меня было мало – бутылка лимонада и тарелка начос с таким жгучим соусом, что все мысли улетучивались сами собой – организм стремился выжить и ни на что другое не желал обращать внимание.

– Может, тебе пива налить? – недовольно пробормотал Рик, в пятый раз подойдя и заглянув во все еще полную тарелку.

– Спасибо, не хочу, – улыбнулась я, старательно не замечая ни взглядов, ни намеков.

– Налей мне, Рик.

Я сначала не поняла, откуда слышу голос, но, опустив голову, увидела Крошку Лайлу – карлицу с телом ребенка, лицом старухи и гонором неуправляемого подростка. Иногда казалось, что она считает себя главной среди труппы уродов, а другие просто не против.

– Привет, Лайла. – Возникло желание помочь забраться на высоченный стул, но я его поборола – Лайла жутко не любила, когда с ней обращались как с маленькой. Но такой она и была.

Рик тоже не рисковал, поэтому принес подставку, установил перед высоким стулом, чтобы Лайла могла забраться на него самостоятельно. Уже через минуту на барной стойке появилась запотевшая литровая кружка светлого пива. Он варил его по рецепту, доставшемуся от отца, и жутко гордился, когда заказывали вторую порцию. Значит, нравилось.

– Ты не пьешь? – Лайла смотрела на меня, приподняв иссиня-черные толстые, словно жирные гусеницы, забравшиеся ей на лицо, брови.

– Нет.

– Брезгуешь?

– Н-нет.

Вдох. Выдох. Надо продержаться. Я привыкла, что меня задирали практически все. Те, кто причислял себя к “нормальным”, осмеивали необычную внешность и побаивались казавшихся иногда при свете кроваво-красными глаз. Другие, из касты “уродов”, ненавидели за то, что при всей своей необычности я довольно легко находила язык с посетителями выставки. Я была наполовину “нормальной” и наполовину “урод”, поэтому меня не принимал никто.

– Ладно. Не решилась бросить свою мазню и присоединиться к нам? – яда из голоса сочилось столько, что становилось странным, как она еще им не захлебнулась. – Ты идеальный кандидат…

Такие вопросы тоже стали привычны. Наверное, чувствуя противоборствующую силу, они стремились обратить меня в свою “религию”. Навязать свою волю. Заставить отказаться от духа Эссенцио и предать то, ради чего я родилась на свет и ради чего каждый раз выбиралась с того света.

Их оказалось немало. После случая на мосту в памяти начали воскресать и другие моменты, которые я успела похоронить и забыть. Пока я была еще крошкой и лежала в больнице в палате с другими детьми, один из них положил на меня подушку, чтобы я не кричала. Кажется, я помню тот страх, невозможность вдохнуть, головокружение и полную темноту. Меня спасли – вовремя пришла медсестра, не иначе посланная ко мне хранителями Эссенцио. Второй раз случился в школе. Я сидела одна на берегу реки на самом обрыве и рисовала, когда некто с силой толкнул меня в спину. Помню, как вода забивалась в нос, рот, глаза. Как пальцы хватались за глинистый берег, цеплялись за корни деревьев, но каждый раз соскальзывали. Меня вытащил рыбак, когда я почти перестала бороться за жизнь. Я помнила и много всего другого. Эти воспоминания не давали забыть о том, кто я есть. И не давали предать мою миссию.