Новая Норма

– Ну и где ты была? – Норма Дэринг вяло мешала ложкой уже остывший давно чай и смотрела в окно.

– Мам, извини. Я заигралась с ребятами.

Кассандра вернулась домой, когда уже начало садиться солнце. Она задержалась на празднике, не решаясь расстаться с жизнью, которой раньше не знала. И лишь когда за детьми стали один за другим приходить их родители, девочка, не говоря никому ни слова, убежала на автобусную остановку, оглядываясь, чтобы никто не попытался ее догнать. Не никто, а Ник.

Они с ним смотрели выступление фокусника, ели торт, а потом он долго рассказывал какую-то удивительно интересную историю из книги, прочитанную им на днях. Она была про пиратов, которые охотились за сокровищами и похищали прекрасных принцесс. Но они были благородными пиратами, поэтому никого не обижали, а скорее наоборот. Как это, «наоборот», Кассандра так и не поняла. То ли потому, что ее неокрепший мозг не смог связать образ оголтелых пиратов с благородными девицами, то ли Ник сам толком не понял суть истории, а потому рассказывал ее путанно, как сам запомнил.

– Надо договориться с Ланой, чтобы она каждый день за тобой присматривала, – равнодушно протянула Норма, так и не обернувшись к дочери.

Кассандра, ничего не ответив, на цыпочках прокралась в свою комнату и приставила стул к двери. Ей хотелось взять старую тетрадку, в которой она училась писать, и вылить в нее события сегодняшнего дня. Ей казалось, что это самое важное сейчас, потому что боялась забыть хоть секундочку из этого прекрасного дня. Решится ли она когда-нибудь на такой поступок еще раз? Она не знала. А потому это должно запомниться в каждой неважной мелочи, в каждом ее вздохе, в каждом движении руки, чтобы никогда-никогда она не смогла больше разувериться в том, что сказки бывают. А если так, она в нее обязательно попадет.

Покусав ручку, смотря на свои записи, Кассандра вздохнула и вывела еще несколько слов. Она не должна их забыть. Никогда.

Жизнь 2. Одиночество

Кассандра проснулась от яркого света и зажмурилась. Сколько времени? Почему не прозвенел будильник?

Схватив с прикроватной тумбочки телефон, девушка увидела на часах 7:02, откинулась обратно на подушки и закрыла глаза. Время еще есть.

Вдруг ее пронзило странное ощущение. Не решаясь открыть глаза, она пошевелила руками и ногами – точно, это явно была не ее постель. Этот матрац был гораздо жестче и ровнее, а одеяло очень тяжелым. Она читала про такое в каком-то журнале, описывающем его чудесные свойства, но сама никогда бы не позволила себе такую роскошь. Она повела зрачками, все еще не решаясь открыть глаза, и повертела головой – подушка тоже не ее. Эта, мягкая и в то же время упругая, в точности повторяла движение ее головы.

Зажмурившись сильно-сильно, Кассандра на секунду задержала дыхание, а потом открыла глаза.

Абсолютно белый матовый потолок никак не вписывался в ее квартиру, не знавшую ремонта с момента постройки дома.

– Что за… – пробурчала девушка и села на кровати, чтобы оглядеться по сторонам.

Да, это определенно не ее квартира. Более того, она теперь была уверена, что это был и не ее город и, возможно, не ее страна, так как за огромными окнами во всю стену неторопливо покачивались пальмовые листья, а где-то вдали виднелось море.

Сама комната была светлая и просторная, без нагромождения старой полуразваленной мебели. Белая кровать, белые прикроватные тумбочки и шкаф, декорированный деревянными панелями – очень красивый!

Кассандра подскочила с кровати и подбежала к шкафу, чтобы потрогать – не мерещится ли ей все это? Но нет. И шкаф, и деревянные панели, и даже куча красивой женской одежды – все было настоящее.

– Ничего не понимаю.

Наморщив лоб, девушка подошла к окну. Так и есть – это не мог быть ее северный город, в котором на ближайшую неделю объявили проливные дожди. Здесь на улице светило солнце, отражаясь на лазурных волнах, перекатывающихся по бесконечной глади и рассыпающихся белым воздушным зефиром по светло-желтой крошке песка.

Потрогав пальцами стекло, уже нагретое лучами, Кассандра прислонилась к нему лбом и выдохнула, оставив размытое затуманенное пятно. И сразу все вспомнила.

Вспомнила, как сидела на колченогой табуретке, как отловила мысль о том, что она навсегда застряла в этой дерьмовой жизни, как записала ее, как увидела свое отражение в зеркале, кривляющееся от боли, которую приносила эта мысль, и как потом попала в свое прошлое, в свои шесть лет.

Вспомнила она и все, что случилось с ней после.

Сразу же, как пошла в школу, Кассандра много училась, запоем глотая книгу за книгой. За ее старания девочку начали отправлять сначала на районные олимпиады, а потом и на городские. Но по-настоящему изменилась ее жизнь после того, как она выиграла Всемирный конкурс молодых биологов, и ее позвали учиться в академию биологических наук.

Мать, вопреки опасениям Кассандры, палки в колеса ставить не стала и подписала разрешение отпустить дочь на полный пансион в другую страну, хотя Джонатан Росс пытался было сопротивляться, доведя разборки до синяка в половину лица своей жены. Но это не остановило Норму Дэринг, привыкшую к побоям еще от своего отца.

Уже в четырнадцать лет она переехала на побережье, где жили такие же одаренные и любящие живую природу дети. Практически все были ее возраста или максимум старше на четыре года – именно столько времени нужно было отучиться, чтобы поступить дальше в университет.

Эти четыре года были незабываемы – они много путешествовали по разным пляжам, городам и заповедникам, изучали все разнообразие птиц и животных, которым славилась местная фауна.

Вспомнилось и как первый раз она увидела лазурное море. Оно было таким, как она себе его представляла, часами пялясь в очередной журнал с фотографиями, и даже намного лучше. Оно было живым, и мелкая рябь, и волны, и белая кучерявая, совсем как сама Кассандра, пена, манили девушку к себе, обещая спрятать от всего этого безумного мира, в котором она жила все эти годы. Она чуть было не поддалась порыву и не выпала из открытого окна автобуса, но тут огромный серо-белый пеликан, сидевший чуть справа от нее на выступающем из воды бревне, взлетел в небо, расправив широко свои огромные крылья, и девушка так сильно завизжала от восторга, что водитель со страху затормозил, и вся детвора, воспользовавшись возможностью, вылетела на улицу и побежала по песку, пугая жирных желтоклювых чаек и прыгая в попытке схватить их за перепончатые лапы. Один раз у нее это почти получилось.

От воспоминания о том дне, таком ярком, как будто она вернулась в свои четырнадцать лет, Кассандра радостно засмеялась и вдруг подумала еще об одном.

Она же и сейчас была известным биологом, посвятившим свою профессиональную жизнь изучению птиц. Вместе со съемочной командой они ездили по разным странам и снимали ролики для одного крупного канала, и сейчас как раз самая пора была расслабиться – они только-только вернулись из очередной поездки, материал из которой еще будут пару месяцев обрабатывать, а потом запускать в эфир, так что три-четыре месяца Кассандра и вся ее группа отдыхали.

Ей нравились люди, с которыми она работала, только за то, что они не навязывали свое общение, и как только сходили с трапа самолета, все рассыпались кто куда в надежде смыть с себя эти долгие месяцы полукочевой жизни и насладиться дарами цивилизации.

А наслаждаться было чем. Несмотря на все большую социальную дистанцию между людьми, перегруженными личными заботами и разделенными друг от друга экранами мобильных телефонов, все население стремилось улучшать свою жизнь, создавая новый уровень комфорта. В их век, в этой богатой на солнечные лучи и добрых соседей стране большинству людей не нужно было переживать за то, что кто-то будет умирать с голоду – жить можно было круглый год хоть на пляже, а нашествие туристов помогало им зарабатывать. А что еще нужно человеку, живущему в раю? Наверное, чуть более совершенный рай с выстриженными газонами, минимальной преступностью, чистыми парковыми зонами и повальным увлечением бегом.

Скрестив пальцы в замок и вскинув руки вверх, Кассандра потянулась и пошла в ванную комнату – вспомнив про бег, ей захотелось умыться и выйти на улицу, пока не стало слишком жарко.

Бежалось легко. Ее тренированное тело скользило в соленом морском воздухе, продвигаясь все дальше вдоль по побережью. Кое-где уже начали выходить рыбаки на своих маленьких лодках – к обеду в местных ресторанчиках будут подавать свежую рыбу с долькой лимона и большой порцией свежесорванных овощей с одной из местных ферм. Редкие парочки туристов томно бродили по еще прохладному песку, а одна девушка с визгом бросилась в холодное утреннее море, то погружаясь в него головой, то выныривая под аккомпанемент мириады брызг.

Местные жители с улыбками смотрели на отдыхающих и лениво распаковывали доски для серфинга, оборудование для дайвинга и электронные самокаты, пользовавшиеся большой популярностью наряду с более быстрыми мопедами. Они снимут эту улыбку с лица, как только вернутся домой, но сейчас, когда речь шла о заработке, привычные лживые гримасы были скорее необходимостью.

Добежав до местной лавки, торговавшей полезной и здоровой едой, Кассандра заказала навынос огромную коробку салата из зелени, кедровых орешков, клубники и утиной грудки, огляделась по сторонам, с удовольствием вдохнула свежий морской воздух, еще не пропитанный утренними пробками. Торговец улыбался, предлагая ей захватить еще и обед, и она с такой же фальшивой улыбкой врала ему про то, что приглашена к друзьям, которых на самом деле у нее никогда не было.

Отвернувшись спиной и наконец расслабив затекшие щеки, девушка уставилась вдаль. Прямая желтая полоса песка отделяла ее от моря, и вдруг пришедшая в голову мысль толкнула Кассандру вперед. Совсем как тогда, в автобусе, в ее четырнадцать лет.

Девушка перепрыгнула через узкую полосу газона, быстрым шагом прошла до того места, где волны гладко вылизали взъерошенный людьми пляж, сняла кроссовки и, как была в спортивной форме, зашла в воду и тут же нырнула с головой.

Звуки померкли. Кроме шепота моря, сплетничающего с песком о каких-то им одним ведомых вопросах мироздания, был только стук ее сердца, чуть ускоренный, подталкиваемый желанием тела согреться. Больше не было ничего – ни прошлого, ни будущего, ни проблем, ни желаний, – только эта чуть прохладная обволакивающая вода и совсем немного воздуха в легких. Еще чуть-чуть. Потерпеть.

Вынырнув на поверхность, Кассандра минуты три смотрела вперед, в темно-синюю морскую гладь, а потом развернулась и поплыла назад.

Подхватив кроссовки, девушка забрала свой салат у торговца с застывшей приветливой гримасой и не спеша побрела домой. Она по-новому ощущала это место, как будто не жила тут последние десять лет, переехав сразу после университета. Не было ощущения чего-то незнакомого, скорее она как будто вернулась домой в самое родное место после долгих-долгих лет странствий.

Где-то на границе сознания и бессознательного крутились воспоминания из ее прошлой жизни – безрадостной и несчастной. Помнилась больная мать, помнились жуткие неотремонтированные стены старой маленькой квартиры, которую она снимала, отдавая почти всю свою жалкую зарплату, помнилось отчаянное чувство одиночества, раздирающее ее постоянно, не важно, была она среди людей или одна. А еще безысходность. Ее Кассандра помнила лучше всего. И если морская вода давала наслаждение от мысли о том, что будущего нет, есть только настоящее, то единственная жидкость, спасавшая ее тогда – виски со льдом – не приносила ничего, кроме желания поскорее досмотреть этот фильм, в котором она, по несчастью, играла главную роль.

Помотав головой, Кассандра попыталась отмахнуться от накативших воспоминаний. Теплилась надежда на то, что она все же забудет об этом, пусть будет непросто, пусть пройдет какое-то время. Ей нужно научиться думать по-другому, чтобы та, старая жизнь, не путала ее мысли.

– Надеюсь, скоро они сотрутся… Надеюсь… – пробормотала она и зажмурилась.

Зайдя в квартиру, Кассандра кинула дорогие беговые кроссовки в угол и, снимая на ходу все еще мокрые узкие шорты, футболку и носки, и ушла в ванную, чтобы смыть с себя соленое море. Упругие холодные струи били по ее разгоряченному от пробежки и солнца телу, постепенно смывая и прошлые воспоминания.

Но одно было таким сильным, что девушка не смогла вспомнить, когда проживала его – в этой жизни или в той, другой. В ее голове всплыла картинка, как они единственный раз в жизни выезжали на их холодное море с матерью и отчимом. Кассандра, еще очень маленькая, не старше восьми лет, как заведенная бегала по пляжу с грязно-коричневым песком и собирала мелкие ракушки и камешки – она хотела привезти их домой и положить в красивую стеклянную баночку из-под варенья, отмытую ею до блеска и припрятанную на такой вот случай. Отчим и мать сидели на берегу, на старом кривом стволе дерева, и нервно курили. Им не нравилось ничего вокруг, а тем более тот, кто сидел рядом. Они оба даже не понимали, почему согласились на уговоры маленькой рыжеволосой девочки, с визгом носившейся то в одну, то в другую сторону вдоль волн, забегающую на более теплое мелководье и с криками кидающуюся обратно на берег – даже там вода была слишком холодной. А еще было очень страшно смотреть, как волны, накатываясь на берег, утаскивают в пучину старую морскую капусту, разбросанную по берегу.

В тот самый день по дороге домой они заехали на ближайшую реку, чтобы девочка могла помыться от соленой воды – греть для нее воду дома никто не собирался, хоть тут, казалось, она еще холоднее. Но Кассандра была не против. Она предпочитала не замечать ни хмурого лица матери, ни напряженно гуляющих желваков Джонатана Росса. Хотя бы один день она хотела себе позволить быть просто ребенком, удивленным и неиспорченным, не познавшим той жестокости, которой могли наградить только очень несчастные взрослые.

И теперь, стоя под струями холодной воды и вспоминая тот день, девушка инстинктивно потянулась к переключателю и медленно-медленно отвела его почти на максимум вправо. Вода становилась все теплее и теплее, пока не превратилась почти в кипяток. Нет больше грязного берега, усыпанного затхлой морской капустой, нет ледяного моря, напоминавшего сильно разведенное какао, нет ледяной мутной реки.

Да, уже почти прошло. Уже почти забылось…

***

Кассандра сидела на кухне и потягивала остывший чай, когда в дверь позвонили. Взглянув на часы, девушка удивилась – было уже почти десять часов вечера, и она никого не ждала. Вроде бы…