Бегущие по мирам, или Где-то там далеко она живет моей жизнью

Мы с Рэмом сели за стол, на котором стояла целая гора настоящей домашней еды, которую раньше я видела только в гостях или на картинках. Ной и Лилу куда-то ушли, а потом показались в дверях вместе с… маленьким мальчиком, лет десяти.

– Суви… то есть, Хора, – это наш сын Кичи.

Я сидела совершенно опешившая. Только теперь я поняла смысл слов Рэма «вечером ВСЕ будут дома». Оказывается, в этом мире было еще одно важное изменение – мой младший брат.

– Ты моя сестра, да? А это правда, что ты из другого мира? И как там? А правда, что там нет меня? А может есть кто-то похожий на меня?

– Кичи, притормози, дай Хоре немного освоиться, ты еще успеешь поприставать к ней со своими вопросами.

Ужин прошел довольно тихо, мы вроде и разговаривали, и общались, но все это было похоже на званый ужин аристократов, где все вроде бы разговаривают, но все вопросы, как и ответы, наигранные и совершенно не искренние. Разве что маленький Кичи был в своем желании поболтать самым искренним и непринужденным, но его постоянно заставляли замолчать, бросая на мальчугана строгие родительские взгляды.

– Ной, Лилу, спасибо за ужин, очень рад был благодаря Хоре познакомиться с вашей семьей.

– Всегда пожалуйста, дорогие мои, мы были очень рады вас увидеть, и всегда рады видеть. И тебе, Рэм, очень благодарны за все, что ты делаешь для Хоры.

Во время прощания, все были такими счастливыми: улыбки светились на наших лицах, а слова благодарности и наилучших пожеланий не прекращали литься из этих светящихся улыбок.

Попрощавшись, мы вышли наружу, после чего моя недавняя улыбка резко растаяла.

– Теперь домой? – спросила я, и сразу же задумалась: словно у меня есть дом.

– Да, на сегодня наши приключения окончены.

Затем Рем пристально посмотрел на меня, и еще сказал:

– Я очень надеюсь, что на твоем лице отражается всего лишь усталость сегодняшнего непростого дня. Иначе, я могу подумать, что ты чем-то сильно расстроена. Но, если так, я не понимаю чем: ведь мы только что побывали у твоих родителей, которых ты никогда не надеялась увидеть. Больше того, вдобавок к вновь обретенным родителям тебе прибавился бонус – маленький любознательный мальчишка – твой брат. Кстати, имя у него такое странное – «Кичи».

– Да, Кичи и вправду чудо. Ты разве не слышал историю его имени?

– Как раз вышел наверное.

– Это семейная традиция, как я поняла. Меня назвали Суви Хора, и мое имя состоит из двух частей: французской – «sauvе», что означает «спасенная», и испанской – «hora», что означает «время». Вот и получается «Вовремя Спасенная».

– Гм, очень уместное значение, учитывая твою биографию.

– Это да. Правда, не в этом мире.

Я на время замолчала, но прочитав на лице Рэма ожидание продолжения истории, снова включилась в разговор.

– Так вот, я думала, что этот интереснейший способ придумывать имя для ребенка на мне и закончиться, но, как оказалось, подобные идеи до сих пор очень нравятся моим родителям. С Кичи они провернули то же самое. Его имя так же состоит из двух частей: венгерской «kicsi», что означает «маленький», и норвежской «mirakel», что означает «чудо». Вот и получается, что мой брат – Кичи Миракель, «маленькое чудо».

– Странно. Ты так хорошо говоришь о свое маленьком брате, улыбаешься называя его имя, хотя только сегодня впервые узнала о его существовании. А когда речь заходит о родителях – твоя улыбка где-то девается.

Рэм был очень наблюдательным, и все верно говорил. Но причина моего поведения пока была неизвестна мне самой, поэтому, я показала, что услышала его, но не стала ничего отвечать.

Мы уже стояли у двери огромного, и такого пустого дома, который еще вчера мне казался нереальным сказочным замком, а уже сегодня вдруг стал пустынной безмолвной постройкой.

– Что ж, не буду больше тебя мучать, сегодня был действительно длинный и насыщенный день. Я зайду к тебе завтра, ближе к вечеру, и мы обсудим наши дальнейшие действия, а пока – отдыхай.

Войдя в комнату, я даже не стала включать свет, просто улеглась на краюшек великанской кровати. В комнату проникал слабый свет фонарей, и было достаточно светло. Я смотрела на эту шикарную комнату, на все те красивые вещи, находившиеся в ней, и они были похожи на картонные декорации: жутко ненастоящие и очень хрупкие. Казалось, легкое дуновение ветра могло разнести вдребезги этот дизайнерский рай.

Что же случилось сегодня? Почему я лежу сейчас бесчувственная и обессиленная здесь, в изобилии роскоши, уюта и комфорта, и не ощущаю никакой радости от всего этого?

Во-первых: следует признать, что я сущая бездарность во всем том, что считала своими навыками и умениями. Не знаю, каким образом мне удалость найти работу в моем бывшем мире, но в любом случае, здесь мое везение уже не действует.

Во-вторых: встреча с родителями… Я не знаю, чего я ожидала от этой встречи, но это было что-то совсем другое, совсем не то. Не светских разговоров и не вежливых фраз я от них ждала. Я хотела чтобы меня обняли, прижали к сердцу, да пусть бы хоть сделали мне выговор за мою бесконечную бездарность, ну хоть что-нибудь из того, что делают родители… Эти люди проявляли больше интереса и внимания к Рэму, который им никто, а у меня даже не спросили КАК я прожила целую жизнь без них…

И да, я только что поняла, почему мой райский уголок вдруг загорелся ярким пламенем чистилища: я просто осознала, что все это не мое, все это вскоре отберут. Просто яркая вспышка, которая, засветившись однажды на мгновение, просто напомнит мне о том, какой тусклой и безрадостной является моя собственная жизнь.

Заливаясь слезами, я пролежала на краю кровати около часа, а слезы все не кончались. Вяло приподнявшись с кровати, я побрела в ванную, чтобы умыться. Но и умывание не помогло: стоило мне умыться, как новое колкое осознание действительности, заново вызывало очередную порцию слез. И, не придумав ничего лучшего, я залезла одетая в душ, и включила его на всю мощь. Из мелких дырочек резким напором выстрелили сотни струек ледяной воды. Но я почему-то не хотела поменять температуру. И почему людям в истерике хочется принимать именно холодный душ?

Дрожа и замерзая под ледяными струями воды, я вспоминала вчерашнюю джакузи и думала: Как же внезапно все может изменится в жизни. Вчера я нежилась в горячей джакузи, а сегодня жизнь щедро окатила меня холодным душем.

Глава седьмая

Может быть хуже???

Спала я очень долго, несколько раз просыпаясь, и заново впадая в полное забвение. Наконец пришел такой момент, когда я проснулась, и сколько не пыталась уснуть – у меня это больше не получалось. А жаль, сон стал моим спасением: полная темнота и тишина, ни о чем не думаешь, ни о чем не сожалеешь, мне даже ничего не снилось, хотя обычно я вижу за ночь два-три сна, очень ярких и насыщенных событиями.

Некоторое время я просто лежала с открытыми глазами, и, распластавшись на кровати, смотрела в потолок. Это была не депрессия, это было что-то другое. Я просто… как бы это сказать… я просто чувствовала себя не человеком, а мебелью – частью этого шикарного интерьера.

В какой-то момент в пустоте моей головы появилась одинокая мысль: Рэм сегодня должен прийти. Сколько часов? На часах уже было пять, время близилось к вечеру. Я проспала около двадцати часов? Может я просто эволюционирую в ленивца? Ладно, с этими домыслами разберусь позже, а пока нужно хотя бы привести себя в порядок, не то Рэм тут же поймет, что я мягко говоря «не в духе».

Но, привести себя в порядок я так и не успела. Направившись в ванну, я услышала звонок (надо же, в этот раз он даже позвонил!).Открыв дверь, на пороге я увидела Рэма: как обычно опрятный, в хорошем настроении, в полной готовности действовать, словно он был каким-нибудь супер-героем, регулярно совершающим подвиги.

Правда, мой внешний вид немного удивил Рэма, а возможно даже напугал.

– Хора… Все в порядке?

– Да, – произнесла я, но сама свой голос услышать почему-то не смогла.

Откашлявшись, я попыталась снова:

– Да, – но опять не смогла издать ни звука. Я продолжала попытки что-либо произнести, мои губы резво шевелились, из гортани выходил воздух, но ни единого звука издать так и не удалось.

– Все, Хора, молчи, я понял: ты потеряла голос. Я сейчас же вызову врача, мы выясним, что с тобой случилось, и обязательно вылечим.

Врач прибыл незамедлительно, словно он все это время стоял под домом и только ждал, когда же его позовут. Осмотрев меня, он вынес приговор: острый ларингит. Рэм получил четкие указания, касательно моего лечения, а я лишь услышала, что в ближайших три дня мне категорически запрещено издавать какой-либо звук при помощи моих охваченных простудой голосовых связок. Вот тебе и холодный душ. Почему в фильмах никогда не упоминают о подобных последствиях?

Да, ко всему прочему, эти три дня Рэм остался жить у меня, так, как пребывая на посту моего проводника нес за меня полную ответственность. Он мне в принципе нравился, но вы представляете, что такое провести три дня в обществе мало знакомого человека, когда сами вы лишены возможности говорить? Это, мягко говоря, было очень неловко. С другой стороны, на время моего карантина мне не нужно было ходить по страшным и бессмысленным собеседованием, или посещать другие «очень интересные» мероприятие, в которые меня попытался бы затянуть Рэм. А это не могло не радовать.

После того, как врач ушел, Рэм накормил меня лекарствами, напоил подозрительным отваром каких-то трав, и предложил отдохнуть. Я снова лежала в комнате на кровати, уставившись в потолок. Вряд ли я могла бы рассказать, о чем тогда думала. Это было похоже на легкое сумасшествие: мысли пролетали сквозь мою голову, и не задерживаясь там дольше, чем на мгновение, возвращались обратно, оставляя смутный след своего пребывания в моем сознании. Так я лежала наверное час, а может два, но тут дверь комнаты немного приоткрылась, и сквозь щель ко мне заглянул Рэм.

– О, ты не спишь?

Я помахала головой, что означало: нет, не сплю.

– Ты наверное проголодалась?