Росина из Аркаима

Поспешай, прошу, Перуница славная!

Прикрой дождиком, да потоком сна,

Частью космоса меж путей Земных.

Да воротимся, по желанию.

Не отказывай двух сестриц сокрыть,

Добро дело в дар, возвернём вдвойне!

Поспешай, прошу, Дева Чистая!

Она резко подняла вверх руки ладонями к небу, и, обращаясь ко мне, прошептала:

– Повторяй за мной!

Я тоже подняла руки к небу. Так вдвоём мы почти кричали:

– Поспешай, прошу, Дева Чистая! Покрова надень, скрой от ворога! Покрова надень, скрой от ворога! Покрова надень, скрой от ворога!!!

Я заметила, что вокруг нас пространство стало насыщаться вкусом леса во время дождя. Стало тяжело дышать, но матушка положила мне ладонь на грудь и сразу полегчало. Мы вдвоём оказались внутри прозрачного водного пузыря. Стенки его переливались радужными потоками дождевых капель – красиво, медленно.

– Не беспокойся, дитя, – тихо прошептала матушка, – нас теперь никто не видит. Дива-Додола, жена Велеса, скрыла нас от чужого взгляда в Междумирье на время. Только веди себя тихо, что бы ты не увидела снаружи. Хорошо, милая? – она нежно на меня взглянула. Я согласно кивнула.

Подняв глаза, я поймала взгляд матушки и обомлела: её обычно голубые глаза горели теперь изумрудно-ярким цветом, переливаясь огненными прожилками! Не страшно, но необычно и неожиданно.

Я испуганно дёрнулась, но нежная ладонь мамы прикоснулась к плечу. Она тихо кивнула и прошептала:

– Поговорим потом. Смотри вокруг, – я отвернулась и внимательно огляделась.

Сверху нависла огромная чёрная вимана. Круглая и выпуклая, как чаша. Её три нижних яруса кольцами крутились в разных направлениях, создавая скрежет и ветер. Во дворе нашем всё разметало по углам.

Вимана медленно остановилась прямо над нами. Чёрный металлический борт её был покрыт чешуйчатым узором. Какие-то знаки проступали на поверхности голубым свечением, чередуясь. Этот язык я пока не знаю… На руны наши не похож… Потом спрошу у матушки…

Вдруг по центру появился голубой луч. Сначала тонкий, как волосок, воткнувшись в землю по центру двора, он стал расширяться. И вот уже в этом тоннеле стали проявляться силуэты. Вспышка. Луч исчез, оставив три фигуры на земле. Ещё секунду силуэты уплотнялись, принимая очертания людей в чёрных одеждах. Невысокие. Но и не гномы… Тонкие тела. Длинные, ниже колен, руки. Ладони даже не угадывались, – сразу длинные пальцы с чёрными когтями. Они стояли так близко, что я даже рассмотрела у одного на руке браслеты – изящные три серебряные змейки, переплетаясь, кусали себя за хвосты, при этом охватывая тонкое запястье. У каждой змейки вместо глаз изумруды. Мне показалось даже, что они двигаются… Но, наверное, показалось… Четыре пальца всего… Странно…

Тот, что с браслетом, стоял по центру. Другие два, помельче, поодаль. У них в руках были серебристые предметы округлой формы с ручкой. Металлические, светлые, с мерцающим огоньком на острой части. Высокий стал медленно поворачиваться в нашу сторону.

Всё его тело проявилось окончательно, и теперь можно было более подробно всё рассмотреть. Лицо его было покрыто серыми перьями, которые отливали голубым оттенком, но это была не морда птицы, а именно лицо. Глаза чёрные, большие. Почти немигающий взгляд медленно скользил вокруг, как бы прочитывая каждый вершок, каждый волосок пространства. Серая кожа проглядывала на лбу и щеках, отливая грязно-голубым оттенком. Чёрный, облегающий фигуру, костюм с чешуйчатым узором, а на спине тёмно-серый рисунок: две окружности, от которых отходили две прямые линии, пересекаясь. Похоже очень на ножницы, изображённые вниз открытыми лезвиями. В окружностях – кресты, ниже ещё один… Не успела рассмотреть подробнее…

Те двое, что проявились позднее и чуть дальше, были такие же. По крайней мере, очень похожие на первого, но ниже ростом и без браслетов на руках. Также, одновременно повернувшись всем корпусом к нам, они стали медленно оглядываться по сторонам, прощупывая неподвижными глазами каждый дюйм двора.

Внезапно шум и ветер от виманы стих. Она осталась висеть неподвижным тёмным, мерцающим голубыми знаками, куполом над нами, закрывая собой солнце и небеса.

В сумраке и тишине вдруг резко раздался лай. Это Лайка наша! Она, наконец, пришла в себя от страха и бросилась в сторону незваных гостей, скалясь и надрываясь до хрипоты.

Средний из пришедших поднял руку по направлению к ней и сжал пальцы в кулак. Лайка, затихнув, упала замертво на траву, прокатившись ещё несколько шагов вперёд. Тело её недвижимое оказалось прямо у ног одного из низких, и он резким рывком ноги сдвинул Лайку в сторону.

Я дёрнулась к ней, но мягкая ладонь матушки легла мне на голову. Я остановилась в порыве, сжимая кулаки. Слёзы злости и отчаянья неожиданно прыснули из глаз. Я резкими движениями смахнула их с лица.

– Ну погоди, задам позже, на орехи, чёрный червяк, – прошипела тихо я. Матушка погладила меня по голове. Стало чуточку легче.

Остальные две фигуры двинулись в нашем направлении. Я обомлела и слёзы высохли мгновенно. Я почувствовала спиной, как матушка моментально собралась и, как будто превратилась в сжатую стальную пружину. Обе мы приготовились в любой миг к любому действию…

– Не беспокойся, дочь, – пронеслось эхом в голове. Я поняла, что это матушка говорит, но голос как будто не её. Я вскинула на неё взгляд, – они нас не видят. Даже запах наш не ощущают. Просто наблюдай, – она, не шевеля губами, успокаивала меня! Я ошарашенно ещё секунды две на неё смотрела, раскрыв рот. Она улыбнулась:

– Это телепатия, Росинка, ты тоже так можешь. Я научу потом.

Тем временем, три тёмные фигуры всё ближе подходили к нам. Их носы-жабры жадно хватали воздух, но тщетно. Ничто нас не выдавало. В глухой тишине двора лишь изредка вскрикивали гуси и Бурёнка в сарае дышала так громко и волнительно, что даже мы это слышали внутри пузыря.

В остальном двор казался пустым. Серые пришельцы разошлись в разные стороны. Один – в сарай, другой направился к воротам. Тот, что с браслетами, решительно направился к нам, в сторону дома. Я вжалась в матушку всем своим напряжённым тельцем. И тут он прошёл сквозь нас! Это произошло так неожиданно и быстро, что я не заметила даже, каким образом это случилось… Оказавшись позади нас, он стремительно ворвался в дом. Дверь за ним, глухо хлопнув, затворилась.

Мы слышали, как в сарае испуганно мычала Бурёнка. А потом её голос резко оборвался. И даже пропал звук её дыхания…

Слышали шорохи сена, звук разбившихся горшков и лопающихся кадушек в щепки… Потом в курятнике… Испуганные куры, всполошившись, громко зашумели и также неожиданно наступила тишина…

От страха и отчаянья я даже перестала злиться. Просто мозг отмечал чётко:

– Бурёнка. Петух. Куры. Бьются яйца. Утка. Гусь. Хруст. Опять утка. Тихо. Льётся вода. Глухой звук – горшок разбился. Второй, третий. До Зорьки добрался. Ржёт отчаянно, копытом бьёт… Затихла…

Как ни странно, из дома такого шума не было. Даже Ваську не было слышно.

«Может успел убежать?» – с надеждой подумала я.

Зловещая тишина, исходящая из дома, удручала больше, чем жуткие звуки из сарая. Я почувствовала, как у меня начали неметь пальцы. Когда всё началось, я вцепилась в сарафан матушки мёртвой хваткой, и даже не заметила, что до сих пор так и сжимаю ткань. Я медленно расслабила руки. Почувствовав боль в кончиках пальцев, я постепенно стала выходить из оцепенения. Отчаянье опять волной нахлынуло. Да так сильно, что сжалось всё в груди и заболели мышцы… Матушка опять ладонью провела по макушке. Но на этот раз так быстро не отпустило… Тихо, ленивыми волнами, ощущение безысходности и злости отходило на задний план и рассудок стал проясняться.

Наконец, дверь в дом отворилась. Медленно передвигая худые короткие ноги, вышел гость незваный. На лице его ни одной эмоции! Как будто маска! Совершенно неподвижное лицо… Он медленно повернул голову в сторону сарая. У входа стоял второй серый и держал на вытянутой ладони какой-то круглый предмет. Он отливал сиреневым металлическим цветом. Я не поняла, что это.

– Хронометр нашли! – матушка незаметно подалась вперёд. Теперь мой черёд был её останавливать. Я положила ладонь на её руку:

– Стой, матушка! Не сейчас! Потом вернём! – она остановилась, но напряжение её ощущалось во всём теле.

Тут старший открыл рот, и мы услышали, наконец, их речь. Вернее, это не речь, а какое-то щёлканье, треск, исходящее из неподвижного отверстия вместо рта под лёгким пушком из перьев. Неприятные и резкие звуки резали ухо. Слушать было необычно…

Выслушав, второй двинулся навстречу первому, на ходу пряча в боковой карман хронометр. Так, вдвоём они проследовали в молчании в центр двора. Третьего не было. Он вышел за ворота и исчез. Двое неподвижно стояли на своих местах, развернувшись лицом к воротам в ожидании. Так прошло меньше четвери часа. Мы с матушкой в это время беспокойно озирались. Было так тихо вокруг и жутко, что я невольно всё глубже утопала в складках сарафана матушки, пытаясь оградиться… А эти двое стояли под виманой, совершенно неподвижно, беззвучно. Я даже подумала, что время остановилось…

Наконец, тихим скрипом калитка впустила третьего во двор. Он шёл так же медленно, но широко. Мягко перекатываясь с одной ноги на другую, ступал тихо и плавно. А сам в тоже время сохранялся неподвижным.

«Чудно, – я обратила внимание на походку. Не видела, чтобы люди так ходили» …

Третий подошёл на своё место, что-то щёлкнул, немного приоткрыв рот, и развернулся к нам спиной. Тут же появился луч из виманы. Опять сначала тонкий, а потом, вобрав в себя всех троих, резко вспыхнул голубым и исчез. Опять зашумело всё вокруг. Трава и деревья в подворье легли навзничь под натиском потока воздуха. Вимана медленно сдвинулась с места и постепенно стала освобождать небеса. Глаза, привыкшие за это время к сумраку, тихонько заныли от яркого света солнца. Но боль быстро прошла…

Наконец, корабль исчез и наступила звенящая тишина.

Мы ещё, наверное, долго так стояли внутри пузыря, боясь двинуться. Не нужно было слов и телепатии, чтобы понять мысли каждой из нас в тот момент. Мы смотрели на пустой, взъерошенный ветром двор, на покосившийся сарай и забор, на поваленные и пригнутые к земле деревья нашего сада… Сердце сжалось и щемило от тоски и отчаянья, от бессильной злобы так, что физически ощущалось в груди жжение этого огня… И тишина резала и терзала… Звенела, как колокол, отдаваясь с каждым притоком крови, закладывая уши, и всё нарастая с каждой минутой…

Я смотрела почему-то в одну точку, не отводя взгляда от небольшого выжженного в траве круга, где стояли они… Эти…