Семья волшебников. Том 2

– Дрессированная, – повторил волостной агент. – И кто же ее так выдрессировал?

– А известно кто! Кто у нас тут рядом поселился, зверье всякое дрессирует? А?.. Кто?.. Известно кто! Вот рыба сама и прыгает, а я просто с ведерком шел. А у нас не запрещено с ведерком ходить! Вот я бы ее даже и отпустил, да она же тут же обратно и запрыгнет! Безо всякой магии!

– Хотел бы я на это посмотреть.

– А давайте! Давайте! Старика пытаетесь на лжи поймать! Вот, смотрите, выпускаю!..

Инкадатти демонстративно выплеснул рыбу в речку и… пошел себе прочь. Аганель, несколько секунд еще смотревший с края мостика, запоздало окликнул его:

– Мэтр Инкадатти, вы куда?

– Известно куда – домой. Собачку кормить.

– А как же рыба?

– Какая рыба?

– Дрессированная.

– Дрессированная рыба?.. – поморгал старик. – Мэтр Аганель, пить надо меньше.

Астрид залилась смехом. Вероятно, она немножко теперь опоздала, но это не страшно. Мэтресс классная наставница наверняка с этим согласится, когда Астрид расскажет ей всю историю.

Пока Астрид таким образом ехала в школу, дома было тихо и спокойно. Фамиллиары кто дрых на солнышке, кто гулял во дворе. В гостиной играла музыка, а Майно и Лахджа танцевали менуэт, хотя Лахджа все время порывалась превратить его в дцаржунгу.

А Вероника копалась в песочнице. Ей было уже два года и четыре луны, она сама повсюду бегала, прыгала, строила из кубиков, играла с Астрид в мячик и пыталась ездить на трехколесном велосипеде, который мама подарила ей на второй день рождения.

Но сейчас она притопала в песочницу с ведерком, как следует полила песочек, чтобы он стал мокрым, и принялась возводить крепость.

– Больсой дом, – сказала Вероника сама себе. – Зукат. Зукат больсой, а внутли людиськи. Класиво.

– Очень большой и красивый дом, – согласилась ее тень. – Окружи его рвом.

Вероника послушно принялась рыть канавку. Когда она закончила, тень сказала:

– Надо еще один ров. А между ними – каналы. И проводи ровнее, палочкой.

Вероника вздохнула. Ей нравилось играть в зукат, но тень не позволяла строить так, как хочется. То у нее башенки неправильные, то канавки не такие, то надо убрать из середки принцессу-волшебницу, которую Вероника взяла у Астрид поиграть.

Принцессу-волшебницу Вероника убирать не хотела, потому что уже придумала, что та живет в зукате, и к ней пришли в гости Вероника и тень, но тень идти в гости не захотела, она хотела копать канавки, а Веронике уже надоело копать канавки.

Она все-таки поставила принцессу-волшебницу в середку. Вот, так лучше. И посох надо.

– Обед готов, мои бесята! – раздалось с балкона.

Рядом поднял голову задремавший на солнышке Токсин, а Вероника бросила совочек и побежала домой. Со всеми этими зукатами она совсем забыла о расписании, а расписание важно, потому что если Вероника опоздает, то она опоздает, а опаздывать нельзя.

– Куда ты, дитя? – окликнула ее тень. – Ты не закончила. Все начатое надо заканчивать.

– Нихатю! – сказала на бегу Вероника. – Потом!

Ой, она забыла принцессу-волшебницу. А, нет, не забыла, вот она, в руке. Вероника стиснула ее покрепче, обежала дом и вскарабкалась на свой стульчик. Летом обедали обычно на террасе.

Астрид сегодня вернулась позже обычного. В школе ее наругали, что опоздала, да еще в такой важный день. А она сказала, что сегодня последний день школы, так что это неважно, она могла и совсем не приходить. Радуйтесь, что пришла.

А потом мэтресс классная наставница ее огорошила. Она сказала, что сегодня вовсе не последний день школы, а просто последний день первого класса. А через три луны Астрид опять пойдет в школу. И так еще четыре года.

Астрид после этого убежала в угол, уселась там, заткнув уши крылышками, и долго-долго бормотала:

– Нет, это неправда, неправда, вы все врете!

Ей, конечно, и раньше говорили это. Мама, папа, другие дети, один раз даже волостной агент, когда Астрид встретилась с ним на дороге и спросила, законно ли это – отправлять детей в школу против их воли. Оказалось, что законно, и мэтр Аганель еще почему-то долго смеялся.

Но только теперь, из уст мэтресс классной наставницы это прозвучало взаправду, а не понарошку. Астрид окончательно осознала, что все серьезно. Что летние каникулы – это не навсегда, а просто самые длинные каникулы.

И домой она вернулась мрачнее тучи.

– Астрид, ты чего? – не поняла мама. – Каникулы же начинаются.

– Они отравлены, – сказала Астрид, роясь ложкой в рагу. – Вся жизнь отравлена. Школой.

– Тебя там обижают, что ли? – не понял папа.

– Нет. Это я там всех обижаю. Может, так они поймут.

Папа с мамой переглянулись, и папа укоризненно сказал:

– Не надо обижать других детей. Я вот, когда учился, никого не обижал.

– Ты?.. – вскинула брови Лахджа. – А, ну да.

– А чо они?! – с грохотом отодвинула тарелку Астрид. – Если хотят, чтобы их не обижали, нечего быть такими сопливыми и тупыми!

– Астрид, нельзя обижать тех, кто меньше и слабее тебя, – сказал папа.

– Я обижаю тех, кто больше и сильнее! – отпарировала Астрид.

– Это все равно не причина, – заупрямился папа.

– А что причина?

– Если тебя обижают, например. Если тебя бьют или дразнят, давай сдачи.

– Зачем мне ждать, когда мне кто-то сделает плохо, если я могу запугать всех вперед?

– Но тогда с тобой не будут на самом деле дружить, – вмешалась мама. – И любить тебя. Тебя будут ненавидеть. Перешептываться за твоей спиной, какая ты гоблинная.

Это Астрид немного смутило. Она очень волновалась насчет репутации. В свои неполные семь лет она уже переживала насчет того, что еще не все ею восхищаются… а должны все!