Шаман из космоса

Гости замерли в оцепенении, сигара выпала изо рта человека-осла, женщина с вороньими перьями в волосах шикнула на пробегающую мимо чёрную кошку.

– Кофейная гуща указывает мне путь в пещеру. Это место, откуда невозможно выбраться. Чем глубже пробираешься, тем сильнее увязаешь. Это страшное место, где невыносимая духота клешнями впивается в глотку человека, и тот рассыпается прахом… – Никита так увлёкся, что не сразу осознал, каким животным страхом были объяты его слушатели. Один мужчина в маске молодого поросёнка рухнул на колени и воздел руки к небесам. Даже туман стал ещё более густым, и там, на вершине мира, не было видно ни одного силуэта, только кудрявая сизая дымка.

– Помилуй нас за грехи наши! – запричитал почтенный господин-свинья. Остальные были готовы последовать примеру раскаявшегося грешника, но Никита покачал головой и приложил указательный палец к губам.

– Я ещё недоговорил, а демиург просит тишины.

– Кто такой демиург? – послышался чей-то встревоженный шёпот.

– Да это их космический благодетель. У нас хирург, а у них – демиург, – пояснил охрипший от напряжения голос.

– Эта пещера угрожает жителям вашего города только в одном случае: если вы продолжите вести праздный образ жизни и пить вино из человеческих черепов.

– Боже мой! Пожалуйста, укажи нам путь, только помилуй! – взмолилась женщина в оранжевом плаще и маске Мельпомены.

– Да, мы не хотим в пещеру! Скажи это своему дурке или как его там называют! – подхватил осёл.

– Наш демиург – великий гуманист, – продолжил Никита, удовлетворённый произведённым эффектом. – И если вы хотите попросить прощения, то докажите это поступками…

– Что нам нужно сделать? – женщина-ворона вскочила на ноги и ударила себя в грудь; этим жестом она пыталась показать, что нет границ её преданности и она сделает всё что угодно. Бариста хотел улыбнуться, чтобы немного успокоить слушателей, но вспомнил: на нём была маска Гуинплена. А это значит, что Никита всё время улыбался, даже когда вовсе не хотел этого делать.

– Просто не причиняйте друг другу зла, – изрёк прописную истину шаман из космоса.

– И больше ничего? – осёл подавился дымом от сигары и поспешно приложился к черепу с вином, точно боялся, что скоро неведомые силы отберут божественный напиток.

– А разве этого мало? – искренне удивился Никита. – Если хотите, то вот вам ещё один совет от демиурга: думайте своей головой. Ваш хирург – хороший правитель, но нельзя слепо подчиняться его приказам.

Последняя фраза была лишней, и гости с неодобрением заговорили. Кто-то из них выкрикнул: «Да как он смеет!» Но его попросили замолчать: никто ведь не знает, на что способен шаман, прибывший из открытого космоса.

– Извините, ошибся: хирурга, конечно, слушайтесь, – поправился Никита и вдруг увидел приехавший прямо за ним длинный автобус. В другой ситуации юноша бы так не обрадовался, но теперь он с замиранием сердца бросился к распахнувшимся дверям.

– Демиург вызывает! Срочное дело! – громко закричал бариста, научившийся гадать на кофейной гуще.

– Счастливого пути!

– Спасибо, шаман, приезжай ещё.

– Нет, не надо к нам больше приезжать!

– Да я же из вежливости…

Никита сделал вид, что не услышал эту словесную перепалку, помахал жителям, а очарованной Кицунэ послал воздушный поцелуй.

Когда дверцы захлопнулись, юноша кинулся на первое попавшееся кресло и тяжело выдохнул. Первая остановка миновала, а он всё ещё жив; даже если это всего лишь отсрочка, нельзя сказать, чтобы бариста ей не обрадовался. Только сейчас он почувствовал боль и страшное жжение в лицевых мускулах и понял, что так и уехал из Двойного эспрессо с маской Гуинплена на лице. Пришлось приложить немало усилий, чтобы её снять, и бедному кофевару показалось даже, что он отдирает маску прямо с кожей. От жуткой улыбки французского персонажа по спине побежали мурашки, похожие на липких гусениц.

– Круто ты их развёл, – послышался сзади чей-то низкий голос с хрипотцой – как у подростка, который возомнил себя взрослым мужчиной.

Никита вздрогнул: он не заметил, что в этом странном автобусе появился ещё один пассажир. Это был мальчуган, спасённый от верной гибели. Сейчас незваный попутчик облокотился на кресло кофевара и с наглой ухмылкой надувал огромный розовый пузырь из жевательной резинки.

– Кто ты такой? – Никита отстранился, давая понять, что ему неприятно слышать чавканье этого мальчишки.

– Кит, – протянул руку вихрастый мальчишка, но почти сразу отдёрнул, поэтому собеседник не успел ответить на рукопожатие. Никита пожал плечами: не слишком-то и хотелось, тем более этот парнишка выглядел редкостным грубияном и выскочкой. Но то, как он представился, тронуло кофевара. Раньше его тоже называли Китом: родители, первые друзья и даже одна учительница… Но этот сокращённый вариант его имени давно был погребён в пещере пыльного прошлого.

– А как ты попал в этот автобус? – строгим тоном обеспокоенного взрослого спросил Никита.

– Решил свалить, – Кит тоже пожал плечами, и от этого случайного сходства кофевару стало не по себе. «Он меня специально копирует? Зеркалит? Или я просто становлюсь слишком мнительным?»

– А родители не будут тебя искать?

– У меня их нет.

Никакого драматизма, просто обыденная фраза, которая прозвучала как что-то само собой разумеющееся. Может быть, поэтому Никита не испытал к сироте никакого особенного сочувствия.

– А твоя сестра? С ней точно всё будет в порядке?

Кит вытащил изо рта жвачку, скатал шарик и старательно прилепил его к креслу собеседника.

– У меня нет сестры. Я это выдумал.

– В смысле?

Насмешливый вид мальчугана начинал действовать Никите на нервы. И почему в этом огромном автобусе у него только единственный попутчик? И не какая-нибудь Прекрасная Дама из блоковской «Трилогии вочеловечивания», а трудный подросток, с которым совершенно невозможно найти общий язык?

– Зачем ты тогда отравил яблоки у этого хирурга?

– Потому что они меня взбесили.

– Яблоки?

– Ну да. Они слишком крутые.

– Значит, тебя бесит всё слишком крутое?

– Ой, отстань. Терпеть не могу таких надоедливых прилипал, – Кит сел на соседнее кресло и вытянул ноги, положив их прямо на колени попутчику.

– Ноги-то убери!

– Да пошёл ты.

Кит нацепил капюшон, воткнул наушники и включил панк-рок на полную громкость. Никита сбросил с себя дырявые ботинки невоспитанного мальчишки и пересел на другое кресло. Грядущее пугало неизвестностью, но усталость неумолимо одерживала верх в бесконечном поединке за мифическое счастье. Юноша прислонил голову к стеклу, почувствовав, как тяжелеют веки. «Интересно, как там мой ловец снов?» – успел подумать Никита. Внезапно навалившийся сон выключил шамана из реальности.

***

Ночь. Улица. Фонарь уже не горит. Старая аптека давно закрылась. Никита возвращается из школы телевидения. Осваивает сценарное мастерство, но преподаватель упорно продолжает видеть в нём ведущего. Внешность вроде как необычная и нос такой же, как у какого-то там актёра. Не запомнил имя. Только ростом не вышел. Ну ничего, может быть, ещё вытянется, иногда такое случается. Сначала комплексуешь, сравнивая себя с мальчишками-сверстниками, а потом раз – и вытягиваешься. И кто-нибудь робко стоит в сторонке, переминается с ноги на ногу и завидует. Зависть – это вообще непредсказуемое чувство.

Никита, или Кит (так его называли самые близкие люди) медленными шажками протаптывает дорогу в будущее. Наблюдает за незатейливыми движениями жёлтых кроссовок. Останавливается, когда слышит странные звуки.

Голос 1. Этого мало! Давай всё, что есть.