Ведьме в отборе не место!

Будь это так, я бы смутилась под взглядом какой-нибудь уважаемой ведьмы – моей старшей родственницы, но со стены на меня смотрела фреска с изображением Эйфелевой башни, так что я лишь привычно вздохнула: Париж, не жди меня. Жаль, я ведь уже забронировала путевку и взяла отпуск на работе.

Блин, третий год без отдыха! Ну ладно хоть вместо пыльной конторы и надоедливого начальства меня ждет… Хм… А что меня, кстати, ждет?

Тетя Дара отправилась укладывать близняшек. Судя по детскому визгу из спальни, сделать это будет непросто. Малышки явно перегуляли… Бартлей ушел порталом где-то полчаса назад. Я с интересом заглядывала ему за плечо, пока он чертил руну перехода на полу в гостиной. Оттереть мы ее не успели, поэтому вместо ковра благородного серого цвета теперь белел какой-то затейливый иероглиф – концептуальное решение дизайна комнаты, ничего не скажешь.

Все-таки любопытно, как легко магам даются перемещения между мирами. Ведьмы так не умели. Впрочем, и магии у нас не было, только сила, основанная на Слове.

– Ты ведь знаешь, Мара, что мы не можем ему отказать. Клятва ведьмы нерушима. Переступи через нее и утратишь силу. Не забывай, Слово не любит тех, кто бросается им направо и налево…

Я уважительно покосилась на бабулю. Да, она умела заставить других замолчать.

Мама вновь всплеснула руками. Я задумчиво куснула губу.

Конечно, я не стремилась попасть в какой-то крысиный забег, где главным призом был брак. Замужняя ведьма – это даже звучит неестественно и смешно. Но если на кону стоит честь семьи… В конце концов, ведьмы всегда платят по счетам. А кто, если не я? Не беременную же тетку отправлять на отбор. Не думаю, что вкусы короля настолько специфичны, что он заинтересуется бабулей или близняшками. Маму в роли невесты я тоже не представляла. Так что…

Я успела выпятить грудь колесом, когда Мойра, подкармливающая своего фамильяра – тарантула Стефа – громко кашлянула, явно привлекая к себе внимание.

– Ну, кстати, не обязательно отправлять на отбор Касси. Я тоже могу.

Все рассуждения о том, что меня и дома неплохо кормят, тут же испарились. Я прищурилась и с подозрением взглянула на маленькую пигалицу. В душе вспыхнул азарт. Кто-то пытается урвать то, от чего я бы хотела отказаться? Не отдам!

– Паспорт возьми, – небрежно посоветовала я. – Но учти, что возраст согласия начинается с шестнадцати лет.

– Кому из нас еще паспорт понадобится! – передразнила меня Мойра. – Ты сама-то едва выглядишь на семнадцать, а тебе на десять лет больше!

Я вспыхнула, на языке завертелись нужные слова, и я прикусила его, чтобы случайно не проклясть сестрицу. Она ударила по больному.

У каждой ведьмы в нашем роду был особый дар, иногда несколько. Например, мама могла есть все, что угодно, и не поправляться. Ее тонкой девичьей фигурке завидовали все коллеги (мама работала бухгалтером в крошечной типографии). Тетя Дара рожала легко, будто кошка. Возможно, обладай мама ее умениями, и я бы уже имела братика или сестренку, но не срослось. Бабуля чуяла ложь. Ее нос всегда забавно дергался, когда кто-то лгал, а сама она морщилась, будто от противного и резкого запаха. В чем особенность Мойры и близняшек, мы пока не поняли – слишком малы были все трое.

Мне тоже достался дар. Я выглядела гораздо младше своего реального возраста. Наверное, ближе к сорока годам меня начнет это радовать, но пока же этот дар приносил мне больше дискомфорта, чем пользы. Особенно на работе, где меня часто путали со стажерами-студентами.

«Хочешь, я сожру ее тарантула?»

Я хихикнула, гнев схлынул. Сумрак всегда умел охладить мои чувства.

Признаться, в выборе фамильяра я была старомодна. Впрочем, скорее это он нашел меня, чем я его. В день моего лунного крещения он первым явился на порог нашей квартиры. Мама говорила, что когда пришли остальные, я уже кормила его из игрушечной посуды и повязывала бантик.

«И я до сих пор тебя за это не простил!»

Судя по причмокиванию, Сумрак разговаривал со мной из кухни. Надеюсь, он не доедает теткину сгущенку.

«Надейся-надейся!»

Я хмыкнула, но сдавать воришку не стала. Вместо этого вновь с прищуром взглянула на Мойру. Из нас всех ей достался самый красивый рыжий оттенок волос. Мой походил на взбесившийся апельсин, а ее локоны, струящиеся по спине, имели благородный цвет заходящего солнца. Это не я придумала, а как-то мама сказала. Она любит поэтов серебряного века. Наверное, читать рэп она бы тоже смогла.

– Что, так не хочется сдавать экзамены? – с сочувствием спросила я.

Мойра тут же поникла.

– Ты даже не представляешь, насколько, – жалобно откликнулась она и хлюпнула тонким длинным носом. – Математику я точно завалю…

Я покосилась на маму и бабулю, что-то тихо обсуждавших между собой, и поманила Мойру пальцем. Та заинтересованно придвинулась поближе.

– Когда я сдавала выпускные экзамены, тоже едва не завалила парочку предметов. Знаешь, что помогло?

– Что? – затаив дыхание, спросила она. Зеленые глаза заинтересованно вспыхнули.

– Зубрежка! – злорадно ответила я и щелкнула ее по кончику носа, а потом сжалилась и добавила: – Натаскай своего тарантула. Пускай научится штудировать методички с ответами.

На лице Мойры отразилось сначала непонимание, а затем – радость, сменившаяся уважением.

– Ну ты, Касси, даешь! Теперь понятно, откуда у тебя красный диплом!

Я пожала плечами и процитировала:

– Где силой не возьмешь, там хитрость на подмогу.

На гладком лбу Мойры появились глубокие складки.

– Это кто-то из блогеров постил?

– Ага, – и глазом не моргнув, соврала я. – Пару веков назад.

– Касси!

– Кассандра!

Бабуля и мама позвали меня одновременно, и я вздрогнула. Если мама называет меня полным именем, дело дрянь…

Имена у всех нас были такие, что не всегда получалось выговорить с первого раза. Ведьма – особенная женщина, так что, согласно традиции, и имя у нее должно быть редким. Например, маму звали Марийдека, но между собой мы почти всегда использовали сокращённые варианты. Кому это нужно, язык ломать?

– Тебе все-таки придется отправиться на отбор, – вздохнув, сказала мама.

Я уже не только успела примириться с этим, но даже начала испытывать чисто кошачье любопытство. Какой мужчина в здравом уме решит организовать себе смотрины невест с конкурсами? Разве что тот, кто скучает по карьере свадебного тамады.

Так что ни споров, ни истерики от меня не последовало. В Париж я в другой раз слетаю.

– И выиграть? – понятливо уточнила я.

– И выиграть, – сурово подтвердила бабуля. Спицы в ее руках замерли. – Поначалу придется пойти на поводу у этого глупца, но мы что-нибудь придумаем…

– Например? – осторожно спросила я.

– Зависит от расклада событий, – туманно протянула бабуля. На ее губах заиграла тонкая улыбка. – Но одно я могу сказать точно: Бартлей пожалеет, что попытался принудить ведьму к браку! Увы, мы не можем навредить ему ни словом, ни делом. Клятва надежно охраняет его, но наверняка найдется лазейка… Ты не выйдешь замуж за короля, не волнуйся. Мы разберемся со всем этим как-нибудь иначе.

Мама кивнула и ласково завела мне за ухо выпавшую из пучка прядку. Я же аккуратно убрала наставленную на мою грудь вязальную спицу, покосилась на розовый тонкий шарфик, свисающий с нее, и все же не удержалась:

– Да, замуж мне бы точно не хотелось. Зачем мне на совести чья-то смерть?