Дом грозы

– С удовольствием. – Нимея снимает ботинки и закидывает ноги на панель, так что носки оказываются чуть ли не напротив лица Фандера, у самого руля.

– Я не меняла эти носки три дня, потому что у меня нет новых, – с невероятно широкой улыбкой заявляет она, шевеля пальцами ног и игриво виляя бровью, будто делает что-то очаровательное.

– Я восхищен, – бормочет он, заводя машину.

– Не хочешь попросить меня убрать их?

– Нет, что ты. Я просто подожду, пока тебе надоест.

Она самодовольно хмыкает и откидывается на спинку.

– Если честно, хорошая идея. Я не спала двое суток, – широко зевает Нимея.

– Куда едем, дай хоть примерное направление?

– Ты знаешь, как добраться до Дорна?

– Допустим. – Его голос становится напряженным, почти испуганным.

– Так вот. Наша цель – Дорн.

– Почему мы не поплыли морем? Это же всего день пути, на машине в пять раз дольше. – Его самоуверенность не знает границ, а Нимея снисходительно за ним наблюдает, как за глупым ребенком.

– Я тебе напомню, моя мертвая принцесса, что ты… мертвая, – улыбается она. – А у мертвых принцесс нет документов. Так что мы поедем даже не в пять раз дольше, а в шесть. Не по скоростному автобану, а по самой-самой гнилой окраине. И это будет чертовски опасно, так что передвигаемся только днем. С наступлением темноты ночуем исключительно в помещениях.

– Как это поможет нам справиться с тем, что я мертвая принцесса?

– Девочка моя, не тупи. Я выбрала города, в которых поста на границе или нет совсем, или за пару золотых всем плевать, мертв ты или жив. Мы купим тебе где-нибудь в Экиме самый дешевый фальшивый паспорт и поедем самой плохой дорогой. Так что мозги в кучу и мчи прямо, никуда не сворачивая. Разбудишь меня, когда увидишь табличку «Прощай, Траминер».

– А такая будет?

Это даже очаровательно, как мало он знает об окружающем мире. Чертовы глупые траминерцы, выросшие в пузыре.

– Разумеется, нет, но поверь, ты поймешь, когда мы покинем Траминер. Дорога резко станет ровнее.

– А как мне представиться, если спросят? Стоило бы договориться. Если я мертв, значит я – не я, верно?

– Хм… Хандер Фардин? – Нока беззаботно отвечает, будто они друзья и по-свойски беседуют, а он отворачивается, будто не в силах на нее смотреть. —Придумай сам. Я всю ночь воскрешала трупак, пора спать.

* * *

Нимея просыпается спустя пару часов и вовсе не хочет открывать глаза. До этого момента машина плавно ехала по ровной дороге, позже замедлилась, а теперь и вовсе остановилась.

После долгого сна в глазах словно туман, Нимея пару раз моргает и морщится. Ей чертовски удобно сидеть, удобнее, чем было, когда она засыпала. Щека прижата к сиденью, руки обнимают какую-то мягкую штуку, остро пахнущую чужим телом, ноги вытянуты и лежат на чем-то мягком.

Нимея открывает глаза и медленно изучает обстановку. В руках у нее кофта Фандера, которой он, видимо, ее укрыл. Ступни лежат у него на коленях, носки сняты.

– Почему мы остановились и почему на тебе мои ноги?

– Ты уснула, и они упали на руль.

– И ты положил их на себя?

– Любезно предоставил тебе возможность выспаться.

– Какое благородство.

– Всегда забочусь о девушках, которые не спят из-за меня всю ночь, – кривится он, шутка выходит неловкой, и Нимея только закатывает глаза, а щеки Фандера заливает румянец.

Совсем как у Энга.

Ясно, почему они оба были так популярны, этот их румянец в сочетании с белой кожей – покоритель сердец. Хотя доброта Энга давала ему фору.

Нимея выпрямляется и осторожно садится, ставя ноги на пыльный автомобильный коврик.

– Почему стоим?

Она хмуро смотрит на дорогу, а потом понимает, что они на самой границе Траминера. Серый, побитый жизнью асфальт обрывается ровной линией, дальше начинается территория другой страны, и покрытие дороги поблескивает в лучах солнца, будто выложенное миллиардами алмазов.

– Я… никогда так далеко не уезжал. Я вообще не думал, что когда-то сделаю это, – очень тихо говорит Фандер, и первое желание Нимеи – возмутиться, спросить, почему он думает, что ей не все равно, но она сдерживает себя.

У иных и истинных действительно разное мировоззрение, и, скорее всего, Фандеру действительно не по себе. Первый раз, когда Энг пересек границу, надолго ей запомнился. Но то была веселая поездка, сейчас же вообще не до шуток.

Он сжимает руль, смотрит прямо перед собой на обветшалый указатель.

– Что там… дальше? – Его голос слишком напряженный, и Нимее тяжело его слушать.

На ее плечах Омала, которая всегда перепугана, Энграм, который вовсе не понимает, где он и что с ним. Теперь еще и Фандер.

Она рассчитывала, что вот сейчас они вытащат из тюрьмы этого придурка, и жизнь сразу наладится. Он же взрослый, самоуверенный – не такой, как Энг. Фандер повидал больше, на жизнь смотрит иначе, розовые очки снял, кажется, еще до революции.

Нимея отчаянно хочет, чтобы он принимал все решения сам. Может, поэтому ничего ему не докладывает. Не может же быть дело в банальной вредности с ее стороны?

– Имеешь в виду, какой город? – Она устало вытягивает затекшие ноги.

– Да.

– Ну… Начнем с того, что там другая страна.

– Какая?

– Ты не изучал географию?

– Нет. – Фандер сглатывает, не отрывая взгляд от линии горизонта, на которой исчезает черное полотно асфальта, сливаясь с ровной полоской безоблачного неба.

– Истинные… никогда и не думали покидать свою страну. Это считалось странным и глупым желанием. За пределами Траминера для меня серая зона, и… так странно быть тут, на границе. Нас что, не остановят? И так просто можно ее пересечь?

– Сейчас – да. Когда была революция, границы были закрыты, но после падения Траминера в этом больше не было нужды. Сейчас настолько ужасная ситуация на улицах и в правительстве, что можно просто уехать. – Нока сама не замечает, как голос становится мягче.