Если верить лисам II

Обойдя окаменевшую Мари, Юна еще несколько раз оборачивалась на нее.

– Кто это вообще такая? Странная дамочка.

– Мари. Из канцелярии.

– Подожди, – Юна недоверчиво посмотрела на меня, – та самая поехавшая Мари?

– Почему «поехавшая»?

Она раздраженно цыкнула.

– Вейя, ты можешь не любить сплетни, но знать их должна. Из-за этой ненормальной за последние три года два стражника уволились, а одна угодила в лазарет. А потом тоже уволилась. Повезло, что выжила. Один из уволившихся даже подавал на эту Мари официальную жалобу. Но у нас за излишнюю дружелюбность не наказывают. Даже после попытки самоубийства стражницы ей ничего не было.

Мари казалась немного странной и излишне навязчивой, но я и подумать не могла, что привязанность ее может доходить до откровенной одержимости, от которой люди готовы бежать. Даже на тот свет.

– Самое страшное, что без этих своих обострений она похожа на вполне нормального человека. Вроде бы с работой справляется хорошо, дружелюбная, милая… но ты ее видела? Как она на меня смотрела. Жуть такая. Сделай одолжение, не общайся с ней. Ты хорошая, хоть и не нравишься Кайси и Элле. Не хочу, чтобы ты увольнялась.

Кайси, как я догадалась, звали брюнетку с челкой.

– О чем ты хотела поговорить? Ни за что не поверю, что ты настолько по мне соскучилась, что решила пригласить на ужин.

Сильного беспокойства слова Юны во мне не вызвали: я уже успела ощутить на себе всю силу привязанности Мари и знала, что преодолеть лисью бесцеремонность она не могла. Я была в полной безопасности. Благодаря Йормэ.

Юна широко мне улыбнулась.

– Хочу знать, что произошло между тобой и Эллой. Сначала она бранила тебя на чем свет стоит при любом удобном случае, а в последнее время будто и вовсе про тебя забыла. Что-то случилось, так?

Ей пришлось отпустить меня в дверях. Юна чуть отстала, чтобы быть позади меня, будто бы опасаясь, что я решу сбежать от нее, чтобы спастись от допроса.

– У тебя ведь уже есть версия? – поинтересовалась я, обернувшись к Юне через плечо.

Глаза ее загорелись.

– Ходят слухи, что тебя официально назвали невестой Йормэ и что Элла лишилась благосклонности графини Тевье.

Я была впечатлена тем, как люди умеют придумывать сплетни, собирая воедино совершенно никак не связанные между собой факты. Это восхищало и в то же время пугало. Потому что именно так же образ Мясника обрастал жутковатыми деталями, приводящими людей в ярость.

Любая, даже самая безумная теория в умах людей могла превратиться в истину, стоило только добавить к ней немного правды.

– Какие глупости.

– Тогда что случилось?

Вспомнив четыре арбалетных болта, ни один из которых так и не попал в меня, я искренне призналась:

– Ей всего лишь немного не повезло. Думаю, Элла просто не привыкла проигрывать.

– Вейя…

– Ты говорила, что страшно голодна. – Воспользовавшись легким замешательством Юны, я подхватила ее под руку и потянула вниз по улице. – Что хочешь съесть сегодня?

– Ты такая вредная.

– Значит, выбираю я!

Юна не желала сдаваться и не оставляла попыток узнать правду весь вечер. Ее напористость натолкнула меня на мысль надавить немного на Дайна. Последнее время он был не похож сам на себя… на того привычного себя, которого я узнала, придя в управление.

И началось все после того, как была найдена первая зацепка по делу безымянного убийцы. Я видела газету со статьей о мертвеце за мясной лавкой. Журналисты описали место преступления неожиданно кроваво, с удовольствием добавили несуществующие подробности и списали убийство на счет Мясника, оказывая Джинти и его подельникам услугу.

И пусть мы пока не могли ничего сделать кучке безжалостных аристократов, но уж посадить за решетку экспериментатора из бедных кварталов все же были в силах.

***

– Вейя? – позвал Йормэ, заметив, что я собираюсь покинуть отдел.

– Я ненадолго. Я в лабораторию.

Далеко одна я не ушла. Лис нагнал меня на лестнице.

– Я, – сказал он, не глядя на меня, – пожалуй, тоже ненадолго загляну в лабораторию.

– Серьезно?

– А что еще мне остается? После охоты ты меня будто избегаешь. На ночь оставаться отказываешься, даже ужинать со мной не хочешь. Все время чем-то занята. Даже когда пострадала из-за Эллы, решила вернуться в общежитие, вместо того чтобы со мной остаться. Я тебя теперь только в отделе и вижу. Ты все больше времени проводишь с Киллианами и все меньше со мной. Меня это беспокоит.

Заметив мой изумленный взгляд, лис смущенно огрызнулся:

– Что? Твоей идеей было разговаривать, если что-то случится. Чтобы мы снова не поссорились. Вот я и говорю…

– Я… это… очень тобой горжусь. – Меня приводило в восторг то, как Йормэ мог просто говорить о своих чувствах. Потому что я так не умела, хотелось верить, что только пока. – Дело в том, что Ита решила показать мне свои самые любимые места. Кажется, это дело небыстрое.

Но отказать ей я не могла. Не находила в себе сил. Ита была такой трогательной и искренней, и я, кажется, понимала, почему Рахиль о ней заботилась. По-другому просто было нельзя. И в то же время я не могла придумать ни одной причины, по которой саламандра могла бросить это чудесное дитя.

Чем лучше я узнавала драконицу и присматривалась к ее брату, тем крепче становились мои подозрения. Может, Рахиль вовсе и не сбежала? Может, она уже давно мертва? А Ияр лишь потому ничего не рассказывает сестре, что знает – это ее сломит.

– У меня тоже есть в этом городе любимые места, которые я хотел бы тебе показать, – проворчал лис.

– Если ты перестанешь угрожать моей чешуе…

Йормэ задохнулся от возмущения.

– Что, по-твоему, я хочу с тобой сделать?! Снять кожу? Всего-то немного потрогать.

Я слишком хорошо помнила свои ощущения после одного-единственного прикосновения лиса к чешуе и не была готова к повторению.

Пожав плечами, я обогнала Йормэ. Он поспешил за мной, неразборчиво что-то ворча.

Дайн обнаружился в морге у ряда закрытых холодильных камер и что-то втолковывал своему помощнику. Парень уныло кивал и неудобно, на весу, отмечал что-то в бумагах.