Механическое пианино

– Рад познакомиться, Чарли, – сказал Пол, – пытаясь изобразить на своем лице улыбку.

Когда он понял, что здесь готовится, он почувствовал, что краска заливает его лицо, и это привело его в тихое бешенство. Его первым желанием было убраться отсюда ко всем чертям.

Бэйер открыл заднюю стенку ящика.

– О, да-да-да, действительно, – сказал он. – Гляди, гляди, гляди – это идет сюда, а это – о, да-да-да. О, я думаю, что у него даже есть запоминающее устройство. Ведь эта же лента именно для этого, а, ребята? Память? Да?

– Да, сэр, – неуверенно сказал Беррингер. – Я полагаю.

– Это ты сам соорудил? – недоверчиво спросил Кронер.

– Нет, сэр, – сказал Беррингер. – Это мой отец. Шашки – его хобби.

– Беррингер, Беррингер, Беррингер? – вспоминал, мучительно морщась, Бэйер.

– Вы знаете Дейва Беррингера, а это сын Дейва, – сказал Кронер.

– О, – Бэйер с новым восхищением принялся осматривать Шашиста Чарли. – Клянусь Георгием, не удивительно, не удивительно, не удивительно.

Эта штука была построена отцом Фреда, одним из лучших в стране конструкторов счетно-решающих машин.

Пол, ссутулившись, сидел в кресле и покорно ожидал начала комедии. Он глянул на тупое и самодовольное лицо Беррингера и понял, что этот щенок, помимо внешних контактов и сигнальных лампочек, ничего не понимает в этой машине.

Фланирующей походкой Финнерти вышел из столовой, отведывая что-то с тарелки, которую он держал на уровне челюсти. Он поставил ее на ящик Шашиста Чарли и просунул свою голову в открытую заднюю стенку рядом с головой Бэйера.

– Кто-нибудь поставил на него? – сказал он.

– Ты что – с ума сошел? – сказал Пол.

– Как прикажете, как прикажете, – сказал Беррингер. Он выложил на стол свой толстый бумажник.

Остальная тройка юнцов подключила провод Шашиста Чарли к розетке, и теперь, когда они пощелкали выключателями, ящик загудел и защелкал, лампочки на его передней панели замигали.

Пол встал.

– Сдаюсь, – сказал он. Он похлопал по ящику. – Поздравляю, Чарльз, ты оказался более способным человеком, чем я. Леди и джентльмены, разрешите мне представить вам нового клубного чемпиона. – И двинулся по направлению к бару.

– Милый, – сказала Анита, ухватив его за рукав. – О, продолжай, пожалуйста, это ведь так непохоже на тебя.

– Я не могу выиграть у этой чертовой штуки. Она просто не способна на ошибки.

– Но ты можешь играть против нее.

– И что же я этим докажу?

– Валяй, Пол, – сказал Финнерти. – Я осмотрел этого Чарли, и он не показался мне таким уж смышленым. Я ставлю на тебя: здесь пятьдесят долларов наличными – и готов биться об заклад с любым, кто считает, что Шашист Чарли может выиграть.

Шеферд с готовностью бросил три двадцатки. Финнерти ответил равной суммой.

– Уж лучше побейся об заклад, что солнце не взойдет утром, – сказал Пол.

– Играй, – сказал Финнерти.

Пол опять уселся. Неохотно он двинул вперед пешку, Один из юнцов включил контакт, и загорелась лампочка, фиксирующая ход Пола на брюхе Шашиста Чарли, тут же загорелась вторая лампочка, указывающая Беррингеру наилучший ответный ход.

Беррингер улыбнулся и сделал то, что приказывала ему машина. Он закурил сигарету и принялся похлопывать лежащую перед ним пачку денег.

Пол опять сделал ход. Контакт был включен, и загорелись соответствующие лампочки. Так продолжалось в течение нескольких ходов.

К величайшему изумлению Пола, он взял одну из пешек Беррингера, причем это, насколько он понимал, никак не вело к его разгрому. Затем он взял еще одну пешку и еще одну. Он уважительно покачал головой. Машина, по всей видимости, далеко вперед рассчитала партию по какому-то пока еще непонятному стратегическому плану. Шашист Чарли, как бы в подтверждение его мыслей, издал угрожающее шипение, которое все возрастало в ходе игры.

– При таком положении дел я предлагаю три против одного за Пола, – сказал Финнерти. Беррингер и Шеферд тут же поймали его на слове и выложили по новой двадцатке.

Пол разменял свою пешку на три пешки противника.

– Стойте, подождите минуточку, – сказал Беррингер.

– А чего ждать? – сказал Финнерти.

– Здесь что-то не так.

– Просто вас с Шашистом Чарли бьют – вот и все. Всегда кто-нибудь выигрывает и всегда кто-нибудь проигрывает, – сказал Финнерти. – Так уж заведено.

– Верно, но если бы Шашист Чарли работал правильно, он никак не мог бы проиграть, – Беррингер неуверенно поднялся. – Послушайте, может, нам лучше отложить партию, пока мы не выясним, все ли здесь в порядке. – Он испытующе похлопал переднюю панель. – Боже мой, да она раскалена, как сковородка!

– Кончайте партию, юноша. Мне хочется знать, кто будет чемпионом, – сказал Финнерти.

– Да вы что, не видите? – в ярости завопил Беррингер. – Он работает неверно! – и умоляюще оглядел комнату.

– Ваш ход, – сказал Пол.

Беррингер беспомощно глянул на лампочки и передвинул одну из пешек вперед.

Пол взял еще две беррингеровские пешки, а свою провел в дамки.

– Должно быть, это самая хитрая западня в истории шашек, – рассмеялся он. Теперь все это его страшно забавляло.

– В любую минуту Шашист Чарли уловит момент, и тогда прощай твое чемпионство, – сказал Финнерти. – А теперь раз-два, и давай занавес, Пол.

– Точный расчет – великая вещь, – сказал Пол. Он потянул носом. В воздухе стоял тяжелый запах горелой краски, и глаза у него уже начало пощипывать.

Один из помощников Беррингера откинул заднюю стенку ящика, и дым ядовито-зеленого цвета ринулся в комнату.

– Пожар! – закричал Бэйер.

Вбежал официант с огнетушителем и направил струю жидкости внутрь Шашиста Чарли. Каждый раз, когда струя попадала на его раскаленные части, изнутри вырывались облака пара.

Лампочки на фронтальной панели Чарли бешено замелькали, разыгрывая в невероятном темпе какую-то чертовски трудную партию, правила которой были понятны одной только машине. Все лампочки вспыхнули одновременно, гудение становилось все громче и громче, пока не зазвучало подобно мощной органной ноте, и вдруг неожиданно умолкло. Одна за другой выключались маленькие лампочки, как гаснут окна в деревне, погружающейся в сон.