Пока смертные спят

– Я… я очень рад, что самочувствие позволяет ей все-таки поговорить с ним…

– Я в любом случае передал бы ему ее слова. – Хониккер протянул мне сложенный листок. – Нэнси надиктовала мне это на случай, если ей будет не суждено сказать все лично.

Я не смог заглянуть в это послание сразу, потому что в дверях фургона возник Джордж. И он больше походил на робота, чем Дженни.

– Все, – сказал он Хониккеру. – Забирай свой дом и жену.

Мы с Джорджем позавтракали в закусочной, а потом он поехал в комплекс ФДТ и припарковался у исследовательской лаборатории.

– Ну вот, мальчик Джим, теперь беги, занимайся своими делами. Премного тебе благодарен.

Как только я остался один, я развернул листок. И вот что сказала Нэнси Джорджу:

«Посмотри на несовершенное человеческое существо, которое Господь Бог послал тебе в жены. Постарайся найти хоть что-то достойное любви в том, кем я была и кем, даст Бог, остаюсь. А потом, прошу тебя, милый, стань опять несовершенным существом среди таких же несовершенных существ».

Торопясь прочесть это, я даже забыл обменяться с Джорджем рукопожатиями, забыл спросить, что он намерен делать дальше. За этим я и вернулся к фургону.

Дверцы фургона были распахнуты. Внутри тихо переговаривались Джордж и Дженни.

– Теперь я попробую собрать свою жизнь из кусочков… ну, то, что от нее осталось. Может, они согласятся взять меня назад в лабораторию. Попрошусь с протянутой рукой.

– Конечно, тебя возьмут! – воскликнула Дженни. – Да они в восторге будут! – Она и сама была в восторге. – Это самая лучшая новость на свете. Я так давно мечтала это услышать… – Она зевнула и слегка прикрыла глаза. – Извини.

– Тебе нужен кавалер помоложе, – сказал ей Джордж. – Все-таки я старею, а ты вечно юна.

– Мне никогда не найти мужчину такого же пылкого и внимательного, такого же умного и красивого, как ты, – ответила Дженни от всего сердца. Она снова зевнула, и веки ее опустились. – Извини. Удачи тебе, мой ангел. Спокойной ночи, милый.

Она закрыла глаза и уснула. Ее батарея полностью разрядилась.

– Ты увидь меня во сне, – тихо пропел ей Джордж, как Синатра.

Я спрятался, чтобы он меня не заметил. Джордж смахнул слезу и вышел из фургона, чтобы больше не возвращаться.

Эпизоотия[2 - © Перевод. Андрей Криволапов, 2015]

– Итак, – начал Милликан, – действие правительства номер один!

– Номер один, – эхом откликнулся доктор Эверетт, приготовившись записывать.

– Вытащить болезнь на свет божий! Довольно тайн! – заявил Милликан.

– Чудесно, – проговорил доктор Эверетт. – Немедленно зовите репортеров. Проведем пресс-конференцию, выложим на стол факты и цифры, и уже через пару минут об этом будет знать весь мир. – Он обернулся к престарелому председателю совета директоров. – Современные коммуникации – чудесная штука, не правда ли? Почти такая же чудесная, как страхование жизни. – Доктор Эверетт потянулся к стоящему на длинном столе телефону и снял трубку. – С какой газеты начнем?

Милликан отобрал у него трубку и повесил на рычаг.

Эверетт уставился на него в притворном удивлении.

– Я полагал, это был шаг номер один. И как раз собирался сделать его, чтобы мы могли скорее перейти к шагу номер два.

Милликан закрыл глаза и потер переносицу. Молодому президенту «Американской надежности и беспристрастности» было о чем поразмышлять в сиреневом тумане прикрытых век. После шага номер один, который неизбежно сделает достоянием общественности плачевное состояние страховых компаний, наступит самый страшный финансовый коллапс в истории страны. А что до лечения этой эпизоотии, так обнародование данных просто заставит болезнь убивать еще быстрее, вызовет в течение нескольких недель массу панических смертей, а потом еще и растянется на годы. О более глобальных вещах – о том, что Америка сделается слабой и презираемой, о том, что деньги будут цениться дороже самой жизни, Милликан и не думал. Его заботили вещи сиюминутные и личные. Все остальные последствия эпизоотии бледнели перед ясным фактом: компания вот-вот пойдет ко дну, а вместе с ней и блистательная карьера Милликана.

Телефон на столе зазвонил. Брид ответил, молча выслушал информацию и повесил трубку на рычаг.

– Еще два самолета разбились. Один в Джорджии, на борту было пятьдесят три человека, один в Индиане – там двадцать девять.

– Кто-то выжил? – спросил доктор Эверетт.

– Ни единой души, – сказал Брид. – В этом месяце уже одиннадцать авиакатастроф – пока…

– Хорошо, хорошо, хорошо! – Милликан встал. – Действие правительства номер один: посадить все самолеты. Больше никаких полетов!

– Отлично! – кивнул Эверетт. – А еще нужно установить решетки на все окна выше первого этажа, убрать все водоемы подальше от населенных пунктов, запретить продажу огнестрельного оружия, веревок, ядов, бритвенных лезвий, ножей, автомобилей и лодок.

Милликан рухнул обратно в кресло, извлек из бумажника фотографию своего семейства и апатично уставился на нее. На фотографии на заднем плане виднелся его расположенный на береговой линии стотысячедолларовый дом, а чуть дальше стояла на якоре сорокавосьмифутовая прогулочная яхта.

– Скажите мне, – поинтересовался Брид у молодого доктора Эвереттта, – вы женаты?