Красавицы Бостона. Распутник

В какой-то момент Дэвон выхватил телефон у меня из рук и убрал его обратно в карман. Теперь он сел ближе ко мне.

– Эй! – Я бросила на него сердитый взгляд. – Я вообще-то смотрела! Мими и Рудольф решили остаться вместе до весны.

– Концовка превосходна, – заверил Дэвон, доставая из портфеля дорогую на вид ручку. – Тебе бы понравилась, если бы ты пошла со мной в оперу.

– Я хочу посмотреть концовку.

– Разыграй свои карты правильно и посмотришь. Давай вместе пробежимся по контракту.

– А потом? – Я вскинула бровь, скрестив руки на груди.

– А потом, моя дорогая Эммабелль, – он сверкнул дьявольской ухмылкой, – я оттрахаю тебя по полной программе.

Один час и двадцать три минуты.

Столько времени нам с Дэвоном потребовалось, чтобы перечитать все положения контракта, который он для нас составил.

Затем он показал мне свои результаты теста на венерические заболевания (чист, как стеклышко) и сообщил, что не станет требовать мои на том основании, что пытается сформировать уважительную и доверительную рабочую среду.

Мне нравилось, что он называл наше соглашение работой. Так создавалось ощущение беспристрастности, отчужденности.

Беда в том, что к моменту, когда мы закончили просматривать документы, уже перевалило за полночь, и я устроилась калачиком на диване рядом с ним, зевая в подушку. На мне было то же платье с корсетом, которое я носила на работе, и я была похожа на средневековую проститутку, вознамерившуюся совратить первого сына короля.

– Это твое секретное оружие? Измором заставлять людей подчиняться? – промурлыкала я в подушку, борясь с невыносимо потяжелевшими веками.

Я слышала, как Дэвон убирает подписанные бумаги обратно в портфель, а потом застегивает его.

– В том числе. – Он сжал челюсти, и мне показалось, я увидела, как в его лице промелькнул намек на холодность и бесстрастность.

Я позволила себе задержать на нем взгляд на несколько мгновений.

– Хм-м-м, – ответила я, обнимая подушку, на которой лежала, и свернувшись вокруг нее, как кошка. – Думаю, ты только что встретил достойного противника. Я никогда никому не подчиняюсь.

– У тебя когда-нибудь был парень? – спросил Дэвон.

– Нет.

– Так я и думал.

– А у тебя? – Я была уже полусонная, когда задала этот вопрос.

– Нет, парня у меня не было. Было несколько девушек. Но ни одна не продержалась дольше шестимесячной отметки.

– Так я-и-умалаа, – невнятно промямлила я, тихонько всхрапнув. Я уже сопела себе в подмышку, демонстрируя взрывную привлекательность и утонченную женственность.

– Мачта. – Его низкий голос пронесся, словно туча у меня над головой. – Давай вставай.

– Собираешься в морское путешествие? – Теперь я уже пускала слюни на свое покрывало. Холодная липкая слюна приклеила его к щеке.

Дэвон издал смешок:

– Не мачта. Мечта.

– А. – Пауза. Я все еще дремала, но как-то умудрялась продолжать разговор: – Ты это к чему?

– Ты мечта, видение. Та, что порой приходит во снах. Ты – фантазия, Эммабелль. Слишком хороша, чтобы быть настоящей. Слишком плоха, чтобы тебя познать.

– Ай да я, – простонала я. Надеюсь, он не станет просить меня выйти за него замуж. Я так устала и не выспалась, что могла всерьез рассмотреть такой вариант.

– Пора принять душ.

– Завтра, – пролепетала я.

– Завтра уже настало, – возразил он. – А Гугл подсказал, что период овуляции у тебя длится от двенадцати до двадцати четырех часов. Иди в душ, чтобы мы могли приступить к выполнению нашего контракта.

Дэвон проворно и бесшумно подхватил меня на руки, как невесту, и понес по квартире. «Наконец-то», – подумала я, не открывая глаз. Этот говнюк несет меня в кровать. Займемся этим завтра, или послезавтра, или…

Какого хрена?

Я резко распахнула глаза, когда на меня обрушились острые как иглы потоки ледяной воды. Сбитая с толку, я вдруг поняла, что лежу на полу душевой. Обе душевые лейки брызгали в меня. Я лихорадочно огляделась и заметила Дэвона, который стоял по ту сторону стеклянной дверцы, прислонившись бедром к стене. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая аппетитные жилистые предплечья.

На его лице расплылась дьявольская ухмылка.

Я вылезла из испорченного платья, которое потяжелело от воды, и с громким шлепком бросила его на пол.

– Я тебя прикончу! – Я скребла дверь, как мокрая кошка, окончательная проснувшаяся (и теперь уже голая). Была готова открыть ее и наброситься на него. Дэвон подошел ближе, потянул за ручку и удержал ее в закрытом положении.

– Потом прикончишь. Сперва нужно, чтобы ты помылась и взбодрилась.

– Когда я отсюда выйду, наши прикосновения ограничатся тем, что я пырну тебя в лицо, – я оскалилась, глядя на него через стекло.

Не припомню, чтобы он был таким невыносимым, когда мы занимались сексом без обязательств. У него произошла дерьмовая смена характера или что-то в этом роде?

– Секс в приступе злости – лучший секс. – Дэвон провел большим пальцем по нижней губе, лишая меня остатков здравомыслия.

– Я же умру от обморожения! – теперь я пыталась торговаться.

– Напишу тебе приятный некролог.

– Ты не можешь быть таким бессердечным! – Я заколотила в дверь кулаком.

– Конечно могу, – он душевно улыбнулся, будто хостес в ресторане, отмеченном звездой Мишлен. – К тому же алмазы создаются под давлением.

– Отпусти ручку.

– Сначала помойся.

– А то что? – Я сходила с ума от желания отомстить ему за то, что он со мной делал. Мозг начал работать сверхурочно. Я не оставлю Дэвона безнаказанным. Ни за что.