Ужасный Круз
– Чур, я первая в душ, – перебила меня она, встав с кровати и направившись в ванную. – Убедись, что твои ценности исчезнут с глаз долой к моему возвращению. Тебе не захочется увидеть на них мои липкие пальцы.
* * *К тому времени, как моя соседка по комнате вышла из ванной (зачем ей понадобилось включать все три крана? Неужели в круизе нет более практичных способов утопиться?), один из представителей зашел в нашу комнату с моим чемоданом, объяснив, что он был в каюте находок.
Я дал ему хорошие чаевые, занес чемодан в номер и решил, что, несмотря на мои сомнения, вызванные общей необоснованной дурной репутацией Теннесси в Фэйрхоупе, я ей поверю.
У нас сегодня все было хорошо, и под «хорошо» я имею в виду, что никто из нас не угрожал другому физической расправой, и я хотел, чтобы так было и дальше (хотя сейчас я вспомнил, что утром сказал ей, что собираюсь искупать ее в собственной крови и бросить акулам, если она снова закроет дверь каюты).
Она вышла из ванной, выглядя как модель из каталога Victoria’s Secret… Миссис Уоррен глубоко ошибалась. Если бы Теннесси была проституткой, она стоила бы не меньше двух тысяч за ночь.
Кружевное черное мини-платье облегало ее изгибы, а розовая атласная лента пересекалась по диагонали на спине, стягивая весь наряд. Прическа в стиле Мэрилин Монро выглядела безупречно, а каблуки были достаточно высокими, чтобы она могла увидеть Эмпайр-стейт-билдинг в солнечный день.
Она еще не накрасилась, и я должен был признать, что естественный вид Теннесси заставил мой желудок сжаться, как у подростка, впервые обнаружившего отцовский тайник с «Плейбоем».
Она без комментариев взглянула на мой чемодан и прошла мимо меня к тому, что, как я полагаю, считала своей тумбочкой, доставая из ящика косметичку.
– Они нашли его, – сказал я, имея в виду чемодан.
Она расстегнула косметичку, покраснев под тяжестью моего взгляда.
– О, ну хорошо. Может быть, если ты регулярно будешь делать интимную стрижку, в следующий раз твои яйца будет не так трудно найти.
Мы снова стали врагами.
– Я сказал, что верю тебе.
– О, но я не верю, что ты веришь, – возразила она. – В любом случае, все в порядке. Судя по твоему виду, ты перехотел взять нам двойную порцию мяса.
Теперь мы не будем ужинать вместе?
Это было глупо, но я не собирался ее преследовать. Я никогда в жизни не гонялся за женщинами и не собирался начинать с мисс Сердитые Штанишки.
Я достал чистую одежду и поплелся в ванную. Какой же была температура воды, когда она принимала душ? Это место было похоже на сауну.
Когда я вышел, она лежала на кровати – нашей кровати – и общалась по видеосвязи со своей семьей. Веселая улыбка украшала ее лицо – видно было, что она притворяется.
Я хотел сказать ей миллион вещей. Где-то среди них было и извинение за то, что я был говнюком. Но, прежде чем я успел сделать хоть что-то, зазвонил мой собственный телефон. Это был Уайатт, мой брат.
Я ответил.
– Привет.
– Как там дела? – Уайатт чем-то хрумкал. – Эта дурочка доставляет тебе много хлопот? Ты ведь живешь с ней в одной каюте, да?
Я стиснул зубы. Мне не нравилось, что Уайатт говорил о Теннесси, но это мало чем отличалось от того, как о ней говорили другие.
Годами я спокойно относился к этим нападкам, потому что они не были направлены на меня или моих близких, но правда заключалась в том, что Теннесси была человеком, и ни один человек не должен подвергаться подобному. То, что она уже была взрослой, этого не оправдывало.
Я посмотрел на соседку со своего места у трюмо, прижав телефон к уху, чтобы она ничего не слышала. Теннесси все еще лежала на кровати и выглядела как девушка по вызову.
Почему она не могла одеться как нормальный человек?
Она привлекла бы столько поклонников, если бы не все это дерьмо, скрывающее ее лицо. Я был уверен: Теннесси думает, что предвзятое отношение к ней было из-за Мишки.
На самом деле, судя по тому, что я слышал, Мишка был хорошим ребенком. Он никогда не попадал в неприятности и никогда не оказывался на больничной койке с травмой или переломом, которых не мог объяснить.
Много воды (и скандалов) утекло с тех пор, как он появился на свет. У миссис Кимброу была неудачная пластическая операция, Меган Харрис и Джон Смит оставили своих супругов ради друг друга, и мы были уверены, что новый горожанин находится под защитой свидетелей.
На самом деле люди смотрели на нее свысока, потому что она подбрасывала дровишек и толстую подводку в каждое плохое слово, которое люди говорили о ней.
– Все в порядке, – сказал я резко. – Она держится в тени.
Примерно так же, как Эверест, если подходить технически.
– Думаешь, у тебя получится?
Уайатт засунул в рот еще один хрустящий кусочек. Начос? Такос? Сухая ва… жность его невесты?
Я надавил ладонями на глаза.
– Слишком пошло.
– Я хотел сказать – используй два презерватива. Я не хочу никаких осложнений, особенно в день свадьбы. Мама с папой и так напряжены.
– Почему ты думаешь об этом?
Я начал осматривать все штучки, которые она оставила на туалетном столике, а их было много. Ее следы были по всей комнате. Лак для волос, чулки, дешевые пластиковые аксессуары и обертки от жвачки.
Действительно, неряшливая Несси.
– Они хотят убедиться, что все это не закончится разводом, – поморщился Уайатт.
Мой старший брат был инженером в компании из Уилмингтона. Завидный жених в Фэйрхоупе. Или, по крайней мере, был им до того, как заключил брак со своей первой женой Валери.
Он познакомился с Валери, когда она была в сиськобаре – это его слова, не мои, – и подумал, что было бы неплохо привести ее домой и сделать из нее честную женщину.
Спустя три года, пристрастие Валери к кокаину и опустошенный банковский счет, Уайатт снова вышел на охоту за женой. На этот раз он не искал будоражащей и неистовой.
Он хотел самую скучную версию женщины, которую только мог предложить ему мир. Кто-то, кто был бы приручен и не нуждался в постоянном наблюдении, развлечении и умиротворении. Милая, непритязательная Тринити Тернер была человеческим эквивалентом бежевого цвета.
– Не думаю, что это случится, – сказал я, поднеся к носу баллончик с лаком для волос и принюхавшись. Пахло приближающимся случайным пожаром и свечой «Янки».
– Спасибо за поддержку, – Уайатт хихикнул. – В любом случае, у мамы сердечный приступ от мысли, что Неряшка Несси собирается тебя соблазнить.
– Она не в моем вкусе.
– Она во вкусе всех, кто хочет секса на одну ночь. Но долгосрочные отношения? – Уайатт хмыкнул. – Нетушки.
Мой старший брат так мало знал обо мне и о моей жизни, что иногда мне казалось, будто я разговариваю с совершенно незнакомым человеком.
– Чем еще я могу тебе помочь, брат?
На сегодня с меня было достаточно злословия в адрес Теннесси.
– Ничем. Просто поработай над речью шафера. Ты же знаешь, я хочу прочитать ее и одобрить заранее.
– Без проблем.
– О, и Круз?
– Мм?
– Если ты случайно сфотографируешь ее спящей голой… ну, ты знаешь мой номер.
Я отключился, поймав конец разговора между Теннесси и ее сестрой Тринити.
– Я не хотела ничего говорить, пока Мишка рядом, но Роб звонит без остановки, Несси. Он сказал, что ты не берешь трубку.
Моя соседка по комнате зацепила зубами нижнюю губу и медленно отпустила ее.
– Да. Я до сих пор не сказала Мишке, что Роб в городе. Он не знает.
– Теперь знает, – извиняющимся тоном сказала Тринити. – Роб как-то раздобыл номер телефона Мишки. А поскольку Мишка пользовался Интернетом Костелло…
Приятно было узнать, что некоторые вещи передаются из поколения в поколение в семье Тернеров. Например, жажда взламывать чужие интернет-сети.
– Нет! – Теннесси задыхалась, сидя прямо на кровати. – Ты шутишь? Вот гаденыш! Я не могу поверить.
Я не мог поверить, что она сказала «гаденыш». Намеренно.
Сколько лет было этой женщине, три?
И почему она без проблем одевалась как уличная проститутка, когда в отношении других вещей была ханжой?
– Да, – горячо сказала Тринити. – Но позволь мне сказать тебе, я была там, когда это случилось, и Мишка вовсе не оценил, что Роб действовал за твоей спиной. Он сказал ему, цитирую:«Я не хочу тебя видеть. Не из-за того, что ты мне сделал. Мы не знаем друг друга, поэтому я не собираюсь принимать это на свой счет. Но из-за того, что ты сделал маме». Вот что он сказал. Сказал, что не может представить, что предаст тебя вот так. Потом он повесил трубку. Это было эпично.
Я ожидал, что она будет радоваться такому развитию событий, но ее хмурый взгляд удивил меня.
– Он бы не предал меня этим. Я хочу, чтобы у него в жизни был отец. – Теннесси кусала нижнюю пухлую губу, забыв о том, что я нахожусь в комнате. – Меня просто бесит, что Роб сделал это, не сказав мне. Доказательство, что он совсем не изменился.
– Ну, ты же правда игнорировала его две недели, – заметила Тринити.
– А он меня – тринадцать лет!
– Правда. Вот придурок.
Со словарным запасом этой семьи было столько странностей, что я не знал, с какой начать.
– Можешь сделать мне одолжение? – спросила Теннесси. – Мне нужно убедиться, что ситуация не выйдет из-под контроля. Можешь попросить Мишку отдать свой мобильный телефон, чтобы Роб не смог до него добраться? Я хочу высказать этому человеку все, что думаю, и не хочу, чтобы Мишка чувствовал давление.
– Я не думаю, что Мишке понравится быть наказанным за действия Роба, – предупредила Тринити.
– Мне тоже. Скажи ему, что я куплю ему видеоигру, которую он хочет. И свожу его в тот бургер-бар в Салеме.
– Хорошо. Береги себя, сестренка.
– И ты тоже.
Они отключились.
Теннесси по-прежнему игнорировала мое существование. Она обеспокоенно постукивала пальцами по колену. Я оценил, как сильно она заботилась о своем сыне и как оберегала его. Она явно была без ума от этого ребенка.
– Хочешь, я поговорю с ним? – спросил я.
Она вскинула голову, как будто только что вспомнила, что я здесь.
– С Робом, – уточнил я. – Не с Мишкой.
Я не знал Мишку. Он не был моим пациентом – его мама отвезла его в клинику за городом, и я мало его видел за эти годы, что меня вполне устраивало, учитывая обстоятельства.
– Я могу справиться со своими неожиданными проблемами.
– Тот факт, что ты используешь слова «неожиданная проблема» в этой ситуации, говорит мне о другом. Я просто пытаюсь помочь.
– Помоги мне – исчезни.
Вот опять. Я прикусил щеку изнутри, используя каждую унцию своего терпения, чтобы не сорваться.
– Ты злишься не на меня, поэтому я предлагаю тебе сделать глубокий вдох.
– Ты такой же мерзавец, как и он, – прорычала она, пригвоздив меня взглядом.
– Почему? Потому что мы были друзьями в школе?
– Потому что ты такой же привилегированный придурок.
– Если я соответствую стереотипу, то сегодня доказано, что и ты тоже.
Я расцвел злобной улыбкой.
– Я могу быть приятной, доктор Костелло, но будьте уверены, вам я всегда буду усложнять жизнь, – она встала и взяла свою сумочку. – Оставайтесь сегодня в своей части корабля.
И захлопнула дверь перед моим носом.
Отличненько все обернулось.
Десять
Круз
Я провел ужин за чтением многочисленных сообщений Габриэллы. Она присылала мне фотографии своих кувшинов (это не эвфемизм – она начала выпускать бутылки для воды для женщин, посещающих спортзал) и показывала новое нижнее белье, которое получила бесплатно в качестве рекламного материала для своего блога.
Я отвечал коротко, но, тем не менее, отвечал.
Не было смысла избегать ее целых десять дней. Это было не только жестоко, но и бесполезно.
Мне было не с кем поговорить: моя спутница ненавидела меня до глубины души, а все больше людей на корабле думали, что у меня два пениса и я женат на вороватой проститутке, заразившей меня гонореей (я заметил, что Брендан и пара Уорренов сидели за одним столом в обеденном буфете).
Теннесси нигде не было видно, но, зная ее, она бы точно не пропустила бесплатный ужин, где наверняка держалась особняком.
Обычно во время круизов я изучал маршрут и планировал свои дни и вечера наперед. Но не в этот раз. Я был слишком рассеян, чтобы оставаться обычным, расчетливым «я». После ужина я бесцельно слонялся по лайнеру.
В итоге я попал в зал игровых автоматов.
Последние семь лет, каждый раз, когда я отправлялся в круиз с семьей (и часто со своей настоящей девушкой), у меня не было возможности насладиться игровым залом.
Это считалось уделом подростков, а я находился на другом этапе жизни. В той главе, где я играл в гольф и теннис с отцом и обсуждал мировую политику и фондовый рынок в библиотеке с Уайаттом и его лысеющими друзьями.
Я не знал, когда в следующий раз смогу поиграть без помех и внимания со стороны всех, кто меня знал.
Средний возраст в игровом зале составлял пятнадцать лет, и это только потому, что я поднял его с двенадцати своим тридцати одним годом. Очевидно, на круизном лайнере был еще один зал игровых автоматов, где подавали алкоголь, и большинство людей предпочитали находиться именно там. Все вокруг меня были как минимум на две головы ниже, в разноцветной одежде, с уложенными гелем волосами и непропорционально большим количеством одеколона и духов.
Я начал с гонок NASCAR, переключился на Donkey Kong, а затем взялся за Galaxian. Я провел так около часа, прежде чем заметил, что вокруг меня стало подозрительно пусто.
Или, если быть точнее, все перешли к другой стороне зала, сгрудившись вокруг стола для аэрохоккея в четверки и пятерки.
Будучи сам знатоком аэрохоккея, я направился к столу, чтобы посмотреть, из-за чего вся суета.
Мне с самого начала следовало знать, что единственным человеком, способным привлечь внимание каждого мужчины в этом круизе, была Теннесси Тернер.
Она наклонилась вперед с одной стороны стола для аэрохоккея, ее груди выбивались из кружевного платья, как газировка из фонтана в кинотеатре.
Она прижимала подушечку пальца к верхушке биты, как будто ей даже не нужно было держать ее целиком, чтобы шайба проскользнула в ворота.
Я взглянул на ее соперника; это был мужчина лет двадцати с небольшим, коротко стриженный и прилично выглядящий, действительно увлеченный игрой, а не верхушками Теннесси (это был эвфемизм, кстати).
Мой пульс участился. Я проигнорировал странное ощущение, списав его на то, что проведу десять дней с нашей деревенской дурочкой/блудницей посреди океана.
Они играли в течение десяти минут. Она уничтожила беднягу, другой пижон – на этот раз еще моложе – занял его место, а предыдущий удалился и вернулся через несколько минут с коктейлем для дамы. Под «дамой» я имею в виду свой нынешний бич существования.
Теннесси вытерла пол пижоном номер два и девушкой, которая его заменила, и мужчиной средних лет, который вышел на сцену – он был чьим-то отцом и был призван спасти положение.
Теннесси была бесспорно талантлива в аэрохоккее, я помнил это с наших подростковых лет. На самом деле, во всем городе был только один человек, которого она не обыграла.
Этим человеком быля.
Хотя мы должны были держаться подальше друг от друга сегодня вечером, я не мог отказаться от шанса посоперничать.
Поэтому, когда все больше и больше людей собиралось вокруг и жаждало сыграть с Теннесси, я шагнул к ней с другой стороны стола для аэрохоккея и бросил три сотни в центр.
– Сделаем игру интереснее?
– Сказал самый скучный человек на планете Земля.
Она сделала вид, что дует на свои ногти, как будто они горят, на ее лице появилась саркастическая улыбка.
– Что ты предлагаешь?
– Спорим, я смогу выиграть следующую игру, держа одну руку за спиной.
Все вокруг нас затаили дыхание.
Теннесси выпрямилась, одарив меня фирменным деловитым взглядом, к которому я привык в «Джерри и сыновьях». Втайне мне нравилось, когда она обслуживала мой столик. Любые крохи внимания с ее стороны были желанными.
Она изогнула бровь.
– Мистер Вайнер, я удивлена.
– Почему, миссис Вайнер?
– Мне казалось, я просила вас оставить меня в покое сегодня вечером.
– Это было до того, как до меня дошло, что вы были главным событием в игровом зале.
Я опустил взгляд на ее декольте, давая понять, что имею в виду не только ее навыки игры в аэрохоккей.
Она одарила меня сексуальной ухмылкой. Меня убивало то, что я хотел ее, и еще больше – то, что я не мог получить ее, пусть у меня и появились все шансы добиться ее.
У меня были деньги, безупречная репутация и целый гарем потенциальных подружек. И все же я не смог добиться от этой женщины ничего большего, чем закатывание глаз.
– Дорогой, я думала, что мы уже постановили: тебе со мной не справиться.
Из толпы, образовавшейся вокруг нас, раздались негромкие свистки. Казалось, что целая половина чертова круизного лайнера наблюдает за нами. Я думал, ужас от того, что меня застанут за чем-то не совсем идеальным, разорвет меня на куски, но этого не произошло.
Я никогда не чувствовал себя более живым, чем в тот момент.
– Проверим? – сказал я.
– Тогда ставка – три сотни, – она кивнула на деньги между нами.
– А когда ты проиграешь?
– Я не проиграю.
– А если проиграешь? – исправился я. – Что я получу?
– На твой выбор.
– Я буду выбирать твои наряды до конца круиза. Поведу тебя по магазинам и одену тебя в то, в чем я хочу тебя видеть. Я буду одевать тебя… – я сделал намеренную паузу, – и раздевать тебя, как мне заблагорассудится.
Толпа восторженно[29] закричала (каламбур, конечно же, подразумевался). Я на мгновение удивился их реакции, пока не вспомнил о нашем фиктивном браке…
Ее зоркие ореховые глаза, прекрасного оттенка сердцевины дерева, вспыхнули на мгновение, прежде чем Теннесси снова застыла с усмешкой на ярко-красных губах.
– Насколько я понимаю, ты сможешь попросить меня ходить голой, пока мы не сойдем на берег. Ты не победишь, так что мне совершенно все равно, что ты от меня хочешь.
– Договорились? – Я приподнял бровь.
Она быстро кивнула.
Толпа зааплодировала.
Я забрал деньги, сунул их в карман и протянул руку для рукопожатия. Ее ладонь была холодной и липкой. Я отстранился от нее, ненавидя то ощущение, которое произвело на меня всего лишь одно рукопожатие.
– Семь раундов или первый набравший семь очков, – изложил я правила.
– Да, я знаю, как играть в аэрохоккей, приятель.
Она уничтожила меня в первых двух раундах, но только потому, что я позволил.
Хотел укрепить ее уверенность, а также убедиться, что у нее по-честному есть шансы. К третьему раунду я вступил в игру. В юности мы с Теннесси всегда соревновались в аэрохоккей в местном игровом зале. Мы были просто лучшими в нем. Роб обычно не обращал внимания на то, как я смотрю на его девушку, играя с ней. Наверное, потому что был занят демонстрацией другим девчонкам своего навыка игры в автомат «Хватай-ка» – этот ублюдок всегда умудрялся доставать плюшевые игрушки. У него была секретная техника, которой он не хотел делиться.
Я выиграл третий, четвертый и пятый раунды, а в шестом планировал посмотреть, как все пойдет. Теннесси была хороша, но я был лучше, к тому же я хотел сменить весь ее гардероб, привезти ее в Фэйрхоуп обновленной, респектабельной женщиной и получить за это очки.
Прекрасный доктор Костелло преобразил Теннесси Тернер, и теперь родная сестра его невестки выглядит как человек, которому можно позволить нянчить наших детей.
– Ты подрастерял навык, – прокомментировала Теннесси, блокируя шайбу, которую я послал в ее сторону, и с силой отбила ее назад. Она пыхтела.
– А ты слишком самоуверенна, – ответил я. Она хотела разбить мою маску невозмутимости. Ее ждало большое разочарование.
– Да, знаешь, последние несколько лет были просто улетными. – Она сдула прядь светлых волос, выбившуюся из-под лака и упавшую на глаза. – Так что, естественно, я ослабила бдительность.
– Ты собираешься жаловаться на свою жизнь каждый раз, когда мы разговариваем? – Я послал шайбу в ее сторону со скоростью света. – Потому что в таком случае я здесь не единственный скучный человек.
– Знаешь, тебе следует проявить больше сочувствия, – сгримасничала она. – Не у всех нас идеальная жизнь.
Я могу предложить тебе гораздо больше, чем сочувствие, если ты только сойдешь с облака жалости к себе, на котором застряла.
– Разве вы не женаты? – вслух спросил озадаченный подросток из толпы, почесывая вскочивший на щеке прыщ.
– Моя жизнь не идеальна, – сказал я, блокируя шайбу, которую она послала в мою сторону. Черт. У нее были припрятаны козыри. Я и забыл, как весело с ней было, когда мы… ну, когда мы становились самими собой.
– Конечно, да. – Она сексуально рассмеялась. – Почему ты бросил бедную Габриэллу? Тебе не понравился тест-драйв?
– Мы хотели разного, – коротко ответил я.
– Чего ты хочешь? – спросила Теннесси, пытаясь отвлечь меня и послать шайбу в мои ворота.
Тебя, с горечью подумал я. Я хочу тебя.
Но в моем организме было недостаточно алкоголя, чтобы произнести это вслух, и в любом случае я не был уверен, что действительно, по-настоящему хочу ее. То есть я хотел ее, но так же, как хотел четыре булочки с корицей. Сначала будет хорошо, а потом – не очень.
– Не уверен.
Вместо этого я прислонился бедром к столу для аэрохоккея, делая вид, что мне скучно. И, пока я этим занимался, послал шайбу прямо в ее ворота. Та оказалась внутри благодаря прямому удару. Теннесси застонала и опустила голову, а я продолжил:
– Я всегда думал, что если встречу ту самую, то пойму. Кстати, четыре – два в мою пользу.
Она схватила шайбу и снова положила ее на стол, нанося удар женщины, одержимой дьяволом.
– Ты стареешь.
– Разве это не тебе почти тридцать? – спросил я непринужденно. – Ты знаешь, что любая беременность женщины после тридцати пяти и старше называется гериатрической беременностью?
– А вы умеете вести беседу, не так ли, мистер Вайнер?
Люди вокруг нас захихикали. Я должен был помнить про наличие аудитории. Это помогало держать под контролем сердцебиение и то, что у меня в штанах.
Я выиграл еще один раунд, сделав счет пять-два, настроения дать ей победить у меня было.
– Ты всегда меня ненавидела, – обвинил ее я. – Почему?
– Чушь, – ее рот открылся в возмущенном шоке. – Это ты всегда смотрел на меня свысока. Даже до того, как я начала встречаться с Робом.
– Как это?
– Кто такой Роб? – спросил кто-то.
Она вернула шайбу на стол, послала в мою сторону и вколотила прямо в ворота.
Отлично. Может, я немного отвлекся.
– Пять – три. – Она заговорщически подмигнула мне. – Однажды я подслушала, как ты сказал ему, что у нас с ним нет ничего общего и что ему не стоит приглашать меня на свидание. Ты сказал, что от таких девушек, как я, много проблем.
Мне не хотелось говорить ей, что я сказал ему это, потому что у меня были на это свои причины.
– Их и было много.
Я пожал плечами, положил шайбу на место и начал новый раунд.
– Ты не смотрел мне в глаза после того, как я начала с ним встречаться. Ты не мог смириться с тем, что он тебя не послушал, да?
Ага. Так оно и было. Конечно.
– Но я был прав, не так ли? – Я снова отправил ей вращающуюся шайбу.
– Думаю, да, но что насчет того, что все называли ошибкой? – Она выдержала мой взгляд, остановив игру на несколько секунд. – Он – лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я бы не променяла его ни на что в этом мире.
– Рад за тебя. – Я забил шайбу и снова выиграл. – Шесть – три.
Мне оставалось выиграть еще один раунд, прежде чем я одену ее в приличное платье и туфли на плоской подошве. Я был, наверное, единственным мужчиной на Земле, который хотел видеть желанную им женщину, одетую как старшая библиотекарша, и не потому, что это какая-то извращенная фантазия.
– Так как ты собираешься обращаться с настоящей парой джинсов? И я не имею в виду те, которые выглядят как шортики Дейзи Дьюкс[30]. У тебя аллергия на ткань? – поинтересовался я.
– У меня аллергия на чушь. Вот почему у меня от тебя крапивница.
– Мне нравится наша любовь, – язвительно заметил я.
Она издала рвотные звуки. Но все еще была здесь.
– Не увиливай, – предупредил я. – Уговор есть уговор, – с этими словами я нанес последний удар. И выпрямился, невыносимо самодовольная ухмылка украсила мое лицо. – Семь – три.
Толпа вокруг нас хлопала и свистела, поддерживая меня.
У Теннесси открылся рот, но из него ничего не вылетело. Она выглядела искренне смущенной.
– Ты проиграла, – нараспев произнес я. – Снова. Вы уже должны привыкнуть к этому, не так ли, миссис Вайнер?