Книга Пепла

Диона перебила меня:

– Решение принято, Лилит. Ты остаёшься здесь, и это не обсуждается! И учти, я буду наблюдать за тобой. Если ты дашь мне хотя бы малейший повод усомниться в тебе, если попробуешь навредить Оливии, боюсь, дело не ограничиться изгнанием. Ты поняла меня?

Она впилась в меня взглядом, ожидая ответа. Передо мной вновь предстала великая Энси Эреша. Сейчас её сходство с пантерой, её шеду, было заметнее, чем обычно.

Я же смотрела на женщину, которая была мне ближе всех в этом городе, за исключением моей семьи, и не могла поверить. Как она могла отвернуться от меня из-за одного неверного шага? Почему даже выслушать меня не хочет? Как она могла опуститься до угроз?

Я кивнула, глядя ей прямо в глаза.

Она отвела взгляд и коротко бросила мне:

– Больше я тебя не задерживаю.

Я сделала глубокий реверанс и подчёркнуто официально проговорила:

– Слава великой Энси!

Теперь она для меня великая Энси, так же, как и для остальных жителей Эреша. Не дожидаясь ответа, я поспешила покинуть покои.

Домой я добралась чуть живая от усталости. Старинный особняк встретил меня потухшими окнами, и в сердце прокралась надежда. Вдруг мама уже спит? Предстоящий разговор тяготил меня. Хотелось отложить его хотя бы до утра, а потому, входную дверь я постаралась открыть тихо – впервые за долгое время порадовавшись отсутствию дворецкого. Ступая мягко и легко, я миновала тонущий в темноте холл. Тусклого света свечей в канделябрах хватало лишь на то, чтобы разглядеть проём, ведущий в просторную гостиную, да не удариться об этот самый канделябр. Проклятая экономия. Когда папа был жив, холл был ярко освещён даже ночью. Наша семья славилась своим гостеприимством.

Признаться, мама и сейчас была бы рада гостям, вот только кто же сунется к Эвендейлам? Для высшего общества мы мертвы. Лишь в последний год светские дамочки несколько смягчились к нам. Подозреваю, эту нежданную оттепель вызвали их опасения, что я таки стану Энси, и с моим мнением придётся считаться. Вот и решили подстраховаться: стали здороваться, завидев меня или маму на улице, а если никого не было рядом – даже вымученно улыбаться. Мама радовалась таким переменам и просила меня не злиться, ведь людям свойственно ошибаться. Но я не собиралась их прощать. Я прекрасно помнила как холодно и надменно эти сплетницы обходились с нами, когда мы так нуждались в поддержке. Не сомневаюсь, их напускное радушие испарится, как только они пронюхают, что Совет избрал Хранительницей Оливию.

С тяжёлым вздохом я прошла в гостиную. Здесь свечей было больше, а огромный портрет отца над камином ярко освещали колдовские кристаллы. Вообще-то, они нам давно не по карману, и мы отказались от их использования во всём доме, но только не здесь.

Сегодня мне показалось, что во взгляде отца застыл упрёк, и что было ещё хуже – разочарование.

– Прости меня, папочка. Я подвела тебя, – прошептала я, прекрасно понимая, что отец меня не услышит.

Скрипнула лестница, и я стремительным движением смахнула выступившие слёзы. Не хотелось, чтобы мама увидела, как сильно я расстроена.

– Лили, ну что же ты так долго? Я так волновалась за тебя! Что случилось?

– Здравствуй, мама! – я осторожно обняла маму за плечи, как только она подошла ко мне. – Прости меня, день выдался тяжёлый. Можно я расскажу всё завтра? Я очень устала.

Она отступила на шаг, всё ещё держа меня за плечи, и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Лили? – тихо спросила она.

Я отрицательно покачала головой, и она прижала меня к себе, бережно, как маленькую, поглаживая по спине. По моей щеке снова скатилась предательская слеза, и я тут же стёрла её.

Мама отпустила меня спать, убедившись, что я выпила чашку горячего какао. Она всегда готовила его мне, когда я была расстроена.

Оказавшись в своей комнате, я хотела рухнуть на постель, не раздеваясь, но заметила голубоватое мерцание на кровати. Я осторожно приблизилась и поражённо ахнула: на моей подушке лежала лунная роза. Невероятно редкий и невероятно прекрасный цветок. Синие лепестки и серебристый стебель, казалось, были целиком сотканы из лунного света.

Я бережно взяла её, чтобы рассмотреть со всех сторон. Впервые я держала в руках нечто столь удивительное. Следом пришла другая мысль, куда более пугающая: он узнал, где я живу и побывал в моем доме. По телу пробежала дрожь.

Нет, не могу сказать, что была напугана. Не думаю, что этот тип хотел сделать что-то плохое. Это было странно, мягко говоря. И в очередной раз навело на размышления о том, кто он всё-таки такой.

Я ещё немного повертела розу в руках, думая об Алазаре. Но силы мои были на исходе, я вздохнула, положила её на прикроватный столик, а затем, наконец, устало рухнула на кровать. Я уснула, едва голова коснулась подушки.

Глава 5

Утро для меня началось поздно. Я долго валялась в постели, пытаясь убедить себя, что вчерашний день мне приснился. Когда я всё же поднялась с кровати, то вдруг осознала, что спешить мне совершенно некуда. Обучение закончилось, и впервые за долгие годы я предоставлена сама себе. Вот только я не догадывалась, что свободное время достанется мне такой ценой.

В голове не укладывалось, что Хранительницей действительно станет Оливия. Жизнь словно нарочно искала предел моей ненависти. Прошло уже почти два года, но я помнила всё так, будто это случилось вчера. Мысли невольно обратились к прошлому.

– Лили, ты пойдёшь на праздник Литы? – окликнула меня Оливия.

Я отрицательно покачала головой.

– Мне нужно отработать заклинание защиты. Ты же знаешь, Огаста меня терпеть не может!

– Ты преувеличиваешь. Да и к тому же твоё заклинание лучше, чем у любого из нас. Пойдём!

– Оно ещё далеко от идеала.

Оливия закатила глаза. Я уже думала, что разговор закончен, но она вдруг спросила:

– А ты не боишься оставлять Эдриана одного? Праздник Литы кому угодно голову вскружит.

– Мы просто друзья, – пробормотала я, и сама поразилась тому, как неуверенно прозвучал мой голос. У меня начали гореть уши, а лицо наверняка уже приобрело пунцовый оттенок.

Разумеется, моя реакция не укрылась от Оливии и она рассмеялась.

– Всё в порядке, Лили. Я давно знаю, как ты относишься к Эдриану.

– Неужели так заметно? – я даже подалась вперёд в ожидании ответа.

– Успокойся. Я тебя ещё никогда такой не видела, – Оливия ободряюще похлопала меня по плечу, – не думаю, что кто-то, кроме меня заметил. Включая самого Эдриана, разумеется. Тебе, правда, стоит поговорить с ним об этом. Иначе рано или поздно это сделает кто-то другой.

Последнюю фразу она произнесла с улыбкой, но что-то в её тоне задело меня. Её слова не выходили у меня из головы, даже когда я пришла домой.

Я практиковалась весь день, но когда за окном начало смеркаться на душе стало совсем тоскливо, и я не выдержала. Подскочила со стула и ринулась к шкафу, отыскала в его недрах яркий летний наряд – совсем непохожий на те, что я обычно ношу. Сегодня мне хотелось быть красивой. Возможно, в праздник Литы Эдриан наконец разглядит мои чувства. Улыбнувшись себе в зеркало, я поспешила в рощу.

Всю дорогу сердце колотилось, как бешеное, щёки горели румянцем, а с лица не сходила глуповатая улыбка. Мне хотелось скорее попасть на праздник. Сегодня никто не позволит себе колкостей по поводу моего отца. На празднике Литы есть место всем. Даже мне.

В толпе мелькнула фигура Эдриана, и я поспешила к нему навстречу. Помню, как подбежала к костру и застыла безмолвным изваянием. Смеющиеся парочки то и дело задевали меня локтями, но я не обращала на них внимания. Мой взгляд был прикован к Эдриану, танцующему с девушкой в платье цвета осенней листвы. Летний ветерок смахнул золотой локон ей на лицо, и Эдриан остановился. Осторожно, с нежностью заправил прядку девушке за ухо, наклонился ближе и поцеловал.

В ночь Литы моё сердце было разбито. Дважды. Лишь у одной девушки в Сиппаре были золотые волосы такой длины.

Я неслась домой, а глаза застилали жгучие слёзы. «Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу», – звучало в каждом ударе моего сердца. Не знаю, каким чудом мне удалось не устроить скандал прямо на празднике. Должно быть, сама Богиня уберегла меня от позора. В ту ночь мне казалось, что я ненавижу Оливию. Но истинную ненависть я познала позже.

На следующий день я столкнулась с Оливией в коридоре замка. Мы обе спешили на лекцию Леди Огасты. Увидев меня, предательница расплылась в улыбке:

– Лили-и-и! Зря ты вчера не пошла на праздник, было так весело. Ты даже не представляешь, что устроил Марис…

Она говорила, говорила и говорила. О Марисе, Катрине, Лисе, и ни слова о том, как вчера ночью она разбила мне сердце. Её голос лился и журчал, а я смотрела лишь на голубую венку, пульсирующую на шее Оливии. Мне вдруг показалось, что по её жилам бежит сладкий яд. Он струится по крови, разливается в голосе и дурманит разум, каждому, кто его слышит. На миг мне почудилось, что если сейчас сдавить тонкое горло Оливии, заставить её захрипеть, лишить этого чарующего голоса, то иллюзия спадёт, явив миру истинное обличье предательницы – побитое оспой лицо с жёлтыми гнилыми зубами и серыми спутанными патлами. Все увидят, кто прячется подо лживой маской безупречной Оливии Бертхайм.