Анамнесис

– Я не говорила ничего про влюбленность.

– Значит, я что-то напутал, – попытался выкрутиться Алан. – Тебе нужно поговорить с Рейчел. Она любит разные философские темы.

– Кто такая Рейчел?

– Мой литературный агент.

– Как давно вы с ней друг друга знаете?

– Поверь, очень давно. Я вас как-нибудь познакомлю. Ты найдёшь с ней общий язык.

– С чего ты взял?

– Рейчел, как и ты, любит поболтать о моих недостатках. Обсуждать меня за спиной – это её самая сильная страсть.

– А, по-моему, твоя роль в жизни других не так уж велика, как ты думаешь, – усмехнулась Лили и пожалела о своих словах: она увидела, как у Алана помрачнело лицо и немного скривился рот. – Извини, если я обидела тебя.

– Не извиняйся, всё в порядке.

Алану не давала покоя мысль о том, что девушка не подозревает, какое влияние он всё это время оказывал на её жизнь и продолжает оказывать до сих пор. Он придумал уловку со статьёй, которая ему была вовсе не нужна, чтобы Лили была вынуждена находиться рядом с ним. Девушка не могла не попасться на его ухищрения, потому что Алан манипулировал её желаниями и заставлял чувствовать то, что, по его мнению, ей нужно было почувствовать.

– Я хочу дать тебе один совет, – начал он. – Не суди о влиянии другого человека на твою жизнь, пока он полностью не сыграет в ней свою роль и не уйдёт со сцены. Отличить ложь от правды можно лишь тогда, когда спектакль окончен. Игра актёров бывает очень интересной, потому что они вовлекают зрителя в водоворот придуманных чувств, а чувства всегда мешают объективно оценивать ситуацию и отвлекают от того, что происходит на самом деле.

– Какая разница, что происходит, если реальное значение имеет лишь то, что ты при этом чувствуешь?

– Не всё, что ты чувствуешь, является следствием принятого тобой решения. Не мы выбираем чувства, а они нас.

Девушка вопросительно посмотрела на Алана, и он продолжил:

– Я думаю, что человеку дано за свою жизнь в полной мере испытать лишь одно чувство, познать его и довести до совершенства в своём сознании. К этому чувству человек стремится постоянно и, познав его, наконец обретает смысл жизни. За каждым человеком судьба закрепляет определённое чувство, которое ждёт своего часа, чтобы однажды либо помочь человеку стать счастливым, либо разрушить его жизнь.

– А что делать с остальными чувствами? Разве они не нужны?

– Остальные служат дополнением тому единственному чувству, которое определяет жизнь человека.

– Какое чувство определяет твою жизнь, Алан? – с интересом спросила Лили.

– Чувство свободы. Быть свободным в выборе цели существования, того, кто ты есть и кем мог бы быть, самому решать, какой будет твоя жизнь и не позволять каким бы то ни было чувствам менять ход событий, – вот что для меня действительно важно, – Алан подмигнул Лили и, увидев её задумчивое лицо, рассмеялся.

– Почему ты всегда пытаешься меня запутать? – обиженно произнесла Лили. – Когда мы о чём-то говорим, ты непременно выстраиваешь стройную систему понятий, касающуюся конкретного предмета. Однако, каждый раз, когда я тебя спрашиваю, какое место занимаешь ты в этой системе, ты усмехаешься и заявляешь, что находишься вне системы.

– Малыш, не обижайся, но я действительно в некотором смысле вне системы. Как писатель, я создаю миры и героев, которые подчиняются созданным мною правилам и законам. Сам я им не следую и управляю своим миром извне, находясь над системой.

– В реальной жизни всё по-другому!

– Не всегда, – произнёс Алан, и если бы Лили в этот момент была более наблюдательной, то увидела бы, как много усилий он прикладывает, чтобы казаться равнодушным и спокойным. – Порой реальный и воображаемый миры пересекаются, и тогда не знаешь, в каком из миров ты оказался и как себя в нём вести.

– Алан, тебе нужно хорошенько выспаться.

– Я знаю, Лилс. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что слушаешь меня. Если ты не заметила, я немного отличаюсь от других людей.

– Все мы разные, но это не означает, что одни лучше, а другие хуже, – обратилась к нему Лили. – В непохожести людей друг на друга и заключается их исключительность. Никто не имеет право осуждать другого человека. Ведь каждый из нас живёт в своём собственном мире, и выйти за границы этого мира – значит, изменить самому себе.

– Ты права. Мы с тобой живём в разных мирах, и я надеюсь, что когда-нибудь грань между ними исчезнет, – в последних словах Алана было столько отчаяния, что Лили стало не по себе.

– Что ты имеешь в виду? – девушка почувствовала раздражение. – Что твой социальный статус важнее нашей дружбы? Или что обычные люди не имеют право находиться рядом с Аланом Россом?

Писатель воззрился на девушку в задумчивом молчании. Лили не стала ждать другой его реакции и, молча, вышла из комнаты. Уже оказавшись на улице, она поняла, что повела себя как ребёнок, для которого не имеет значения, кто перед ним находится. Для этого ребёнка главное, чтобы с ним играли по его правилам. Но Росс не будет играть с той, которая является никем в его ослепительном мире. Да и чего Лили вообще от него хотела?

Девушка прекрасно понимала, что Алан не может отказаться от тех условностей, которые диктует его образ жизни. Она всё понимала, но не могла это принять, потому что в глубине души надеялась на нечто большее, чем дружба с известным писателем.

Глава 9

Тёмная ночь. Подожжённый причал.

Стрелки отмерили медленно час.

Я перестала скучать, а ты всё кричал:

«Этот мир не для нас, этот мир не для нас».

Алан Росс «Призрак времени»

На следующий день Лили отправилась в «Сон океана», где её ждал старый друг. Встречу с Чарльзом Лили ждала с особым нетерпением. Общение с ним всегда делало девушку счастливой и доставляло массу позитивных эмоций. Чарльз мог рассмешить её своим удивлённым взглядом или случайным взмахом руки. Окружающим Чарльз казался странным. Однако Лили не волновало мнение остальных людей. Она любила Чарльза таким, какой он есть, и считала, что их сблизила непохожесть на других людей, инородность и жажда чего-то безумного. Лили полагала, что отрицательная сущность безумия сильно преувеличена. Быть безумным – это всецело полагаться на чувства, а не на разум. А если безумный, но хороший и безобидный поступок может подарить человеку счастье, то зачем подавлять свои эмоции и следовать выдуманным правилам? Свою чужеродность Лили чувствовала практически со всеми, с кем ей приходилось общаться, но, когда она находилась рядом с Чарльзом, это ощущение оставляло её, и девушка позволяла себе быть настоящей.

Чарльз был художником. Его экстравагантные картины пользовались успехом у публики, поэтому ему ничто не мешало путешествовать по миру и жить в своё удовольствие. Путешествуя по прекрасным странам, Чарльз писал не менее прекрасные картины. Лили часто шутила, что если бы у неё было достаточно денег, то она бы купила все его работы. После этих слов Чарльз обычно привозил ей недавно написанную картину и вручал подарок со словами: «Я отдаю её тебе, потому что знаю, как ты любишь плоды моего вдохновения. Но прошу тебя, Лили, не обольщайся насчёт какого бы то ни было искусства: самые красивые картины пишет наша душа, а наиболее трогательные истории придумывает воображение. Мы никогда не сможем увидеть нечто по-настоящему прекрасное, потому что оно не лежит на поверхности человеческого восприятия и скрыто глубоко внутри нас. Да, проявления прекрасного бывают необычайно восхитительны, но поверь: даже на тысячную долю они не так чудесны, как истинная красота».

Лили познакомилась с Чарльзом, когда ей было двадцать лет. Она пришла на выставку картин молодого, набирающего популярность художника. Картины настолько потрясли девушку, что она стояла, позабыв обо всём, и зачарованно любовалась ими. Лили даже не заметила, как за её спиной появился незнакомец, внимательно наблюдавший за девушкой.

– На этой картине море словно живое, – заговорил Чарльз.

– Его неистовство завораживает и внушает страх, – согласилась Лили и посмотрела на своего собеседника. Необыкновенно красивые тёмные глаза с такими же тёмными бровями и ресницами резко контрастировали с очень светлыми волосами мужчины. Лили мысленно сравнила его точёные черты лица и высокое подтянутое тело со статуей Аполлона, неожиданно возникшей перед её мысленным взором.

– Такая красота может привести невинного наблюдателя к погибели, – произнёс Чарльз, не отрывая взгляда от картины.

– Да, но не всякий путник захочет погружаться в стихию, раздирающую саму себя изнутри, – возразила Лили.

– Наблюдателю необязательно погружаться в море. Достаточно одного взгляда на него, чтобы погибнуть.

– Вот как? С чего вы это взяли? – удивлённо спросила девушка.

– С того, что ваши изумрудные глаза могут свести с ума любого, кто в них заглянет, – Чарльз посмотрел на девушку и коснулся ее руки. – Я говорил не о картине, а о вас.

– Я знаю, – улыбнулась Лили и осторожно освободила свою руку.