Анамнесис

– Чарльз Эванс, – представился блондин. – Насколько я понимаю, вам понравились мои картины.

– О Боже, они ваши?! – воскликнула девушка и неосознанно подвинулась ближе к художнику. – Я Лили. Рада нашему знакомству.

Дальше всё происходило как в замедленной съёмке. Девушка изумлённо смотрела на то, как Чарльз обхватывает ладонями её лицо, отводит назад волосы и поцелуем впивается в губы. То ли от неожиданности, то ли от того, что Лили наслаждалась происходящим так же сильно, как и Чарльз, она стояла, не двигаясь, с закрытыми глазами и ничего не могла с собой поделать.

Когда она пришла в себя, то с волнением обнаружила, что Чарльз потирает большим пальцем её губы и с нежностью произносит:

– На вкус они именно такие, как я себе представлял. Невероятно сочные.

– Если бы здесь никого не было, синяк, которым бы я тебя наградила, тоже смотрелся очень сочно на твоём милом лице.

Чарльз добродушно рассмеялся и спросил:

– Когда ты свободна?

– Всегда, потому что все люди рождаются свободными, – с улыбкой ответила она.

На Лили обаяние Чарльза действовало безотказно. Художник знакомил Лили с живописью, а она его с поэзией. Девушка любила читать ему свои стихи:

Ты спишь и видишь,

Как я тебя улыбкою зову.

Ты, может быть, и ненавидишь

Глаз её пустую синеву.

И сердце кричит:

Оно просит счастья.

И небо молчит,

А тебя разрывает на части.

Хоть Лили и восхищалась творчеством своего друга, а Чарльз находил стихотворения Лили трогательными, молодые люди никогда ничего не писали друг для друга. Это стало их твёрдым правилом после того, как Лили однажды спросила у Чарльза:

– А ты бы не хотел запечатлеть на холсте молодость одной своей знакомой девушки?

– Я не пишу людей, только природу. В ней нет фальши и лжи.

– А как же человеческая красота? Главная причина, по которой существует искусство – это красота. Искусство призвано воспевать её и показывать всему миру. Неужели тебе не хочется написать портрет человека, который тебе дорог?

– Пойми, Лили, самое пугающее в красоте то, что порой она скрывает гниющую бездну, которая завлекает человека в свои бескрайние владения. Парадокс в том, что на любой картине всегда запечатлено то, чего нельзя увидеть человеческим глазом, а именно – сущность вещи, её изнанка. Поэтому плохие картины отравляют восприятие мира.

– Но если художник видит в человеке только самые лучшие и прекрасные его черты, разве он не напишет этого человека таким, каким он его видит?

– Нет, это будет самообман. Нельзя быть уверенным в том, что красивый человек, сидящий напротив тебя, не уродлив внутри. У красоты и уродства на самом деле много общего, поэтому они с лёгкостью могут уживаться в одном человеке. Вместе с тем красивые и уродливые люди способны с одинаковой силой воздействовать на окружающих и притягивать к себе внимание.

Чарльзу нравилось быть рядом с Лили, смешить её, обнимать, видеть, как она постепенно раскрывается перед ним, словно цветок после долгой ночи. Лили была красива той внутренней красотой, которую многие принимали за обаяние, приписывая его внешней красоте девушки.

Несмотря на влечение, которое они испытывали, Чарльз и Лили быстро поняли, что не созданы друг для друга. Это случилось в один из тех дождливых вечеров, когда они гуляли по городу и после насыщенной прогулки пришли к Чарльзу домой, чтобы выпить кофе и согреться.

Девушка насквозь промокла и стала снимать с себя часть мокрой одежды. Чарльз начал ей помогать:

– Ты вся дрожишь. Прости, что промокла из-за меня.

– Ничего страшного не случилось. Нам было весело, а веселье оправдывает любую непогоду, – произнесла Лили и стала наблюдать, как руки Чарльза медленными движениями растирают её тело. Неожиданно руки замерли, и мужчина произнёс: