Дневник. Том 2

Была на днях в филармонии. Исполняли 3-ю симфонию Гавриила Попова. Вещь большая, крепкая. Четвертая часть очень хороша, но, по-моему, холодно это, меня не захватило. А м.б., я просто утомлена и настолько голодна, что уже не соображаю, и одни струнные немного однообразны. Кочуров восхищался новаторством Попова. В артистической, куда мы пошли с Натальей Васильевной, был Юрьев. Ему 76-й год, был удар в прошлом году, а вид великолепный. Рассказал мне, что пишет 3-й том воспоминаний[115 - 1-й том «Записок» Юрьева вышел в 1939 г., 2-й – в 1945 г.; 3-й том не издавался.], Институт театра и музыки заказал ему книгу «Школа русского актерства»[116 - В 1946 и 1947 гг. двумя изданиями была выпущена книга Юрьева «Беседы актера»; названная книга не издавалась.], а на днях его просили прочесть в ВТО доклад на тему: «Истоки советского театра».

Люблю видеть людей, торжествующих над временем. К ним относится и Анна Петровна. – Clеmence[117 - Великодушие (фр.).].

Юрьев сохраняет свое brio[118 - блеск (фр.).]. Прекрасно одет, чудесный бриллиантовый перстень на пальце.

1 марта в Союзе писателей был вечер одного стихотворения. А перед этим кое-кто говорил в ответ на доклад Друзина о советской поэзии. Между прочим, Раиса Мессер (партийная) сказала такую фразу: «Наши поэты что-то слишком успокоились за последние месяцы и ничего не пишут».

Я думаю после августовского постановления ЦК вряд ли захочется писать стихи.

Кстати, Юрий рассказывал, что это постановление вызвало страшный скандал за границей. Будто бы Пристли написал, что театры в СССР хорошие, но смех он слышал только на «Мертвых душах» в МХАТе и на пьесах Зощенко в Ленинграде[119 - В 1945 г. Пристли посетил Ленинград. Из пьес Зощенко в театрах Ленинграда тогда шли «Парусиновый портфель» (1944) и «Очень приятно» (1944).].

Эти пьесы хорошо рисуют советский быт. Они идут в Лондоне и пользуются успехом. Наши пытались хлопотать, чтобы их сняли, но это им не удалось.

13 марта. Сегодня на четверге у Анны Петровны Александра Васильевна Щекатихина рассказала, что ее родственница Митусова, которая в свойстве с Рерихом, получила от него (или его секретарши) письмо, в котором он извещает, что приедет с семьей в Россию в 1947 году.

Cela donne ? penser[120 - Это наводит на размышления (фр.).].

20 марта. У меня ощущение, что я тону. И нет даже соломинки, чтобы ухватиться. Денег из Москвы не шлют, я продала за март книг на 900 рублей. Иностранную литературу не принимают, археологию тоже, с нумизматическими книгами я как-то обошла все магазины Невского и Литейной, побывала в университете на историческом факультете, не нужно никому. Как многое вообще стало никому не нужно, начиная с туалетной бумаги.

Я растерялась. Где искать работы? Я не умею искать работы, прежде работа всегда сама меня искала, но сейчас, при усилении партийного нажима, куда пойдешь? То ли стара я стала, то ли устала физически за жизнь, за блокаду, но я нахожусь в каком-то оцепенении. И надо правду сказать, из всех моих знакомых у меня была самая трудная, физически тяжелая жизнь. У меня как будто сухожилия подрезаны. А тут голод, и дети на руках. И я чувствую, что от Васи и Наташи помощи не будет и в дальнейшем.

Ведь я могла бы хлопотать о пенсии – не хочу, не могу, это свыше сил моих. У меня такое безмерное презрение к нашим gouvernants[121 - правителям (фр.).], что даже и шерсти клок вырывать не хочется. Ноет сердце по кукольному театру, по марионеткам, нашему коллективу, но разве сейчас, при настоящих зверских условиях, можно об этом мечтать?

!! Сейчас позвонила мне Люся Говорова, предлагает работу, роспись пластмассовых вещей, я, конечно, согласилась, только выйдет ли из этого что-нибудь?

Алеша Бонч-Бруевич приехал из Москвы, звонил мне. Он трогательно относится к Васе и всегда обстоятельно мне о нем рассказывает. Вася плохо себя чувствует, очень похудел, страшно потеет по ночам. На днях премьера «Кошкиного дома»[122 - Дипломная работа в школе-студии МХАТа, поставленная по пьесе Маршака в Центральном детском театре в Москве.], и он очень бы хотел, чтобы я приехала. Этот спектакль ему зачтется как дипломная работа.

Денег нет. В студии вывесили объявление или приказ о недопущении студента Шапорина к занятиям за неуплату за обучение. Вася обратился к отцу – тот ответил, что денег у него нет, но он поговорит!

Денег, денег, денег, денег! Скольким людям я бы помогла, если бы у меня были деньги. Конечно, Васе и его детям, девочкам, Наде Дейша. Я бы устроила хорошее общежитие для осиротевших девочек, первыми поместила бы туда моих учениц из второй группы ремесленного училища. Чудесные девочки Попова, Гусева и др.

Как я молю Бога о помощи.

23 марта. Никита звонил Наташе Лозинской, что, кажется, устроил в издательстве для меня перевод – биография Mme Curie[123 - Этот проект не осуществился.]. Если все это сбудется, значит, Бог меня услыхал. Как я молилась! И как я благодарна. Я была у Говоровой, видела их роспись пластмассы, сделано с большим вкусом. Мы с Люсей пошли искать тоненькие акварельные кисти. Обошли магазины на Невском, были в коммерческих магазинах ДЛТ и Пассаже, и только в Пассаже я нашла скверную и недостаточно тонкую кисточку за 6 рублей!

Какой нездоровый вид у народа!

24 марта. Мне кажется, что за мое молчание о его многоженстве Юрий должен был бы платить большие деньги. Какая обида, что я не шантажистка.

Сегодня в смысле питания у нас на весь день было полкило картошки и один стакан крупы пшеничной. Дети, получив более чем тощий ужин, завопили, что хотят есть. Бедные крошки. Придется прибегнуть к шантажу. Полтора месяца уже, как я не получила из Москвы ни копейки. И это родители! И дед.

30 марта. Новое «торможение». Вся суть в том, чтобы обыватель не успокаивался. По городу идет инвентаризация жилплощади из расчета 6 кв. метров на человека. 6 метров – это 3?2, стойло свиньи.

Иван Михеевич вызвал меня в контору, чтобы сообщить об этом, и мы с ним и Натальей Александровной ломали голову, как тут быть. В квартире 83 метра, нас семь человек с Ольгой Андрияной. Шестью семь – 42. Следовательно, нас могут всех всадить в 2 комнаты, тем более что нет мужчин.

У меня комната в 26 метров! Какая наглость!

Одним словом, две комнаты можно взять и вселить туда воров и пьяниц, как у несчастной Щекатихиной.

Решили, что надо взывать о помощи к Юрию Александровичу и просить написать Вербицкому. Что я и сделала.

Насколько легче довести жилищную норму до трех метров, чем строить дома. Удобства обывателя – nonsens. Чем меньше, тем он забитее. Начиная с декабристов, все революционеры с жиру бесились, народовольцы и остальные на чужие деньги жили. Они, т. е. гувернанты, очень хорошо все понимают. За один сезон: постановление ЦК партии, увеличение цен, изъятие жилплощади, усиленное внедрение партийного обучения[124 - Кампания по всеобщему коммунистическому просвещению населения началась в марте 1947 г. «Марксистско-ленинское образование поможет всем партийным работникам стать подлинными политическими руководителями» (Партийный работник – политический руководитель // Правда. 1947. 23 марта); «Перед партийными организациями во весь рост встала задача решительного усиления идеологической работы, коммунистического воспитания трудящихся» (Марксистско-ленинское воспитание народа // Правда. 1947. 26 марта).]. От таких «сшибок» (по Павлову) какой мозг устоит.

А в это время кругом… Наталья Васильевна познакомилась в ТЮЗе с партийной деятельницей, уже немолодой, которая ведает детьми нашего района. Дети мрут от голода, все детские больницы переполнены. На Митрофаниевском кладбище[125 - Возникло в 1831 г. на 2-й дороге (с 1859 г. Большая Митрофаньевская дорога, с 1964 г. Митрофаньевское шоссе) как холерное. В 1927 г. закрыто, некрополь разгромлен.] нашли трехлетнюю девочку, привязанную к кресту. Передали милиции. Девочка была в полузамерзшем состоянии. Ее отогрели, откормили, она заговорила. Ее спросили, кто ее привязал: «Мама?нька и папа?нька», – был ответ.

Громко об этом говорить нельзя; велели обратиться к «частной благотворительности»!!

31 марта. Сегодня часов в 11 утра совсем неожиданно приехала ко мне Анна Петровна, детей посмотреть. Расспрашивала, нет ли просветления в моей судьбе. «А я вам привезла небольшое просветление. Je vous ai apportе mille roubles»[126 - Я вам привезла тысячу рублей (фр.).] (тут были дети). Я так и ахнула, запротестовала: «Нет, нет, я буду счастлива, что вы хоть неделю проживете без забот». Целый день я ходила потрясенная. Удивительный она человек. Сколько ума, мудрости, простоты, доброты.

Как художника, я нахожу, что ее недостаточно знают и ценят. Я недавно просматривала ее папку с итальянскими рисунками и акварелями. До этого видела ее альбомы путевых набросков по Норвегии. Я ни у кого из наших художников не знаю таких рисунков, такой силы, живописности, такого уменья передать очень скупыми средствами величие горных панорам. Рука у нее неженская.

Может быть, рисунки Серова стоят на одном уровне, да и то не знаю.

8 апреля. Я мучительно голодаю. Мое питанье за день: утром чай и 250 гр. хлеба черного, в 6 часов обед: суп – вода с крупой и картошкой (без масла – масло только детям) и на второе или тушеные овощи (au naturel[127 - без приправы (фр.).] опять-таки), или немного поджаренной картошки на маргарине. Сто граммов хлеба я съедаю за день, к обеду остается 50 гр. И больше ничего. Опять, как в блокаду, делается положительно плохо, когда видишь на улице едящих бутерброды или даже хлеб. Мучительно и унизительно.

12 апреля. Пришла Катя Пашникова; в Ленинград приехала девушка из ее деревни и ищет место домработницы. В деревне голод. У них еще ничего, они получили по 800 гр. на трудодень, но в соседнем сельсовете, за пять километров от них, крестьяне ничего не получили. «Умер один мужчина от истощения, никто не берется его хоронить, истощены гораздо. Проходит неделя, девять дней, никто не хоронит. Тогда закололи колхозного барана и дали тем людям, они могилу выкопали, похоронили, съели барана. Потом умирает еще один мужчина, за ним другой, все от истощения. Опять никто не хоронит. Теперь должен умереть третий, так ждут его смерти, чтобы для всех троих опять заколоть барана и похоронить их в одной могиле». Как было бы просто – заколоть всех баранов и кормить голодающих людей.

Катя – это живой эпос.

Юрий послал телеграмму Вербицкому (копию мне). Тотчас же мне позвонили, чтобы на следующий день (10-го) я пришла. В Смольном «спускают» пропуск в бюро пропусков. Затем этот пропуск и паспорт просматривают дважды: при входе на священную территорию и при входе на тот коридор, куда вы идете.

Жду Вербицкого. Над секретаршей висят графики поступающих в город дров. Смольный – это партия; Мариинский дворец – правительство[128 - Мариинский дворец был построен в 1839 – 1844 гг. для вел. княжны Марии Николаевны. В 1906 – 1907 гг. там проходили заседания Государственного совета; после 1945 г. помещался Ленгорсовет (Исаакиевская пл., д. 6).]. Нами управляет чиновничество в квадрате. Горком партии, райкомы, обкомы, Ленсовет, горсоветы, райсоветы – имя им легион, именно тот легион, который переселился в свиней (ап. Марк, 5 гл.). Дождаться бы только того момента, когда они ринутся в море.

Вербицкий – разжиревший, как они все, человек. Начал довольно нелюбезно, что квартирные вопросы не входят в его компетенцию. Но все же вызвал к телефону юриста по жилищным делам и выяснил, что для длительно живущих в квартире норма остается в 9 метров, а для вновь вселяемых 6 метров. Посоветовал сделать внутреннюю перепланировку, т. е. считать большую площадь за большим количеством людей, «а если вас будут теснить, позвоните мне».

Который уж раз за эти 30 лет приходится отстаивать свой угол!

9 мая. День Победы. На Доме Красной армии (теперь он называется Дом офицеров!) вдоль Литейной повешены с 1 мая портреты всех генералов с генералиссимусом посередине, все, кроме главного героя, взявшего Берлин, все, кроме Жукова. Он в опале. Я не могу смотреть на эту подлость. И я не знаю человека, которого бы более единодушно ненавидели все, чем Сталина.

Обывательские анекдоты. Два еврея сидят на концерте Ойстраха. Мойша плачет и говорит соседу: «Смотри, Абраша, один еврейский мальчик играет, а пятьсот человек плачут». – «И чего тут плакать, Мойша. Я знаю одного грузинского мальчика, который-таки не играет, а сто восемьдесят миллионов плачут».

Сошлось несколько человек, разговорились. «Ну, как живете? Я живу, как моль. Два пальто проел, за женино платье принялся». – «А я, как сыр: весь в дырочках и слезах». – «А я, как шина, все время верчусь, и каждый день надувают». – «Моя жизнь это маршрут трамвая № 4. С острова Голодая[129 - В западной части Ленинграда; после 1926 г. остров Декабристов.], мимо магазина Елисеева[130 - Один из крупнейших ленинградских продуктовых магазинов на Невском пр., д. 56/8.], на Волково кладбище». – «А я живу, как Ленин: в землю не закапывают и жрать не дают».

Вот уж можно сказать с Гоголем: над кем смеетесь?..

А жизнь чудовищна. Наталья Васильевна рассказывала… Муж убит на фронте. Женщина заводит любовника, который согласен жениться, если она изведет дочку. Мать избивает ребенка (шестилетнюю), бьет кирпичом по голове. Соседи доносят, и ребенка увозят в больницу. Девочку расспрашивают, почему она вся в синяках. Она отрицает вину матери. Следователь приходит в больницу и ласковыми разговорами доводит девочку до признания. Она плачет и говорит: «Бедная мамочка, как могла она это делать».

Такие случаи были и прежде, Достоевский писал о каком-то процессе в этом роде[131 - Речь идет о шестилетней девочке, выброшенной из окна четвертого этажа. О процессе над сделавшей это ее мачехой Достоевский писал в Дневнике писателя: в мае 1876 г. (Глава первая. Г-н защитник и Великанова) и в апреле 1877 г. (Глава вторая. Освобождение подсудимой Корниловой).]. Теперь об этом не пишут – у нас нет преступников, у нас все благополучно. А такие факты стали обыденными. Нищета доводит до разбоя, до людоедства, до преступления.

Я стояла в очереди в магазине. Передо мной две женщины, работницы, еще молодые, лет по 30. Одна была с семилетним сыном. Мальчик худенький, иссиня-бледный. Они рассказали, что сейчас по всем заводам снижены расценки, где на 50 %, где на 60, на 70, смотря по «операциям», выразилась одна из них. А цены повышаются.

И Сталин имеет наглость говорить Стассену: «Неправда ли, в Европе сейчас очень плохо?»[132 - 9 мая 1947 г. в беседе с Г. Стассеном Сталин указал на проблемы с финансами, сырьем и продовольствием, перед которыми стоят крупнейшие страны.]

Ирина Вольберг присутствовала на суде при разборе дела мужа и жены, которые с 1943 по 1946 год убили и съели 18 человек.

Я за это время измучилась. Ни Вася, ни Наташа денег не посылают. И вот, чуть забрезжит утро, я просыпаюсь и мучительно придумываю, что бы сегодня продать. Какие книги. В магазинах, покупающих книги, очередь продающих бывает даже на улице. Я стояла в подобной очереди. Продала тогда «Les trois mousquetaires», «Nana»[133 - «Три мушкетера» (1844) Дюма (отца), «Нана» (1880) Золя.], что-то Мопассана, еще что-то, Rosette[134 - блюдечко (фр.).] с рисунками Ватто, получила 140 р., пошла на рынок, купила 6 кг картошки (96 р.), два стакана крупы (20 р.).

Продала 1-е издание Пушкина 1838 и <18>41 <годов>, 11 томов, которое я берегла как зеницу ока, за 560 р.