Ничего, кроме личного

– Ты… серьезно?

– Вполне. Засиделись мы с тобой тут.

Виктор благодарно обнял подругу. Заметив, как преобразилось ее лицо, он решил, что так выглядели жены декабристов, согласившиеся сопровождать мужей в Сибирь. Виктор слишком много читал книг, поэтому ничего не понял. Книги ведь притупляют не только зрение, но и здравый смысл.

У Влады было лицо игрока, которому довелось наступить на кружок, с которого открывается путь на много шагов вперед.

На новом месте

Квартиру для генерального директора и владельца элеватора Антона Петухова нашли через агентство, которое обслуживало клиентов премиум-класса. Прочим категориям граждан такие квартиры не полагались, точнее, были не по карману. Просторная, обставленная с изяществом, замешанном на хорошем вкусе и деньгах, с окнами от пола до потолка, откуда открывался вид на морскую гладь.

Когда Антон переступил порог новой квартиры, то понял, что прежние годы он жил в сарае. Хотя никогда этого не ощущал. Но контраст безжалостно требовал назвать московскую квартиру сараем. Одного взгляда на отделку и мебель было достаточно, чтобы поверить, что дизайнер – это тоже профессия, а не легенда для девушек при знакомстве в ночных клубах.

Дети, не умея ценить прекрасное, шумно начали занимать свои комнаты. В отличие от них, Антон и Лена продвигались в глубь квартиры медленно, осторожно, как будто боялись спугнуть мираж. Они трогали статуэтки, проводили руками по стенам, оглаживали дверные ручки. Они напоминали слепых. Счастливых слепых.

– Вот видишь, – сказала Лена. – А ты не верил.

– Во что я не верил?

– Не во что, а в кого. В себя.

Лена имела в виду то, что весь период, пока шли торги за элеватор и оформлялись права собственности, Антон ходил с видом человека, который непрерывно щиплет себя, чтобы проснуться. Если бы сделка сорвалась, Антон, пожалуй, только обрадовался бы. Но все прошло настолько легко и быстро, что именно про такие ситуации говорят «без сучка, без задоринки».

Правда, сначала на торги вышла какая-то шальная фирма, которая не поняла ситуацию и тоже попыталась участвовать в аукционе. Пришлось изыскивать технический повод остановить торги. Затем Тихон Ерофеевич встретился с представителем этой фирмы и нашел аргументы в пользу того, что так делать не следует. После чего продажа возобновилась, но желающих за пять копеек купить элеватор, кроме фирмы Антона Петухова, больше не нашлось. Ну, а раз нет конкурентов, то и роста цены нет. Сделка совершилась.

Элеватор выплыл из гавани государственной собственности на рыночный простор. На капитанском мостике стоял Антон Петухов, а роль заботливого лоцмана, прокладывающего путь к берегам изобилия, взял на себя Тихон Ерофеевич. Ничто не предвещало шторм.

Однако Антон продолжал щипать себя, проверяя, не сон ли это.

– Что нос повесил? – дежурно шутил Тихон Ерофеевич.

– Да нет, я ничего. Просто у меня строение лица такое, – оправдывался Антон, – не обращайте внимания.

– Лицо – это вообще ни о чем. Спрашивать буду по банковским выпискам, – смеялся довольный шеф.

Если Антон нервничал и сомневался, справится ли с вверенным ему бизнесом, то его жена, Лена, имела вид человека, который наконец-то получил заслуженное. Она без ложной скромности приписала элеватор и новую квартиру своей неустанной заботе по прочищению Антоновых чакр. Уж если ей удалось вылечить его от заикания – а со временем возобладала именно такая версия случившегося в тибетском ашраме – то уж изменить рисунок его судьбы она тем более сможет.

Долгими ночами Лена перерезала воображаемыми ножницами нить, связывающую Антона с невезучестью. Медитативная техника требовала, чтобы невезучесть предстала перед мысленным взором как что-то конкретное, осязаемое. Лена представляла себе невезучесть мужа как груду камней, которыми торгуют на строительном рынке. Неудивительно, что после такого перерезания, осуществляемого силой мысли, Лена покрывалась потом, как от таскания тяжестей.

Впрочем, Лена не пренебрегала и простыми, проверенными временем способами. На прикроватной тумбочке у изголовья Антона всегда сидела деревянная лягушка с зубчатой спиной, по которой надо было водить палочкой, извлекая противный рваный звук. Как известно всем посвященным в тайное знание, этот звук приманивает деньги. Их отсутствие Лена связывала лишь с тем, что Антон сильно уставал на работе и забывал перед сном тридцать три раза провести палочкой по загривку лягушки.

То, что удача наконец-то повернулась лицом к Антону, Лена сочла закономерным результатом своих стараний. Другими словами, наконец-то количество ее трудов перешло в качество их жизни. Именно так Лена восприняла новость про элеватор, море и новую квартиру. Технические детали прошли мимо нее. Муж не посвящал ее в сценарий грядущей передачи объекта в руки Тихона Ерофеевича.

Только один раз, когда жена совсем уж неприлично раскатала губу, мечтая о разделении собственности с будущими зятьями, Антон туманно сказал:

– Это вряд ли.

Сколько ни тормошила его Лена, он так и не обосновал свой пессимизм. Это «вряд ли» не понравилось Лене. Значит, ей предстоит еще много работы по укреплению веры Антона в свой предпринимательский гений.

Наметив цель, Лена ударила по ней из всех орудий своих многочисленных чакр. Неуверенность Антона она представила себе в виде непропеченного хлеба, а себе отвела роль духовки, которая должна довести этот невнятный продукт до состояния золотистого каравая. И вот тогда они все вместе, дружной семьей, вопьются в него зубками и разорвут каравай в клочья. Так они покончат с неуверенностью Антона в собственных силах. Лена стала медитировать, распаляя в себе внутреннюю духовку.

Она отказалась от частной практики, полностью сконцентрировалась на муже. Да и в деньгах они теперь не нуждались. У Антона был хороший директорский оклад. Став обеспеченной женщиной, Лена послала в самостоятельный полет всех своих клиентов, написав проникновенный пост в блоге, что только собственными силами мы можем превратить ковер своей жизни, по которому все топчутся, в ковер-самолет.

Тем временем Антон входил в курс дела. Он имел техническое образование, и поэтому все, что касалось устройства элеватора, довольно быстро перестало вызывать у него вопросы. Тем более что вместе с элеватором «купили» трудовой коллектив. Технологи, механики, разнорабочие честно делали свою работу. Проблемы если и возникали, то так или иначе решались, и Антон по этому поводу не особо переживал.

Труднее ему давалось взаимодействие с региональной властью. Только сейчас он в полной мере оценил мудрость городничего из гоголевского «Ревизора». Там, помнится, кто-то помянул государство, на что городничий откровенно заметил: «Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь». Антон все чаще, выходя из разных кабинетов, повторял про себя эту фразу. Он готов был под ней подписаться.

В очередной раз, запутавшись в ответе какого-то местного чиновника на простой вопрос о возможности субсидированного кредитования, Антон окончательно признался себе, что он к таким диалогам не пригоден. Он не мог разгадать ребус, когда на все его вопросы чиновник отвечал «да», а в итоге получалось как бы «нет». При этом чиновник тупил взор и нежно краснел. Антон вышел от него в полном изнеможении. Не выдержал, позвонил Тихону Ерофеевичу:

– Сил моих нет по кабинетам ходить, вопросы решать. Мне проще самому вместо лопастей зерно переворачивать.

– А ты думал! Это целая наука!

– Я в ней не силен, – честно сознался Антон.

– Овладевай! Я же не могу из Москвы все твои текущие вопросы решать. Хлопотно, да и подозрительно. Для всех ты единоличный собственник элеватора.

Тихон Ерофеевич представил, как повисший нос Антона опустился еще ниже.

– Ладно, не дрейфь. Кинь клич, дай объявление. Найди себе кого-нибудь в помощники по взаимодействию с органами власти. Это нормальная практика.

Вечером Тихон Ерофеевич перезвонил сам.

– Я тут подумал. Ваши местные кадры – это вообще ни о чем. Они все с местными чиновниками в непонятных отношениях. Могут групповым образом тебя поиметь.

– Что могут сделать? Простите, не расслышал.

– Изнасиловать. Слышно?

– Да.

– Давай так: пиши набор квалификационных требований, и мы разместим вакансию в приличном кадровом агентстве. Здесь, в Москве. Найдем что-нибудь стоящее.

– А поедут из Москвы?

– Посмотрим. Разные обстоятельства у людей бывают. Короче, кидай мне, я тут сам кадровое агентство найду. Ну все, береги мой элеватор, – многозначительно попрощался Тихон Ерофеевич.

Антон был счастлив. Скинуть с себя такой груз – редкая удача. Как бы он, человек не местный, искал здесь нужного специалиста? По пляжу с табличкой ходил? В чебуречных объявление расклеивал? А в Москве найти кого угодно можно. Столица набита теми, кто умеет говорить с чиновниками на понятном им языке, кто понимает, почему тот потупился или покраснел. Вот и славно, вот и хорошо!

Тихон Ерофеевич тоже пребывал в приподнятом настроении. Он вообще любил, когда все происходит так, как он задумал.

– Оль, – набрал он номер сестры, – пусть твой человечек пишет резюме. Клиент созрел!

– Наконец-то, – ответила Ольга. – Долго же твой Антон не сдавался. Упорный он парень, как я погляжу. Господи, ну когда уже эти бизнесмены поймут, что в действительности все не так, как на самом деле.

Они посмеялись заковыристой шутке, в которой была лишь доля шутки.

Осталось найти карманное кадровое агентство, которое за соответствующее вознаграждение подберет на должность помощника правильного человека. Ольга заранее знала, что этого человека будут звать Виктор. Как там его? Фамилия вылетела из головы, она привыкла использовать прозвище. «Скунс не подведет», – тепло подумала она.