Путь Бенун

Мать Теней подала знак знахарю, который подтащил Фенси Броу к светящемуся контуру, обозначавшему границу, за которой начиналось царство окорува. Тот, кто переступил ее, уже себе не принадлежал.

– Он слишком слаб, чтобы говорить со мной.

– Прояви милость, о, божественный окорува!,– попросила смиренно и настойчиво Мать Теней. – Загляни в его душу, пока он без сознания и реши. Абику скоро поймет, что мы его обманули, начнет мстить. С такой обузой мне будет непросто. Я дала обещание, что не брошу его.

– Он торговался?

– Нет, хотя мог. Он простился со своими спутниками, желая одного – искупления.

– Со своими спутниками? Хорошо. Скажи им, пусть окажут своему другу последнюю милость и поднесут его ко мне.

В голосе божества послышалась издевка: устраивать испытания на крепость духа и способность к самопожертвованию, было любимым развлечением божества. Выбор обнажал сущность любого.

Мать Теней посмотрела на знахаря и поняла, что ему точно не следует встречаться с окорува. В его душе слишком много путанного и темного. Слишком долго он общался с духами, выступая посредником между ними и рабами, которые обращались за содействием.

– Могу я…

– Ты? – удивилась Мать Теней и посмотрела на Убо. – Не боишься, что окорува не просто подпалит твою шерсть, а поджарит до костей? Мне же не надо объяснять тебе, чем грозит ритуал таким существам, как ты?

Вопрос повис в воздухе потому, что Мать Теней и сама не знала на него ответ.

Никогда прежде сущности, избравшие для себя звериный облик, с окорува дел не имели. Считалось, что свой выбор они уже сделали и никаких изменений в их облике уже не предполагалось. Даже, если они передумают, все равно не смогут изменить свой облик и проживут не одну сотню лет, пока сердце зверя не остановится добровольно. Матери Теней общение с окорува не грозило ничем. Но по правилам она не имела права переступать границу, соблюдая паритет, установленный не ею, а более мудрыми и могущественными. Что же делать? Она посмотрела на Фэнси. В его теле осталось совсем немного жизни и она уже затухала, как догоравшая свеча.

– Помоги, – приказала она и показала знахарю на крысу. Он поклонился и не глядя на Убо, бережно положил Фенси поперек ее горбатой спины. Чтобы безвольное тело не соскользнуло, Убо опустилась на четыре лапы. Душа Фэнси испуганно заметалась, пытаясь укрыться в спутанных волосах умирающего.

– Быстрее! Это его последний шанс.

Крыса на мгновение замерла перед раскаленными камнями, преграждавшими путь и прыгнула вперед. Послышалось шипение и запах паленой шерсти.

Мать Теней и знахарь видели, как окорува метнулся навстречу, окутал Убо с ее ношей огненными крыльями, скрыв за плотной завесой будущего пламени.

***

Сколько продлится обряд, не знал никто. В некоторых случаях на это уходило несколько дней. Судя по тому, каким плотным было огненный кокон, у окорува не было однозначного ответа – как поступить с теми, кто добровольно явился на суд.

Мать Теней, пользуясь передышкой, попыталась дотянуться до Бенун.

– Только не это, – прошептала она, узнав место, где пребывала бестелесная абоса. Пустота. Там не было ничего: ни времени, ни воспоминаний. Туда, как правило, попадали души, измученные земным существованием. Хорошее место, оно помогало восстановить равновесие, обрести покой, если бы не одна особенность. Попавшему туда предстоял выбор – вернуться назад, обновленным или остаться там навсегда.

Тело Бенун будет жить до тех пор, пока голод и жажда не убьют его.

– Абику, это все ты! Когда же ты насытишься? Сколько можно копить в себе зло? Лопнешь!

Мать Теней ощущала растерянность и печаль. Человеческие чувства неизбежно возрождались в ней, когда приходилось общаться с людьми слишком часто и подолгу, как сейчас.

–«Ей там понравится. Бенун застрянет там надолго. Кто знает, когда она решит вернуться? И будет ли смысл, если к тому времени от ее тела ничего не останется? Юджин уйдет. Несчастная Бенун снова будет одна. Опустошенный дух, который никогда больше не наполнится любовью. Нет, такой участи абоса, пока у нее есть тело, я не могу допустить. Ее мать и бабушка мне этого не простят. Меня обвинят либо в бездействии, либо в неразумных решениях. Неизвестно, что опаснее для единства сестринства».

– Смотри! Что там?

Возглас знахаря вывел ее из раздумья. Мать Теней посмотрела в сторону окорува и поняла, что его так взволновало. Языки пламени замедлили свой танец. Сквозь нестерпимое белое свечение проступили очертания человеческой фигуры.

Тело мужчины висело в воздухе, будто в ванне, погруженное в раскаленную лаву. Кожа почернела и начала сползать с него хлопьями.

– Это Фэнси? Что это с ним? Понятно,что – конец Фэнси, – проговорил знахарь, чувствуя вину и облегчение, что не он оказался на его месте. Даже на расстоянии он чувствовал, как жжет окорува.

Огонь снова уплотнился и увеличился в размере. Мать Теней по опыту знала – приближался момент, когда решится судьба того, кто пожелал освободиться от зла и тьмы.

Ей уже приходилось видеть, как те, кого она считала лишь тронутыми печатью демона, окорува не освобождал, а безжалостно сжигал. Она с недоумением смотрела потом на горстку пепла, пытаясь понять, что же она просмотрела в душе не прошедшего испытание? Ответ приходил не сразу. Однажды она простояла над пеплом так долго, что луна успела поменяться местами с солнцем десять раз. В тот раз она познала истину: всей мудрости может не хватить, чтобы постичь тайну человеческой души, которую она намерена скрыть и только окорува способен увидеть все. В согласии на суд могло быть больше гордыни, чем веры. Человеческая душа только кажется открытой и невинной. На самом деле в ней большую часть жизни царит мрак. Недооценку своих преступлений окорува не прощал никогда.

Он сжигал все, кроме песчинки добра и сострадания, давая шанс возродиться к новой жизни. Если такой частички не находилось, окорува принимал добычу, как должное. Окорува не ошибался и тем самым исправно служил судьбе орудием неотвратимого возмездия даже за то, о чем сам человек уже и не помнил. Суд следовало принимать на веру или не связываться с этим ритуалом вовсе и тем более не уговаривать кого-то его пройти, чтобы что-то там доказать себе и другим.

После потери человека, которого Мать Теней в одной из своих прошлых жизней, похоже, любила, она прибегала к окорува крайне редко. Для Фэнси Броу, о котором она не знала ровным счетом ничего, это действительно мог быть тот самый единственный шанс. Она предложила, ничего толком не объяснив. Он согласился, ни на что не надеясь.

Выждав время, Мать Теней снова посмотрела на окорува. Ей показалось, что в центре кипящего пламени не одна, а две человеческие фигуры.

– «…Женщина?»

Мать Теней не питала иллюзий насчет судьбы Убо и не особо о ней сожалела, одной тварью больше, меньше.

– Нет, вытолько посмотрите, он превратил нашего Фэнси в бабу? – знахарь вложил в эти слова столько эмоций, что Мать Теней не удержалась и отвела взгляд от ритуального огня, чтобы посмотреть на человека. Знахарь стоял с отрытым ртом и глазами, выпученными, как у речного рака. – Тебе померещилось.

– Правда? А ты сама посмотри! – знахарь не выдержал, вскочил и вытянувшись в струну, показывал рукой в сторону окорува. – По-твоему, я слепой? Там женщина! – Впрочем, возможно, ты прав. Окорува превращениями не занимается. Воля божества, которая всегда справедлива, обнажает истинный облик и судит его, а не личину, которая могла прирасти.

Мать Теней тоже стала присматриваться к очертарниям фигуры, стараясь угадать, чью сущность скрывает в себе эта форма.

– "Окорува решил подшутить над нами? Или это воплощение его собственной мечты о несбыточном..? С кем же он ею поделился? Мир меняется и божества меняются вместе с ним".

Глава 12

Нить уже не пульсировала. Она потемнела, сморщилась и повисла в воздухе, похожая на высохшего дождевого червя.

– Получилось? Окорува освободил Фэнси? – спросил с надеждой Макимба, переводя взгляд с Матери Теней на явно неживую нить.

– Освободил и от чего именно, узнаем позже. Главное, что удавки больше нет. Дик пока в неведении, спит. Когда он в таком состоянии Абику не может контролировать реальность, иначе сразу бы понял, что Бенун ускользнула. Как только парная с ней сущность Бенун поймет это, то овладеет телом и вернет свой прежний облик.

Послетакого ответа больше вопросов Макимба не задавал, чтобы и дальше не показывать свою беспомощность перед силой, которая его подавляла. Это как спрашивать у бури, почему она испытывает на прочность людей одинаково с деревьями, скалами. В чем их общая вина и есть ли она?

Огонь медленно затихал. Мать Теней задумчиво всматривалась в очертания фигуры, которая вызвала у знахаря такую бурную реакцию. Она исключила возможность мгновенной реинкарнации охотника за головами.

– «Неужели это хранитель жреца? Невероятно. Поскорее бы уже все закончилось. Пока Абику не унюхает отсутствие души в теле Бенун, мы на шаг впереди и должны воспользоваться этим».

– Послушай меня, – Мать Теней обратилась к знахарю. – Здесь мне делать больше нечего, справитесь сами, когда разберетесь, кто кем стал. Не сомневайтесь в справедливости окорува, иначе он воспримет это как оскорбление и уничтожит вас вместе с этой пещерой. Об одном прошу, позаботьтесь о юноше, который скоро проснется и начнет задавать во.. Где же он?

Мать Теней только сейчас обнаружила, что Юджина нигде нет. Мысль о том, что Абику перехитрил ее и похитил юношу снова, она отбросила сразу. Не заметить присутствие такой силы было невозможно. Она убедилась еще раз, что Абику в своем мире, распаляет желания Дика Трейси, усыпляя его своими лживыми посулами. Тело Бенун все еще там, где и было с момента «бегства» Бенун. Фэнси не так важен для ее планов, не говоря про хранителя. Куда исчез Юджин, вот в чем загадка. Когда она видела его в последний раз, он спал на камнях и не подавал даже признаков скорого пробуждения.

Она внимательно осмотрела все вокруг и ощутила слабый след, который вел в сторону выхода из пещеры. Возможно, Юджин очнулся и, приняв их за врагов, попытался скрыться. В пещере можно было легко заблудиться или погибнуть в одной из коварных, незаметных, бездонных расщелин – обидно после чудесного спасения. С этими мыслями Мать Теней шагнула в тень и растворилась в ней.

Макимба не заметил, когда остался в одиночестве. После того, как окорува погас, пещера окончательно погрузилась во мрак. Макимба растерянно таращился в темноту, напрягая слух и бесполезное зрение. Послышался легкий шорох, больше похожий на дыхание. Кто-то невидимый приближался к нему.