Билет до счастья

Он быстро закинул мой чемодан с эмблемой БМВ в багажник и с визгом стартанул с места.

Уже не новый, но комфортный и ухоженный мерседес несся с сумасшедшей скоростью по трассе от Храброво до Калининграда. Я напряглась и какое-то время смотрела вперед, разглядывая крупный затылок водителя и его огромные руки, обхватившие толстыми пальцами всю окружность руля. Удостоверившись в том, что он уверенно давит на педаль, я успокоилась и стала смотреть в боковое окно. Наблюдая за мелькающими редкими малоэтажными строениями, я поразилась такому скудному однообразию и отсутствию многоэтажных зданий. Кругом были ровные поля, а попадавшиеся по пути строения находились на значительном расстоянии от трассы. В целом картина напоминала европейскую и существенно отличалась от наших подмосковных дорог, плотно застроенных чем попало вплотную к проезжей части. Решив поддержать разговор об охоте, я спросила:

– Юрий, а Вы на кого охотитесь?

– На всех, – уклончиво ответил он и засмеялся.

Я про себя подумала, что продолжать разговор, видимо, не стоит и на всякий случай засмеялась, вспомнив чей-то афоризм: «Последним смеется тот, кто ничего не понял».

Тем временем мы въехали в город Кёнигсберг, который называть Калининградом у меня никак не получалось. И эта цитадель истории вызывала такую жалость потрепанным видом своих окраин, напомнивших мне провинциальную Каширу времен моего детства или какое-нибудь село Смирновское, состоящее из десяти пятиэтажных блочных домов. А Юрий продолжал гнать свой Мерс с бешеной скоростью, ловко вписываясь в повороты узких однополосных улиц и игнорируя красные сигналы светофоров.

– А у вас в городе камер наблюдения нет? – спросила я, удивившись его смелости при нарушении правил дорожного движения.

– Нет. Это у вас в Москве все ходят строем, а у нас тут свобода, – гордо ответил он.

В этот момент такой же свободный джигит на своем Мерсе «подрезал» нам так, что Юрий не удержался и выругался нецензурно, а потом добавил.

– Извините. Это только русские так ездят.

Вот тут я уже ничего не поняла. Что он имел в виду под словом «русские»? Хорошо это или плохо? Но уточнять не стала, чтобы не навлечь на себя лишнего негатива, и приняла решение оставшуюся часть времени помолчать.

До места мы добрались за двадцать минут. Юрий также бегом донес мой чемодан до дверей отеля и махнув мне рукой, опять же со свистом умчался на охоту.

Поднявшись по ступеням и пройдя в фойе отеля через вертушку со стеклянными дверями, я быстро забрала электронный ключ и поднялась на последний этаж, где находились люксы и два одноместных номера комфорт-класса. Как оказалось мне повезло, потому что другие одноместные номера заняли гости из Мурманска, прибывшие чуть раньше меня. Надо признаться, что комфорт оказался действительно комфортом, номер был просторным, с большой двухместной кроватью, большим столом и огромной ванной в туалетной комнате.

Бросив чемодан, я решила немного прогуляться и освоиться на новом месте, загрузив в интернете карту достопримечательностей Калининграда.

Во время прогулок по улицам центральной части древнего города Кёнигсберга мне все больше казалось, что я начинаю парить над землей от захватившего меня чувства необычайной свободы и раздирающей мою душу красоты сохранившихся строений Восточной Пруссии. Привыкшая к опостылившим своей безликостью прямоугольным, многоэтажным изваяниям столицы, а также к многолюдным башням-муравейникам, набитым никому уже не нужными товарами, офисами и постоянной сутолокой, здесь я любовалась мягким линиям барочной архитектуры, доставшейся нам в наследство от бюргеров и курфюрстов, проживавших в этих краях до войны. И с каждой минутой мне всё больше нравился в этот средневековый город с чудом уцелевшими после бомбардировок Второй мировой войны готическими кирхами.

Заглянув по дороге в марципановую лавку и купив марципановый кофе, марципаново-шоколадный батончик и круассан с марципаном я вернулась в отель, где, завалившись на кровать, я машинально нажала пульт от телевизора и сходу попала на спортивный канал, что указывало на то, что до меня в номере проживал явно командировочный мужского пола. Впрочем, я и сама любила посмотреть футбол, особенно Лигу чемпионов, когда играла моя любимая команда «Челси». И к моему удовольствию, именно матч Лиги чемпионов начинался сейчас в прямой трансляции.

– Урааа! – крикнула я от охватившего меня чувства наступившей свободы и стала смотреть на бегающих по зеленому полю футболистов.

Первая экскурсия моего путешествия в «Зазеркалье» начиналась через два часа и поэтому я могла себе позволить принять душ и поваляться, наслаждаясь высоким футболом.

Изучив попутно программу моего пребывания на землях балтийских, я набросала небольшой план тех мест, куда я должна непременно попасть помимо экскурсионной программы. И в первую очередь это было посещение Марты в прусском Раушене, переименованном в Светлогорск. Поездка туда должна была состояться в третий день экскурсионного тура, и я сказала себе словами известной героини Скарлет:

– Об этом я подумаю завтра.

За окном начал накрапывать мелкий осенний дождик. Я прихватила с собой зонт и вышла к припаркованному на стоянке у отеля экскурсионному автобусу.

– Добрый день, меня зовут Агне, – поприветствовала меня приятная круглолицая девушка с вьющимися мелкими кудряшками рыжих волос, – проходите пожалуйста и занимайте любое место.

Я поздоровалась и заняла любое, свое любимое место в самом конце автобуса, на которое обычно никто не претендует, потому что сиденья там не откидываются. Здесь я сидела, как королева, одна на длинном диване соединенных между собой автобусных кресел последнего ряда.

Девушка оказалась славной и очень начитанной. По мере того, как автобус двигался по заданному маршруту, мы с интересом слушали разные истории про Кёнигсберг, город, который был возведен во времена расцвета Тевтонского Ордена в окрестностях одноименного замка.

На первой остановке мы посетили район Амалиенау, где красовались между соснами и дубами восхитительные виллы респектабельных жителей этого региона. Но самым восхитительным строением, поразившим меня с первого взгляда, была кирха памяти королевы Луизы, горячо любимой всеми пруссами и их потомками.

Гуляя по плавным линиям улиц я любовалась завораживающими своим разнообразием виллами, построенным вначале ХХ века, и в то же время выдержанным в едином югендстиле, украшенными башенками и флюгерами, и мне почему-то очень захотелось остаться здесь навсегда. Меня поражала изящная красота некоторых строений, отреставрированных современными отделочными материалами, отчего они походили на домики из сказки, тем самым создавая неповторимую атмосферу тридевятого царства.

Осень здесь еще не вступила в свои права, поэтому несмотря на накрапывающий мелкий дождь, сквозь плотную листву вековых деревьев пригородного парка Амалиенау, начало проглядывать солнышко и стало совсем тепло. Уходить отсюда вовсе не хотелось, и я дала себе слово, что обязательно вернусь и поброжу еще несколько часов по этому фешенебельному кварталу.

Экскурсионная группа выдвинулась по маршруту в сторону бывшего Кнайпхофа, а ныне острова Иммануила Канта, фанатично почитаемого философа и почетного жителя Кёнигсберга, покоившегося у стен центрального Кафедрального собора.

Величественное здание темно-коричневого цвета поражало совей средневековой строгостью и в то же время притягивало как магнитом, предлагая переступить очерченные границы веков и погрузиться в эпоху расцвета государства Прусского.

– Иммануил Кант учился в Кёнигсбергском университете и позже стал его профессором и преподавателем, – рассказывала биографию философа рыжеволосая экскурсовод, стоя около металлической ограды захоронения, – и существует поверие, что Кафедральный собор не пострадал во время Второй мировой войны благодаря тому, что здесь покоится великий ученый.

Группа что-то бурно обсуждала, задавая вопросы и получая ответы от гида. А я была счастлива от сопричастности ко всему происходящему, от этой долгожданной возможности и не покидающего меня ощущения парящей в воздухе свободы.

– Великая заслуга Канта в том, что он не покинул родной Кёнигсбергский университет и способствовал его процветанию, несмотря на приглашение Императрицы Елизаветы приехать в Москву, – продолжила Агне.

– Великая заслуга Канта в том, что он сказал: «Платон мне друг, но истина дороже», – ляпнул кто-то из толпы.

– Кант этого не говорил. Зато он говорил: «Имей мужество пользоваться собственным умом», – начал разгораться неожиданный диспут.

– Великая заслуга Канта состоит в том, что он был сторонником Вечного мира, который может быть достигнут путем всеобщей демократии и международного сотрудничества, – вдруг услышала я раздавшийся за моей спиной мужской голос одного из стоящих рядом многочисленных слушателей, присоединившегося к нашей группе.

– Возможно, – сказала, улыбнувшись, наша кучерявая девушка.

А я подумала: «Надо же, как он прав. Будто бы уловил мои мысли о свободе и вечном мире во благо всего человечества».

Закончив экскурсию, Агне предложила посетить органный зал Кафедрального собора, где начинался концерт.

Я выдвинулась в сторону больших металлических ворот, ведущих внутрь собора, заметив в бежавшей за мной толпе экскурсантов того молодого мужчину, который так взбудоражил мой мозг своим высказыванием о концептуальных предпочтениях великого философа. Мы улыбнулись друг другу и последовали на свободные места, расположенные под сводами готического строения.

Слушая огранную музыку, я стала вспоминать прочитанные мною в запой лекции моей мамы, которая много лет преподавала философию. То ли от того, что территория, на которой я сейчас находилась, была пропитана многовековыми знаниями, то ли от того, что все же я воспитывалась в высокодуховной среде людей интеллектуальных, но мне приходили на ум теории из теологических воззрений античных философов о морали. Ведь Золотое правило морали, сформулированное Сенекой, звучит так: «Обходись со стоящим ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобой обходились стоящие выше».

И тут же всплывали теологические концепты истоков христианства, Римской империи и фарисеях – толкователей ветхозаветных иудейских законов.

В сущности, в основу ветхозаветных законов легли учения античных философов: Платона, Сенеки, Филона Александрийского. А само христианство зародилось в Иудее, которая тогда находилась под протекторатом Священной Римской империи.

Думая обо всем этом, я понимала, что мне ещё предстоит увидеть Тевтонские замки, посетив места распространения христианства миссионерами католиками, фанатично верившими в Хилиазм и второе пришествие Христа.

Путники

Время. Эпохи. Этапы. Хронос закручивает временную спираль, остужая и раскаляя планеты, меняя события и цивилизации, порождая расы и племена народов, создавая их традиции и обряды. Много веков прошло с тех пор, как в 1189 году Саладин отнял у христиан святыню – гроб Господень. И тогда Средневековая Европа объединилась под знамена рыцарей Крестоносцев.

Рыцари Тевтонского Ордена Святой Марии, воодушевленные первыми крестовыми походами в Святую землю и построившие в Акре резиденцию Великого Гроссмейстера Ордена – замок Штаркенберг, продолжали активно распространять христианство под покровительством Священной Римской империи и с одобрения Папы Римского Григория IX, бывшего кардинала-протектора Ордена францисканцев. В благодарность за свои миссионерские подвиги тевтонцы получили от Римской католической церкви земельные феоды и владения в Бари, Палермо и Праге, чем закрепили свое влияние в Европе.

Сентябрьское утро 1227 года было теплым и солнечным. В прорези оконных проемов Капитолия светили длинные лучи, красиво играя разноцветным спектром.

Папа Григорий IX вышел из темного коридора палаццо и двигался в просторное помещение с высокими сводами, где стоял длинный темный стол, за которым собрались ландмейстеры Тевтонского ордена во главе с Великим Магистром Германом фон Зальца на соборе Великого капитула Gro?gebietiger в Риме.

– Pater noster, qui es in caelis,

sanctificetur nomen tuum,