Мой волк

Девушка несмело выглядывает, прячась за тонкой гипсокартонной стеной – я вижу часть смешно вытянувшегося лица.

М-да.

Можно подумать так я ее не замечу.

– К-хм, – откашливается она и делает шаг. – Вас интересует что-то конкретное? – Подходит к стойке.

– Именно, – отвечаю я, приближаясь.

Еще три моих шага, и мышка запищит, повиснув в воздухе – я ярко представил, как хватаю ее за плечи и поднимаю. Будет достаточно одного рыка, и она точно все-все расскажет.

– Замечательно. – Она реагирует на мое приближение нервно. Отшатывается и смотрит мне за спину – ждет помощи. Но помощь не придет. Я перевернул информирующую табличку и теперь на двери красуется надпись «Закрыто».

– Розы? – спрашивает дрогнувшим голосом, встречаясь со мной взглядом. – Только сейчас приняла новую партию. Я вам принесу самые свежие, – тараторит она, мелкими шагами отступая к подсобке, а там, как я понимаю, есть еще один выход. – Пять?

Я хмыкаю и слежу взглядом за девушкой.

– Поняла, минимум десять. Выберу самые крупные бутоны, – в ее глазах ужас, и голос панически дрожит.

Зверь в бешенстве. Он рычит на человека. Ему не нравится страх, что исходит от девчонки. Да и меня он напрягает, вместо удовлетворения я чувствую досаду и неприязнь к самому себе.

– Я не хочу розы, – говорю ровным тоном. – Хочу вон те, – указываю на голубые шары на ножке.

– Это гортензии, – поясняет девушка и немного расслабляется. – Сколько вам? – спрашивает она.

– Пять, – отвечаю я, сжимая кисти рук в кулаки и заставляя себя стоять на месте.

Девушка берет деревянную лесенку на три ступеньки и подходит к указанному стенду.

– Пять, – повторяет она за мной, вынимая и осматривая каждый цветок.

Тянется, а я слежу за ее движением. И как я не стараюсь смотреть на чертовы гортензии, мой взгляд спускается к круглой заднице в светлых джинсах.

– Пять. Готово.

Девушка спускается, а я прочищаю горло и прошу:

– Еще пять.

Мышка поворачивается и произносит:

– Может, четыре или шесть. Дарить четное количество цветов – плохая примета. – На ее лице мелькает улыбка. – Если у вас, конечно, не скорбный повод.

Капец какой скорбный. Возложу букет на пах и всплакну.

Агата вновь забралась на лесенку и замерла – ждет моего ответа. Смотрит, приоткрыв пухлые губы. А я смотрю на них. Пристально. От нестерпимого желания поцеловать девчонку жжет в груди.

– Так сколько? – произносит она, рвано выдыхая.

– Шесть, – произношу я и делаю вид, что роюсь в кармане в поисках денег.

Агата не комментирует мой выбор, отворачивается, и спустя мгновение я слышу ее взволнованный вскрик.

Зверь решил за человека. Он лишь на мгновение завладел контролем, и я встал за спиной девчонки, плотно прижимаясь и упираясь каменным членом ей в бедро.

И ладно бы я просто подошел вплотную, нет, я ухватил девчонку двумя руками за талию и вдавливал в себя, хвастаясь своим мужским началом и… концом. Это точно какой-то вирус, поражающий не только половую систему, но и головной мозг.

– Что… что… вы делаете? – уточнила наивная мышка и мелко-мелко затряслась от испуга. И ведь и так понятно, что я делаю – пытаюсь произвести неизгладимое впечатление. – З…з…здесь камеры стоят, – произнесла она, не осмеливаясь двинуться с места.

А зверь решил добить девчонку и утробно зарычал:

– Моя…пар-р-ра…

Она перестала дышать. Цветы из дрожащих рук полетели на пол.

«Отойди, идиот, – приказал я себе мысленно. – Проверил – не ведьма. Та бы уже давно скрутила в бараний рог и заставила рыдать как пятилетку, а теперь ослабь хватку, забери цветы и подари их обиженной паре».

А я не в силах сдвинуться с места. Со мной такое впервые. Я даже Лесю смог отпустить после первой нашей встречи, а сейчас как прирос к земле.

– Отойдите! – попросила мышка срывающимся голосом, глубоко и шумно вдохнув.

– Не могу, – зачем-то ответил я честно.

Как можно отойти, если я словно счастье держу в своих руках. Невероятно хрупкое и чертовски запретное.

Я склонил голову и, закрыв глаза, потянул дурманящий аромат ее кожи. Вкусная. Идеальная.

Да что я творю?!

Я развернул девчонку лицом. Агата пошатнулась на лесенке и по инерции вцепилась в мои плечи. Опустила испуганный взгляд на свои руки и отдернула их. Точно мышонок – прижала кулачки к груди, не моргает – смотрит глазищами, ожидая моего следующего шага.

– Я уже говорила, вы меня с кем-то путаете, – прошептала она, покрываясь румянцем. – Я вас вижу второй раз за свою жизнь, – добавила аргумент, который, по ее мнению, должен был меня вразумить.

Я же наблюдал за движениями ее губ. За тем, как розовый язычок проходится по нижней пухлой губе, провоцируя на безрассудство. И я поддаюсь на провокацию, тянусь, желая поцеловать.

Девчонка охает, озирается и возвращается ко мне взглядом. Ее зрачки расширяются, дыхание частит.

– Нет! – вскрикивает она, изворачивается и остужает мой пыл, плеснув водой из пластикового вазона с гортензиями.

Тут даже зверь теряется, позволяя девчонке освободиться и спрыгнуть с лесенки.

Мышка суетится, пытается убежать. А на деле же выходят сумбурные движения руками и ногами и болезненное приземление на пятую точку.

– А-а-ай, – вскрикивает девушка и усаживается на гладкую плитку, словно фарфоровая кукла, широко раскинув прямые ноги. – Не подходите! – Выставляет руки.

Я обтираю лоб и подбородок, стряхиваю влагу с рубашки и брюк, протягиваю руку:

– Давай помогу встать. – Я жду с раскрытой ладонью.