Фиалковое сердце Питбуля

Шагаю к ней навстречу, но она, увлеченная своими мыслями и болтовней подружек, не смотрит под ноги и врезается в мое плечо, морщась, хотя я стараюсь смягчить нашу встречу, притормаживая ее движение рукой.

– Простите, пожалуйста!

– Ничего страшного… Эвридика.

Не удержался. Не смог не произнести ее имя, а она… Замерла, так и не сделав шаг, будто нас связали упругой лентой, и Эвридика уже выбрала всю ее длину с лихвой.

– Ты не ушиблась, Эвридика?

Удовольствие от возможности ещё раз произнести это заклинание. Ведь после него тысячи иголочек закололи подушечки пальцев и понеслись жалить руки, плечи, спину… И она обернулась…

Распахнувшиеся от удивления глаза. Я ныряю в них с разбега, делая крохотный шаг навстречу. Ноздри щекочет аромат цветов. Яркий, насыщенный. Такой обыкновенно у шампуней или гелей для душа. Улыбаюсь, заметив ещё влажные, темно-медные корни волос – точно, из душа! И давлю в зародыше голодную, взбунтовавшуюся фантазию, решившую дорисовать то, что не смог, но хотел бы увидеть. Никакой пошлости! Мне бы хватило и силуэта за матовым, запотевшим стеклом… Эстетичная красота. Будоражащая, дергающая за нервы недосказанностью.

– Назар!? Что вы здесь делаете?

– Стою. А ты?

– Я? – делает шаг, улыбается и оборачивается на окрик:

– Симонова! В десять у клуба! И не забудь надеть чёрное, если не хочешь платить две тысячи за вход!

– Я подумаю.

– Нечего думать, Симонова! – отрезала обладательница каре, явная самопровозглашенная королева с амбициями, в глазах которой, после оценивающего взгляда на меня, отчётливо вспыхнули значки вечно зелёных купюр. – Лучше пригласи своего знакомого. Вряд ли у него ладони похожи на Вовины.

Шутка, понятная только девчонкам, и они на нее взорвались дружным хохотом, а Эвридика густо покраснела, стесняясь того, что я услышал это сравнение с каким-то Вовой Липкоруким, судя по едким уточнениям из хохочущей толпы, разбежавшейся в разные стороны после быстрых «пока, до вечера, встретимся в клубе».

– Тоже балерины? – спросил я, пытаясь увести мысли Эвридики в другое русло, и она кивнула, краснея сильнее. – А я думал, что в обычной жизни они не такие.

– В смысле, не такие? – Эвридика подняла на меня глаза, а я пожал плечами и произнес первую пришедшую в голову чушь:

– Думал, они и в обычной жизни ходят в пачке и пуантах.

Робкая улыбка на губах в ответ. Прячет глаза. Поправляет лямку сумки на плече.

– Я провожу?

Помня про отказ на предложение подвезти и трёх свидетелей в машине, спрашиваю, но больше утверждаю. Вопросительная интонация – фикция. Я все равно провожу, это не обсуждается и решено с момента столкновения. Тот же Боск уже догадался, что стоит доехать до перекрестка и развернуться – припарковал машину поближе, чтобы я не повторял прогулку суицидника. Только Эвридика не отвечает, жмёт плечами, оставляя решение за мной. Я вижу это именно так. И делаю то, что хочу и должен сделать – забираю сумку и движением головы отдаю приказ Боску ехать следом.

– Эва?

«Даже не думай!» – взглядом прижигаю застывшего в дверях рыбоглазого парня с жиденькими желто-белыми волосенками. Внутрянка рычит, вмиг оскаливаясь, и он догадывается нырнуть обратно, за дверь, раньше, чем Эвридика обернется, а я сделаю что-нибудь более действенное, чем просто посмотрю.

Мягко подталкиваю Эвридику в сторону спуска с лестницы. Хочется подставить локоть, чтобы она взялась за него, но все же благоразумно давлю свое желание, радуясь ее неторопливому шагу. Не бежит – уже хорошо. Стесняется – чушь в помощь.

– Ты знала, что горгульи – символ целеустремленности и силы? Они защищают от злых духов.

– Кто? – спрашивает, смотрит на несколько фигур, украшающих здание, где находится ее балетная школа, и передёргивает плечами. – Они же страшные.

– Страшные, – киваю, соглашаясь, – но этим и отпугивают зло. В готической архитектуре ими украшали храмы.

– Хм… странная логика, – задумчиво смотрит на соседнее здание и пальцем показывает на василиска. – Эта страшилка тоже защищает?

– Да. В архитектуре часто используются мифические существа, кажущиеся на первый взгляд простой декорацией. В Питере, особенно в старой его части, можно устраивать целые экскурсии. Там есть дворики, в которых страшилки могут рассказать истории о домах и тех, кто их строил, больше, чем документы.

– Ты был в Питере?

Первое «ты», и меня распирает от него, будто по венам курсирует не кровь, а чистый эндорфин.

– Был. А ты?

– Нет.

– Съезди обязательно. Там красиво.

– А в Москве?

– Тоже был. Учился и по работе. Питер лучше.

– Горгульями? – улыбается, а я мотаю головой:

– Не только.

Странная, неловкая пауза. Эвридика чаще смотрит себе под ноги, чем на дорогу, но мне приятно с ней молчать. Иногда тишина говорит больше, чем слова.

– А что лучше? Мальдивы или Гоа?

– В архитектуре?

– Нет, вообще. У нас девчонки говорят, что там лучше.

– Чем? Статусом и фотографиями в Инстаграме[1 - Здесь и далее организация запрещенная на территории РФ]? – мне смешно, но интересно, что вызвало такой странный вопрос. – А ты сама как считаешь?

– Не знаю. Мне кажется, что море везде одинаковое. Нет, конечно, если только ради фотографий, то там лучше, но на море ведь едут купаться и отдыхать.

– Не все. Кто-то едет туда за другим.

– За чем?

– Статус, фотографии в Инстаграме, – повторяю я, улыбаясь шире.

Она смеётся. Мотает головой и вздыхает.

– А ты бы куда хотела? На Мальдивы или Гоа?

– Будешь смеяться, но хотя бы в Крым.

– Не буду. В Крыму тоже хорошо. Важно не где, важно с кем.