Компаньон для Люцифера

14

В этом году ему будет тридцать три. Работает адвокатом в фирме отца, но все чаще сбегает на «вольные хлеба» – ведет подготовку и юридическое сопровождение крупных сделок или консультирует в случае судебных разбирательств, как сейчас. Ездит исключительно на «Вольво» по городу и на Слейпнире по Сосновому. И, что самое страшное для меня, не женат. Я сознательно выцарапываю информацию о Ярославе по крупицам, вскользь, невзначай, старательно избегая вопросов о внешности – бзик, хотя бы немного отрезвляющий не на шутку взбесившийся интерес. Он не знает, как выгляжу я, а я, в ответ, не пытаю Фаину показать хотя бы одну фотографию.

Это всего лишь игра. Странное развлечение. Не больше. И кроме одного единственного звонка в двадцать два тридцать ни мне ни ему не положено по правилам, которые вырисовывались сами собой, но соблюдаются едва ли не с маниакальной педантичностью. Каждый вечер мы разговариваем исключительно на «Вы». Подчеркнуто вежливо, с одной стороны, и в то же время не перешагивая границу личного пространства. В этом вся суть. Плюс, взаимоотношения работник-работодатель никто не отменял. Хотя с теми привилегиями, в которых я купалась, сложно считать шикарный отдых работой. Мы с Люцифером чуть ли не каждый день ходили к Васильичу, и пока я постигала азы верховой езды, ретривер наматывал круги рядом с Вегой или беззаботно валялся на небольшой копне скошенной травы. Даже выбрались после визита к ветеринару на третий участок к озеру – миниатюрный поход, растянувшийся на полдня. Накупались оба вдоволь и едва не заблудились на обратной дороге. Я проморгала поворот на тропинке, а Люцифер видимо решил, что прогулка просто немного затягивается. Благо хоть у меня мозгов хватило не паниковать и не орать: «Спасите-помогите!», а сказать: «Лютик, домой.» Если вы когда-нибудь захотите увидеть гордость в глазах собаки, просто позвольте себе немного заблудиться, а ей вывести вас из леса.

Трижды я ездила по субботам домой и трижды возвращалась утром воскресенья почти не выспавшаяся. Проболтать всю ночь с Ксюхой – святое дело. Особенно после того, как на пороге квартиры появлялся Левка. Приходил, мялся, бормотал что-то невнятное и нелепое, извинялся, но единственный номер, занесенный в черный список в моем телефоне, так и оставался Левиным. Я никак не могла понять, что именно произошло и стало переломной точкой в моем отношении к нему, но кроме будничного: « Привет. Зачем пришел? У меня все нормально. Пока» сказать ему не могла. Он вдруг резко стал каким-то скучным и неинтересным, раздражающим одним своим присутствием и отнимающим время, которого у меня и так было мало – в половину одиннадцатого, стоило только раздаться звонку телефона, я молча уходила в свою комнату, оставляя Ксюху и всю нашу компанию. Никому ничего не объясняя и не вдаваясь в подробности. Оксанка и так все знала, а остальные вряд-ли смогли меня понять. Поэтому, для всех это был стандартный для заказчика звонок с целью проконтролировать, не более того. А для меня… Омут, в который засасывало с каждым днём всё сильнее. И лишь в последний день в «Сосновом», ощущая плотную шершавую бумагу конверта в руке, я впервые отчетливо осознала, что заигралась. А завтра вечером уже никто не позвонит узнать о том, как прошел день у Люцифера. И у меня. От этого на глазах наворачивались крупные слезы, которые я даже не пыталась скрыть – они появились после того как Фаина меня обняла на прощание, а ретривер, до этого бегающий за мной хвостиком, непонимающе заскулил.

– Пока, Лютик, – шмыгая носом сказала я и пошла к машине, ждущей меня у лестницы.

Назвала адрес водителю, помахала рукой в окно и разревелась. «La Familia» – это семья. Моя маленькая семья, и сегодня в ней просто стало чуточку тоскливо.

– Левка опять приходил, – негромко вздыхает Оксанка, разливая в бокалы вино.

Как-то не сговариваясь мы обе решили, что сегодня нужно немного напиться. Ксю купила одну еще вчера вечером, а я попросила таксиста остановиться у гипермаркета и быстро сбегала за двумя бутылками – настроение требовало утопить грусть и тоску.

– И что ему нужно? – спрашиваю и делаю жадный глоток.

– Спрашивал когда ты возвращаешься.

– А ты что?

– Сказала, что не знаю, – Ксю забирается с ногами на диванчик и долго вертит свой бокал в руке. – Алис, это конечно не мое дело, но…

– Он меня бесит, Ксю! Просто бесит! – отрицательно мотаю головой в ответ, прекрасно зная к чему она клонит. – Не хочу его видеть.

– Как знаешь. Я только хотела уточнить, что ему говорить. Может ты ему позвонишь и все сама скажешь?

– Бесполезно. Уже говорила, – допиваю оставшееся вино и тянусь за бутылкой. Кроме развязавшегося языка нет никаких симптомов опьянения, и я словно тороплюсь это исправить. – Лучше расскажи, что у вас с Полуниным. Хоть какие-то подвижки есть?